О Великой Отечественной войне в целом и о штурме Берлина в частности за шестьдесят минувших лет написано достаточно много, но, может быть, архивные документы лучше всего помогут увидеть не самые известные стороны этого сражения.
Приближалось 16 апреля 1945 г. Именно в этот день согласно директиве Ставки Верховного Главнокомандования планировалось начать Берлинскую наступательную операцию и "не позднее двенадцатого-пятнадцатого дня операции" овладеть столицей германского рейха и выйти на реку Эльба.
О самой Берлинской операции и ее динамике написано немало. Поэтому остановимся лишь на отдельных документах которые почти 60 лет хранились на архивных полках под различными грифами секретности и лишь недавно стали доступными для исследователей.
НАЧАЛО
Ранним утром 16 апреля войска 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов под руководством маршалов Г. К. Жукова и И. С. Конева после массированной артподготовки перешли в наступление. Вот лишь отдельные эпизоды "великого начала", лаконично изложенные через два дня в донесении начальника политотдела 69-й армии полковника Вишневского Военному совету 1-го БФ. Его люди, работая в госпиталях 1-й линии, провели беседы с ранеными бойцами и командирами. Были выявлены следующие моменты:
Что еще показала проверка? Многие бойцы, сержанты и офицеры, имевшие по несколько ранений, "до сих пор не награждены или награждены такими правительственными наградами, которые не соответствуют их подвигам". Лейтенант Н. В. Грнудовский (39-й сп 4-й сд) 16 апреля был ранен в шестой раз - тяжело (слепое осколочное ранение в грудь). Награжден лишь медалью "За отвагу" в сентябре 1942 года и после этого больше не награждался.
Похороны умерших от ран осуществляются рядом с госпиталями, на виду у раненых. Высказывалось предложение проводить захоронения в других районах.
МОЛОДОЕ ПОПОЛНЕНИЕ ИЛИ ШТРАФБАТ
В первых эшелонах наступающих войск шли, как правило, штрафные батальоны или подразделения, укомплектованные наполовину и более так называемым "молодым пополнением".
Кто эти люди? В основном советские граждане призывного возраста, освобожденные из плена, концлагерей, восточные “гастарайтеры”. Более 40 тыс. человек указанной категории были направлены на “восполнение боевых потерь” 1-го УФ, докладывал 7 апреля в Москву начальник политического управления фронта гвардии генерал-майор Яшечкин. Подавляющее большинство этого пополнения "состоит из украинцев и русских в возрасте до 35 лет. В среде нового пополнения имеются военнослужащие, бывшие в немецком плену, в том числе офицеры в звании младший лейтенант, лейтенант, старший лейтенант и капитан. Некоторые бойцы и офицеры, освобожденные из немецкого плена, имеют ранения и правительственные награды, полученные в боях с немецкими захватчиками до момента их пленения немцами" (для справки: к концу войны было выявлено и учтено 2 016 460 советских военнопленных на территории Германии).
Новое пополнение, отмечал далее генерал, “значительно засорено враждебными элементами”. В его среде выявлено немало "немецких шпионов, диверсантов, власовцев, лиц, служивших в немецкой армии и учреждениях, одним словом - предателей Родины". Они "изолированы и переданы органам контрразведки". С остальными в течение недели ведутся политико-воспитательная работа и боевая учеба, затем — фронт.
Тут же приводится ряд позитивных примеров из политико-морального состояния "новых" бойцов. Красноармеец Иванченко: "Я находился за колючей проволокой, когда до нас доносился гул советских орудий. Вы можете себе представить, что пережил я вместе со своими товарищами, ожидая свободу или уничтожение от рук фашистских палачей. Теперь я свободен, получил полную возможность с оружием в руках отомстить немцам сполна. Заверяю товарищей, что за свою Родину я буду драться храбро”. Красноармеец Войтек: "Лучше смертью героя погибнуть в боях за любимую Родину, чем быть рабом немцев или предателем своей Отчизны".
А вот примеры иного рода. Один из стрелковых батальонов, состоявший в основном из бойцов нового пополнения, при контратаке немцев бежал с поля боя. На месте "командиром было расстреляно пять трусов и паникеров с целью восстановления порядка". Командир отдельного дивизиона лейтенант Латругин вынужден был "в боевой обстановке расстрелять трех бойцов нового пополнения за бегство с поля боя". В другой части "новый" воин Вихренко “проявил в бою трусость и совершил членовредительство. Он расстрелян перед строем". На политзанятиях боец Кулешов, бывший в плену у немцев, сказал: “В Германии крестьяне имеют много земли. У нас говорят, что все это награблено. В России кулаки имели меньше земли и скота, и это не было ими награблено, а нажито трудом. Почему же их раскулачили? Мой отец тоже раскулачен. До войны меня не призывали в армию, а сейчас призвали. Выходит, что пошли на уступку кулаку? Со всем этим я не согласен". Красноармеец Берсонев, придя в подразделение, спросил: "Есть ли в роте автомашина? А то, когда немцы перейдут в наступление, то пешком от них не убежишь". Как Кулешов, так и Берсонев сразу же были изолированы и переданы органам "СМЕРШ".
ВОДКУ ЗАПРЕТИТЬ!
17 апреля, в 20 час 30 мин, Жуков подписывает очередной приказ. Вот его краткое содержание.
Хуже всех проводят наступательную Берлинскую операцию 69-я армия под командованием генерал-полковника Колпакчи, 1-я танковая армия под командованием генерал-полковника Катукова и 2-я танковая армия под командованием генерал-полковника Богданова. Эти армии, имея "колоссальнейшие средства и силы", второй день действуют неумело и нерешительно, топчась перед слабым противником. Командарм Катуков и его командиры корпусов Юшук, Дремов и Бабаджанян за полем боя и за действиями своих войск не наблюдают, отсиживаясь далеко в тылах (10-12 км). Обстановки эти генералы не знают и плетутся в хвосте событий.
"Я требую, а) немедля развить стремительность наступления, прорваться в тыл обороны противника и стремительно продвинуться в район Берлина. Все крупные населенные пункты и узлы дорог обходить. Танковым армиям не разбрасываться по фронту и действовать кулаком; б) всем командармам находиться на наблюдательных постах командиров корпусов, ведущих бой на главном направлении, а командирам корпусов находиться в бригадах и дивизиях первого эшелона на главном направлении. Нахождение в тылу войск категорически запрещаю".
Далее Жуков напоминал: необходимо иметь в виду, что до самого Берлина противник будет сопротивляться и цепляться за каждый дом и куст, а потому танкистам, самоходчикам и пехоте не ждать, пока артиллерия перебьет всех немцев и предоставит им удовольствие двигаться по чистому пространству - нужно уметь драться самостоятельно, с инициативой.
В конце маршал дописал толстым синим карандашом: “Бейте беспощадно немцев и двигайтесь вперед днем и ночью на Берлин, тогда Берлин будет скоро наш".
Командующий торопил танкистов, иногда бросая их в первых эшелонах на абсолютно неподавленную глубоко эшелонированную оборону немцев. Сотни танков и самоходок уже горели на передовой, а до Берлина оставалось 60 км. Понятно, что танкисты внутренне сопротивлялись, командиры же корпусов долго не могли понять, почему маршал сделал основную ставку на бронетехнику, тогда как планом утвержденным в Москве этого не предусматривалось. Между тем поздно ночью 17 апреля с пометкой "лично" была разослана шифротелеграмма Жукова в адрес командующих танковыми армиями. Ее содержание банально простое: “До распоряжения выдачу водки всему личному составу запретить”.
На следующий день, около 10 часов вечера, почти все командующие армиями получили боевое распоряжение штаба фронта. В его преамбуле говорилось: наступление на Берлин развивается недопустимо медленно. Если операция так будет и дальше проходить, то наступление может захлебнуться. Основная причина плохого наступления кроется в неорганизованности, отсутствии взаимодействия войск и отсутствии требовательности к лицам, не выполняющим боевых задач. Командиры всех степеней должны разобраться с обстановкой, а именно: где и какой противник, где свои части, где средства усиления и что они конкретно делают, имеют ли части боеприпасы и как организовано управление.
В приказной части отмечалось: "Всех командиров, проявивших неумение выполнять задачи и проявивших нерешительность, - заменить умелыми и отважными командирами". "Пехотным" командармам вменялось в обязанность координировать действия танковых армий. Командиры последних должны были "немедля убрать с дорог" всю свою технику (как подбитую, так и исправную), ибо в дальнейшем "мотопехота будет продвигаться пешком".
Определенная чересполосица, постоянная коррректировка плана наступления вызывали нервозность "на местах". Характерно в этом отношении одно из донесений командира 79-го стрелкового корпуса Военному совету 3-й ударной армии. В районе Меглина "скопилось три танковых бригады", отмечал генерал-майор С. Н. Переверткин. "Одной из бригад (23-й тбр) я приказал совместно с пехотой смять противника и войти в прорыв". Комбриг Морозов “мой приказ не выполнил и, несмотря на то, что пехота атаковала противника в течение всей ночи, наступала и продвинулась на 5 км, танки в прорыв не вошли. В 2.00 я приказал разыскать любого из других командиров бригад. Нашли командира 65 тбр подполковника Максимова, который отказался явиться ко мне для увязки вопросов взаимодействия". В течение трех суток наступления "пехота прошла 26 км с непрерывными боями, и в течение этого времени танки все время болтались сзади боевых порядков пехоты”.
В ответ командующий 31-й ударной армией направил командиру 9-го тк, в состав которых входили три названные бригады, следующую шифротелеграмму:
"Тов. Кириченко!
Вы плохо выполняете не только мои приказы, но и приказы тов. Жукова. Прикажите командирам бригад возглавить на головных танках свои бригады и повести их в атаку на Берлин, иначе ни чести, ни славы своего корпуса Вы не завоюете. О "панцерфаустах" будете потом рассказывать детям.
Генерал-полковник Кузнецов.
21 апреля 1945г.".
“ЛИЧНО ПРЕДУПРЕЖДАЮ”
20 апреля в 21 50 танковые армии Катукова и Богданова получают приказ Жукова: выполнить “историческую миссию”; первыми ворваться в Берлин и водрузить Знамя Победы. Надлежало “послать от каждого корпуса по одной лучшей бригаде в Берлин с задачей не позднее 4 час. утра 21 апреля любой ценой прорваться на окраину города и немедля донести для доклада т. Сталину и объявления в прессе”.
Аналогичную задачу получили и соединения 1-го Украинского фронта. Маршал Конев требовал "стремительно развивать наступление на плечах противника", смелее "маневрировать танками и пехотой вне больших дорог”, населенные пункты “решительно обходить, не ввязываясь в затяжные лобовые бои”. Стремление только вперед, ибо "наши войска должны быть в Берлине первыми". Они это могут сделать, могут с честью "выполнить приказ Великого Сталина". После форсирования Шпрее перед нами открывается "безостановочный путь" на столицу германского рейха.
Однако путь оказался на редкость тернистым. Огромные потери понесли 3-я и 4-я гвардейские танковые армии. Отдельные пехотные соединения "забуксовали" на месте, встретив хорошо организованное сопротивление противника. Конев все время находился на передовой, стремясь воодушевить войска, заставить их двигаться вперед. Вперемежку с устной похвалой сыпались и "грозные" телеграммы. Вот одна из них, направленная в половине четвертого утра 21 апреля генерал-лейтенанту Н.Ф.Лебеденко: "за последнее время 33-й стрелковый корпус под Вашим командованием систематически срывает выполнение боевых приказов. Значение боевого приказа утрачено, В корпусе отсутствует требовательность к войскам в выполнении боевых приказов. Слабо организуется бой. Силы противника переоцениваются, а свои недооцениваются. Все это приводит к нерешительности действий войск и к топтанию на месте перед слабым противником. Войска не приучены к ведению лесного боя. Объявляю Вам выговор, и если Вы не перестроитесь, то вынужден буду отстранить Вас от занимаемой должности".
В двадцатых числах апреля передовые части обоих фронтов подошли к окрестностям германской столицы. Немцы продолжали сопротивление, находясь фактически в полном окружении. Вплотную к Эльбе приближались американцы с англичанами. Капитуляция Германии оставалась лишь вопросом времени. Судьба рейха была уже предрешена.
Начиналась битва за Берлин, одна из самых героических и трагических. Все улицы и переулки на подступах к рейхстагу были усеяны трупами и подбитой бронетехникой. Везде пылали пожары. Временами было трудно разобраться, где находятся войска и кто ими командует. Уже над рейхстагом развивалось алое знамя, до капитуляции берлинского гарнизона оставалось несколько часов, а Жуков снова обращался к танкистам.
"Шифром. № 11708.
1 мая 1945 г. 21.55.
Командарму 2 гв. ТА.
Командирам 1 мк, 9 тк, 12 тк.
Части 2-й танковой армии ведут наступление исключительно плохо. За последние три дня армия не имеет вообще никаких результатов. Я вынужден строго лично Вас предупредить и требую:
1. Организовать лучше бой, чем Вы организовывали до сих пор;
2. вылезти из подвалов и видеть лично бой;
3. подготовить три-четыре танковых бригады и под личным командованием комбригов прорваться бригадам в тыл противника. За бригадами пустить главные силы корпусов и армии;
4. проявить больше решительности. Действия 12-й тк увязать с действиями авиации;
5. результат донести 2.5.45 г. лично мне.
Жуков".
О потерях говорить всегда трудно, тем более в ходе Берлинской операции, когда до окончания войны оставались считанные дни.
По данным оперативного управления штаба 1 Белорусского фронта, в период с 16 апреля по 13 мая войска фронта уничтожили 232 726 немецких солдат и офицеров, 1 184 танка и САУ, 3 619 орудий разного калибра около 11 тыс. пулеметов. 7 903 автомашины, 1 255 самолетов, 2 019 минометов, 18 876 лошадей и т д. Взяли в плен 250 675 немецких военнослужащих. Огромное количество военной техники и вооружения было захвачено на складах в исправном состоянии. Потери 1-го БФ (как и в целом Красной Армии) были на порядок выше: ведь войска наступали, и наступали стремительно. Только санитарные потери составили 141 479 человек. Что касается материальных потерь, то, к примеру в 1-й гв. ТА было уничтожено 45,3% танкового парка, повреждено 47%.
СТРАННАЯ СТАТИСТИКА
Отгремели бои. 1-й Белорусский и 1-й Украинский фронты были переименованы в группы войск - и остались в Германии. В начале 1946 г. здесь прошли две научные конференции по изучению и обобщению опыта Берлинской операции. Все выступающие - недавние участники событий.
Генерал-полковник Катуков (1 га ТА):
"Целесообразно в ходе уличных боев использовать зенитные пушки и 120 мм минометы. Танкисты должны разговаривать с самолетами. А то у нас однажды ночью начался кошмар: идут волны наших бомбардировщиков и сбрасывают свой груз на мой штаб, жгут наши танки и транспорты, убивают людей. Тогда мы потеряли 40 автомашин, 7 танков и свыше 60 человек убитыми. Нас упрекают в нерешительности на Зееловских высотах. Но ведь там все, кто высунулся вперед, моментально горели. Всего же в боях за Берлин я потерял 8 тысяч танкистов и две сотни танков".
Генерал-полковник Чуйков (8 гв. А):
"На всех рубежах обороны противник отводил потрепанные войска назад перекатами, подставляя нам свежие резервы на новых позициях. Поэтому с такими жесточайшими боями шло наступление армии. Разведка плохо выявляла противника в лесных районах. О прожекторах. Здесь кто-то сказал, что с момента перехода в атаку 14 миллионов свечей зажглись и стали освещать путь к победе нашей пехоты и танков. Неправда. Ничего не было видно, тем более поля боя. Все закрывала стена пыли гари и всего чего хотите. Было бы лучше поставить прожекторы на пассивных участках. Они бы больше принесли пользы с точки зрения обмана противника. Особо хочу сказать о немецком фаустпатроне. Бойцы и командиры были влюблены в это оружие, даже воровали его друг у друга. Если не фаустпатрон, то давайте назовем его иванпатроном, лишь бы у нас поскорей он был".
Генерал-лейтенант Переверткин (79-й ск):
"С 22 апреля по 1 мая корпус вел тяжелые уличные бои в Берлине. За 10 дней он пять раз менял направления. С боями пройдено по городу примерно 20 км. 28 апреля начался бой за рейхстаг, до которого оставалось полтора километра. Условия были чрезвычайно тяжелыми. Приходилось действовать главным образом ночью. 30 апреля в 14.25 первые подразделения ворвались в здание рейхстага, водрузив Знамя Победы. Сначала оно появилось на первом этаже, и только к 22.00 было закреплено на самом верхнем куполе. Площадь перед рейхстагом была усеяна не одним десятком отважных бойцов и офицеров, в руках которых застыли маленькие собственные флажки, с которыми части штурмовали главную цитадель фашизма. Корпус не имел опыта боев в крупном населенном пункте. Безусловно, это сказалось как на темпе продвижения, так и на потерях. Корпус потерял - без трех человек - 5 тысяч бойцов и командиров".
Маршал бронетанковых войск Рыбалко (3 гв. ТА):
"У нас в районе Берлина, может быть, хорошо получилось не только потому, что было достаточное количество резервов, а еще и потому, что немцы спешили сдаваться союзникам, а не нам. В Берлинской операции было много неразберихи. Я на себе это ощутил очень сильно. И это потому, что было два штаба, два командующих. Один военачальник должен отвечать за подобную операцию. А то получается, что встречаемся в городе с Чуйковым - я с одного фронта, а он с другого, - и не то драться с немцами, не то спорить между собой. Спор также разгорелся из-за рейхстага: какому фронту его брать... "
Генерал-полковник Горбатов (ЗА)
"От союзников нас отделяло всего 200 км. Нас информировали, что они ведут энергичную подготовку к броску на Берлин с использованием воздушных десантов. Впоследствии это подтвердил и командир американской 82-й авиадесантной дивизии, заявив, что они почти готовы были к высадке, и наше стремительное наступление стало для них неожиданностью. Поэтому захват Берлина было делом чести воинов Красной Армии и, в частности, войск 1-го БФ. Мы шли к нему почти целых четыре года, и было бы, конечно, непростительно нам перед историей, перед народом, если бы мы позволили союзникам вступить в Берлин первыми. К тому же фашисты знали, что с падением Берлина придет конец их господству. Помните, Геббельс в начале 1945 г. говорил, что нацисты либо победят в Берлине, либо погибнут вместе с ним. И, как видите, они оказались верны своей доктрине. В развалинах Берлина они нашли свою собачью смерть.
Далее. Во время Берлинской операции мы обнаружили поистине несерьезное отношение к информации. Вот пример. Как известно, количество немецких танков и САУ, участвовавших в боях с 16 апреля по 1 мая, не превышало 850 единиц, пускай 1 000, как некоторые тут утверждали. Танкисты доложили, что они уничтожили 793 танка противника пехотинцы - 803 танка Десятки танков — по сводкам — уничтожили артиллерия и авиация. Выходит, что уничтожили в три раза больше танков, чем их имелось на самом деле".
Генерал-лейтенант Бахметьев (3 гв. ТА).
Понятно что армии 1-го БФ стремились наступать на рейхстаг. Но и мы в 1-м УФ не хотели отказать себе в этом удовольствии. У Ангальтского вокзала все перемешалось. Сообщили Коневу. Спрашиваем: что делать? Он отвечает: выполняйте приказ, наступайте. И началось… Одни войска идут в одном направлении, другие - в другом. Наконец, получили новый приказ: повернуть строго на запад и выходить из Берлина. Последняя разгранлиния отдавала рейхстаг маршалу Жукову. Мы же 3 мая стали выдвигаться в сторону Праги".
См. также:
