- Помилуй! да разве мы мало до сих пор годили? В чем же другом вся наша жизнь прошла, как не в беспрерывном самопонуждении: погоди да погоди!- Стало быть, до сих пор мы в одну меру годили, а теперь мера с гарнцем пошла в ход - больше годить надо.
М. Салтыков (Н.Щедрин), «Современная идиллия», 1877-1883
- Какие мысли пришли вам в голову за время пути?
- Ну, первая - традиционная: на хрена мне все это надо? Потом вспомнил - для России. А вот на хрена ей все это надо, вы уж у нее спрашивайте.
Квартет И, «Конюх Федоров. Путешествие через Сахару на велосипеде», 2006
В 2009 год Россия вступает в состоянии глобального ментального кризиса. События внешней жизни, будь то экономические или политические неурядицы, только подчеркивают повсеместную разобщенность того, что по логике социальной жизни должно именоваться «обществом» или хотя бы «общественностью». Все прелести такого состояния мы вослед Тредьяковскому и Радищеву можем наблюдать вокруг себя.
Попытки найти общую почву для взрастания мнений разрозненных групп российских граждан обречены на неудачу.
Что тому виной, можно только гадать. Ясно одно - в координатах первенствующей ценностной системы российское общество не готово консолидироваться.
Это, пожалуй, главный итог развития страны (ее населения?) за последние десять, а возможно, и двадцать лет. Последним мгновением национального единства, не организованного или провозглашенного, а нутряного, без дураков, кажется, по сию пору остается день начала бомбардировок авиацией НАТО объектов полусоюзной Югославии в марте 1999 года[1].
Имевший сердце да чувствовал - мы следующие. И сразу все становилось понятно: «Вот он враг, кругом свои, и наше дело правое!» - как с виноватой улыбкой говорил герой Папанова в «Белорусском вокзале».
Дальше было то, что было. Сегодня мы живем в стране с властью настолько легитимной, что это признают даже последовательные критики существующего режима. Каково его содержание, генезис и перспективы - дело другое. Но то, что он по сию пору питается живительными соками тогдашнего размежевания, для многих из НАС не составляет сомнения.
Ненадолго оформившийся негласный общественный договор позволил десятилетие назад избежать крайностей территориального размежевания и взрастил нынешнюю номенклатуру, которой мы обязаны всеми «прелестями» своего сегодняшнего состояния. «Прелестями» в широком владимиродалевском смысле: от «красоты» и «пригожества» до «мороки» и «соблазна»[2].
В результате сегодня (а когда было иначе?) опять есть ОНИ - те, которые власть. И есть МЫ - те, которые не они.
К сожалению, дальше все идет не так гладко, как хотелось бы. Поля указанных выше личных местоимений настолько причудливо межуются, что добросовестному исследователю впору расписаться в собственном бессилии.
Правда, энтузиасты общественного переустройства не обнаруживают проблем с присвоением дефиниций: «Кто такие "мы"? Мы - это все, кто не они. Мы, на самом деле, очень разные: от бизнесмена, задавленного "наездами" и поборами чиновников всех уровней, до старушки, чьей пенсии не хватает даже на еду; от журналистов, отлученных от эфира федеральных телеканалов, до простого работяги (…). Мы разные, и у нас разные, далеко не во всем совпадающие интересы.»[3]
Тут все и правда, и не неправда. В самом деле, так ли в России все плохо, чтобы хлестать язвы, увиденные окрест, привычным бичом Гучкова-Милюкова-Струве[4]? Не бросаемся ли мы в омут улучшательства? На каких общественных весах замерять удельный вес призывов и последствий от их возможного воплощения в жизнь? И, в конце концов, не тот ли это случай, когда точность суждений приносится разгоряченным публицистом в жертву красоте стиля?
В самом деле, как бы было здорово, чтобы ОНИ - от столоначальника до министра - были все такие несимпатичные и никчемные, а МЫ - от присного бизнесмена до работяги - улыбчивые и исполненные внутреннего содержания.
По сути, содержание нынешнего противостояния предельно конкретно: ОНИ - это те, кто извлекают прибыль из России. МЫ же в силу разного рода причин лишены этой сомнительной/живительной возможности.
Но если мы делаем начальный шаг, то обязаны сделать и еще пару. По сути, чаще, чем хотелось бы, ОНИ это МЫ (к счастью, едва ли наоборот). Как писал по несколько более приятному поводу классик: «Пустое вы сердечным ты// Она, обмолвясь, заменила…»
Установить какую-то разумную меру ренты едва ли выйдет. До 70 000 в год - это еще МЫ или уже ОНИ? А свыше 120 000?
Если за прошедшее время мы чему-то и научились - то это сторониться крайностей. Ответственному человеку давным-давно понятно, что на самом деле скрывается за призывами к построению умозрительной «немарионеточной парламентской системы», а равно и размышлениями в духе героя советского сатирического романа об «искуплении», «очищении» и всем том, о чем «было легко и покойно думать, (…) поглядывая на любимый шкаф, где мерцали церковным золотом корешки брокгаузовского энциклопедического словаря».
Крайности смыкаются. Посмотрим, где ВЫ без НАС окажетесь, потирают руки функционеры разных уровней, с хитроватым прищуром озираясь вокруг. Посмотрим, что ВЫ без НАС наработаете, - злорадствуют многие достойные люди, уязвленные несовершенством существующего порядка вещей. Трудно выбирать между кипучей бессмыслицей и глубокомысленным ничегонеделанием.
По сути, выбора нет.
Страна по-прежнему лежит в руинах. В России не осталось почти ничего: ни квалифицированной рабочей силы, ни национальной экономики, ни эффективного собственника - ничего, что позволяло бы нам рассчитывать даже на приблизительное благоденствие. Мы лишены даже государства как такового. Для людей, хоть раз в своей жизни сталкивавшихся с отечественной административной индустрией, всерьез рассуждать о ГОСУДАРСТВЕ не представляется возможным. Если на федеральном уровне сохраняется хотя бы видимость благопристойности и благочестия, то что творится этажом ниже… Куда ни ткни - хоть в Иркутск, хоть в Екатеринбург, хоть в Архангельск - от безнаказанности региональных администраций - дух захватывает! И это у людей, который год курящих в стороне! А каково самим бенефициарам, которым все из году в год сходит с рук, остается только догадываться.
Страна нуждается в долгом и очень непростом лечении. Большинству из НАС очевидно, что какие-то действия необходимо предпринимать срочно настолько, насколько это вообще возможно. Вместе с тем тому же большинству решительно непонятно, а что и как именно следует делать, чтобы окончательно не раствориться (не превратиться?) в НИХ.
Выбора и в самом деле не остается. Пока НАМ еще позволено инвестировать. Инвестировать в своих детей, в свои семьи, в загородные дома, в организацию систем управления и т.д., и т.п. Следует ли этим заниматься - вопрос риторический.
Легко развивать эту тему в соревновательном духе: «А их менеджмент…», «их дети…» «их предприятия…». В самом деле, нетрудно сформировать в поисковой строке браузера соответствующий запрос и получить представление о том, какую адресную помощь получили финансово-кредитные учреждения, контролируемые СамиЗнаетеКем, какие бонусы были выписаны руководителям корпораций КоторыеНельзяНазыватьПоИмени и чьи конкретно отпрыски проживают на территории с некоторых пор сопредельного нам Евросоюза.
Все так.
Но ведь МЫ - не ОНИ. Хочется верить в то, что МЫ радеем не о собственной включенности в бюджетные схемы, а о востребованности профессиональных навыков, которыми обладаем. Многие (и некоторые, вероятно, небезосновательно) полагают, что окажись они на месте … они бы ого-го как показали закулисе мировой нераспорядительности.
А сегодня… Сегодня нам, кажется, ничего и не остается, как восполнять дефицит гражданственности избытком ликвидности.
А что до «общественности» и «гражданских прав» - так на то и погодить можно. Нынче снова в ходу мера с гарнцем.
[1] Успехи разного рода сборных России, достигнутые в 2008 году на международной арене, позвольте вынести за скобки.
[2] Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка». M., 1980. Т. 3. С. 393.
[3] Юрий Нестеренко. «Мы и они. Это война» (2007). http://yun.complife.ru/miscell/war.htm
[4] http://www.chelpress.ru/newspapers/panorama/archive/23-01-2001/4/1.shtml/
