«..в тюрьму попали сравнительно (с 1937 годом) немногие; на этот раз шло разрушение нравственности, удушение совести; дискредитация понятий чести и порядочности выдавалась за идейную патриотическую закалку общества… донос сделался ликующий, публичный, почти горделивый, тайное стукачество…отступило в тень, вперед вышел ораторствующий клеветник, объятый священным трепетом и гневом».
А. Борщаговский. Записки баловня судьбы
На этой неделе исполняется 55 лет с момента начала одного из последних сталинских процессов – процесса над руководством Еврейского антифашистского комитета (ЕАК).
Еврейский Антифашистский Комитет был образован в 1942 году по инициативе Соломона Михоэлса. ЕАК не был единственной организацией подобного рода: существовали, например, Антифашистский комитет молодежи, Всеславянский Антифашистский Комитет и т.д. Основными задачами ЕАК являлись: сбор материальной помощи Советскому Союзу среди еврейских общин, главным образом в США, и связь с мировой еврейской общественностью. Всего за четыре года существования ЕАК передал в западную прессу около двадцати тысяч статей и публикаций[1].
С окончанием войны деятельность ЕАК не закончилась. Некоторые ожидали, что с разгромом фашизма «ЕАК должен был самоликвидироваться»[2]. Однако Комитет продолжал свою работу, постепенно «превращаясь в некий департамент еврейских дел»[3]. В ЕАК приходили сотни писем с разных концов СССР по самым различным вопросам, с решением которых ЕАК в большинстве случаев не мог справиться. В Комитете бывали журналисты западных левых еврейских газет. Такая ситуация привела к тому, что 12 октября 1946 года в Президиум ЦК ВКП (б) поступила докладная записка из Министерства государственной безопасности (МГБ) – «О националистических проявлениях некоторых работников ЕАК». Результатом данной записки послужила организация специальной комиссии для проверки деятельности Комитета, которую организовал и возглавил М.А. Суслов, в то время заведовавший отделом внешней политики ЦК. ВКП(б). Буквально через месяц проверка завершилась, и 19 ноября того же года в ЦК ВКП(б) поступил отчет проверки. Выводы были сделаны нижеследующие:
«…с окончанием войны положительная роль Комитета оказалась исчерпанной…. Его деятельность стала политически вредной»[4]. Более того, именно в этом отчете впервые открыто были выдвинуты обвинения ЕАК в сионизме и разжигании националистических настроений: «…деятельность ЕАК приобретала все более националистический, сионистский характер и способствовала росту националистических, сионистских настроений среди некоторой части еврейского населения в СССР»[5]. Итак первое обвинение прозвучало, и хотя Комитет продолжал свою работу, но уже под строгим контролем, постепенно сворачивая активную деятельность.
В январе 1948 года ЕАК лишается своего организатора и лидера Соломона Михоэлса, погибшего в загадочной автокатастрофе. Многие из обвиняемых придерживались той версии, что эта катастрофа была подготовлена МГБ[6]. Борщаговский прямо указывает на то, что это было преднамеренным убийством: «Автомобиль любой не может наехать так, чтобы проломить виски двум[7] пешеходам и не оставить других травм на теле»[8]. Этой же версии придерживалась и дочь С.Михоэлса, Наталья: «Михоэлса нашли в глухом тупике, куда не могла заехать ни одна машина»[9] Здесь, однако надо учитывать то, что гибель Михоэлса была очень серьезным ударом, как для его дочери, так и для широких кругов еврейской общественности, поэтому к их доводам примешивается очень много личного чувства и нежелания верить в случайность гибели[10]. Сразу после смерти И.В.Сталина, 2 апреля 1953 года, в Президиум ЦК КПСС поступила записка Л.Берии, в которой он сообщал об обстоятельствах убийства лидера ЕАК С.Михоэлса. Виновными в организации этого убийства Берия называл лично И.В. Сталина, министра Государственной Безопасности В.С, Абакумова, его заместителя С.И. Огольцова и министра Государственной Безопасности БССР Л.Ф. Цапава[11].
Конечно, информации исходящей от Берии, вряд ли можно вполне доверять, так как в тот период он стремился всячески очернить своих бывших соратников. Однако в пользу версии о предумышленном убийстве говорит очень многое. С.Михоэлс был достаточно широко известен за рубежом и в стране, поэтому и его арест не прошел бы бесследно, соответственно от него надо было избавится другим путем. К тому же он погиб как раз незадолго до начала серии арестов членов ЕАК, так что аргументов «за» неслучайность этой катастрофы много, хотя прямых доказательств этого факта нет. Борщаговский, правда, приводит еще один очень веский довод. Незадолго до этих событий у С.Михоэлса были очень серьезные разногласия с остальными членами Комитета по поводу «Крымского вопроса», так как он был одним из немногих[12], выступивших против создания в Крыму Автономной Еврейской республики. Таким образом МГБ убивало двух зайцев: убирало со сцены Михоэлса[13] и получало обвинительный материал на остальных членов ЕАК. Эта версия достаточно правдоподобна, так как к этому времени МГБ уже начало активную работу по фабрикации улик.
Методика, по которой собирались материалы против ЕАК, будет позже, в 1952 году, почти в точности повторена в знаменитом «деле врачей». 16 декабря 1947 года К.А. Аллилуева подписала протокол допроса, в котором извещала МГБ, что И.И. Гольдштейн (старший научный сотрудник Института Экономики АН СССР) высказывал клеветнические измышления на советскую действительность[14]. Через три дня Гольдштейн был арестован без санкции прокурора. Первый протокол он подписал лишь три недели спустя, 9 января 1948 года, в нем он признал себя полностью виновным, а также показал, что З.Г. Гринберг рассказал ему об антисоветской, националистической работе ЕАК и лично С.М. Михоэлса. Из этого протокола явствовало, что ЕАК пользовался неограниченной поддержкой американских сионистов, целью которых являлось создание еврейской республики на территории Крыма. Для достижения этой цели ЕАК пытался использовать связь Светланы Сталиной с Г.Морозовым, и таким образом добиться влияния на самого Сталина[15].
В связи с упоминанием имени Сталина следует сделать небольшое отступление. В декабре 1947 года в американской прессе появились некоторые материалы, связанные с личной жизнью Сталина. Попали на Запад эти материалы, скорее всего, какими-то подпольными путями, но подозрение пало, прежде всего, на ЕАК и семью Аллилуевых. Такой вариант не был возможен, хотя бы потому, что все документы и публикации ЕАК, предназначенные к отправке на Запад, проходили строгую цензуру в Главлите[16]. Но, видимо, Сталин главным виновником этих публикаций посчитал именно ЕАК, и поэтому с декабря 1947 делу был дан новый ход.
Здесь возникает одна из многочисленных неувязок: в то время как Гольдштейн подписал фактически обвинительный приговор Гринбергу (9 января 1948 года) тот уже почти две недели находился в следственном изоляторе МГБ (арестован 28 декабря 1947 года). То ли с арестом поторопились, то ли следствие с показаниями не успело; так или иначе повод для ареста Гринберга возник через две недели после самого ареста. Гринберг держался почти три месяца, однако, в конце концов, его вынудили подписать протокол, в котором говорилось, что «ЕАК является центром еврейского националистического подполья в СССР»[17].Помимо этого там говорилось о связях руководства ЕАК с западными спецслужбами, о попытке создания еврейской республики в Крыму и т.д.. Стоит обратить внимание еще на один факт: в протоколе допроса Гринберга есть указание на то, что С.Михоэлсу во многом помогала П.С. Жемчужина (супруга В.Молотова – одного из самых влиятельных членов Политбюро).
Чуть раньше Гольдштейн подписал протоколы, связанные со шпионской деятельностью Михоэлса. Все это в целом позволило МГБ 26 марта 1948 года подать очередную записку в ЦК ВКП(б) «О Еврейском Антифашистском Комитете». В ней упор делался на антисоветскую, националистическую работу Комитета, а в качестве примера шпионской деятельности ЕАК фигурировала поездка его лидеров Михоэлса и Фефера в США в 1943 году, где они якобы встречались с представителями американской разведки.
Дальше вопрос о ЕАК рассматривался на высшем партийном уровне, и 20 ноября 1948 года вышло постановление Политбюро по поводу дальнейшей судьбы Комитета. В этом постановлении говорилось: «Бюро Совета Министров СССР поручает МГБ СССР немедля распустить Еврейский Антифашистский Комитет; так как показывают факты, этот комитет является центром антисоветской пропаганды и регулярно поставляет антисоветскую информацию органам иностранной разведки. В соответствии с этим органы печати Комитета закрыть, дела Комитета забрать. Пока никого не арестовывать»[18] Последнее заявление звучит особенно интересно, учитывая тот факт, что к этому моменту один из видных деятелей ЕАК писатель Д.Н. Гофштейн уже был арестован (видимо опять с арестом поторопились).[19] Что касается самого постановления, то стоит заметить, что ЕАК были выдвинуты уже новые обвинения: помимо националистической, сионистской деятельности и попыток создания еврейской республики, лидеров ЕАК обвиняли теперь в шпионаже и антисоветской пропаганде.
Не прошло и месяца с выхода в свет постановления Политбюро «никого не арестовывать», как были арестованы И.С. Фефер и В.А. Зускин. А с 13 по 28 января следующего года прошла целая череда арестов: И.С. Юзефович, Б.А. Шимелиович, Л.М. Квитко, Г.Г. Бергельсон, И.С. Ваттенберг, С.А. Лозовский, С.Л. Брегман, П.Д. Маркиш, Э.И. Теумин, Ваттенберг-Островская и Л.С. Штерн[20]. Последней была арестована Л.Я. Тальми – 2 июня 1949 года.
Ведение этого дела поручили заместителю начальника следственной части по особо важным делам В.И. Комарову. Вероятно, этот выбор обуславливался желанием достичь максимальной объективности и законности следствия. Вот, что писал о себе сам В.И. Комаров: “… хорошо знают, как я ненавидел врагов ... Особенно я ненавидел и был беспощаден с еврейскими националистами, в которых видел наиболее опасных и злобных врагов. За мою ненависть к ним не только арестованные…, но и сотрудники МГБ… считали меня антисемитом”[21].
Расследование продвигалось крайне медленно, так как в распоряжении следствия фактически не было никаких улик. К тому же, несмотря на жестокие пытки, некоторые подследственные никак не желали признавать себя виновными (Шимелиович, Лозовский и др.). Однако дело необходимо было закончить по возможности быстрее, чтобы получить обвинительный материал на некоторых других потенциальных подследственных. В их число входили П. Жемчужина, Г. Соркин, С.Котляр, С.Галкин, В.Гроссман, С.Маршак, Г.Хеймфиц, И.Эренбург и многие другие[22].
В марте 1950 года было официально объявлено об окончании следствия, однако практически сразу после этого от показаний отказались Лозовский, Зускин, Юзефович, а Шимелиович так ни в чем и не признался. После этой следственной неудачи от дела был отстранен В.И.Комаров (вскоре арестован и расстрелян) и следствие возглавил Рюмин. Это было вызвано активными чистками в самом МГБ, где также развернулась борьба с “безродными космополитами”, под лозунгами: “Космополитизм на службе империалистической реакции”[23]. Параллельно с делом ЕАК, которое, конечно, было центральным в этой кампании, велось одновременно около семидесяти дел, так или иначе, связанных с лицами еврейской национальности. Начался процесс над руководством Еврейской АО, происходили суды над “организациями еврейских буржуазных националистов” на ЗИСе и Кузнецком металлургическом комбинате, эта волна докатилась даже до самого МГБ. Были под подозрением даже такие высокопоставленные фигуры как Молотов и Каганович[24]. Таким образом, знаменитое «дело врачей-убийц» являлось вовсе не началом, а закономерным продолжением борьбы с «космополитизмом и международным сионизмом». Причем эта борьба была настолько масштабной, что стали возникать слухи о возможной массовой депортации евреев. Такую возможность нельзя было исключать, тем более, что к тому моменту МВД-МГБ был приобретен богатый опыт по депортации целых народов (калмыки, чеченцы, крымские татары, карачаевцы и др.). Так или иначе, безудержная травля «космополитов» окончилась лишь со смертью Сталина.
Следствие по делу ЕАК было завершено только весной 1952 года, это в свою очередь затянуло расследование еще некоторых дел, что не дало развернуться кампании в полную силу. Однако судьба всех проходящих по делу ЕАК была уже решена. Все они обвинялись по 58 статье УК РСФСР.
3 апреля 1952 года министр ГБ С.В.Игнатьев отправил текст обвинения против членов ЕАК И.В. Сталину. В нем говорилось, что “…следственное дело направлено на рассмотрение Военной Коллегии Верховного суда СССР с предложением осудить Лозовского, Фефера и всех их сообщников, за исключением Штерн, к расстрелу. Штерн сослать в отдаленный район сроком на 10 лет”[25].
На следующий же день (04.04.1952г.) Политбюро одобрило обвинительное заключение и приняло решение о расстреле всех обвиняемых. Решение уже было принято, суд никакой роли сыграть не мог, поэтому оставшаяся часть процесса превращалась в откровенный фарс. 5 апреля генерал Китаев, заместитель Главного Военного Прокурора Советской армии, наложил окончательную резолюцию: “Обвинительное заключение утвердить…Дело направить на рассмотрение Военной Коллегии Верховного Суда СССР без обвинения и защиты”[26].
8 мая 1952 года начались судебные заседания Военной Коллегии, по содержанию и по форме больше напоминавшей военно-полевой трибунал. Председателем Коллегии был назначен генерал-лейтенант юстиции Чепцов, членами – генерал-лейтенанты юстиции Дмитриев и Зырянов.
Всем 15 членам ЕАК, проходящим по этому делу, были предъявлены разные обвинения, которые, в принципе, можно свести к трем основным пунктам, о которых уже упоминалось выше:
Связь с иностранными разведками
Попытка создания в Крыму Еврейской республики
Подогревание еврейских националистических настроений.
Конечно, этим список обвинений не ограничивается, но таковы были три самых частых и серьезных обвинения, фигурировавших в деле. Далее будут показаны обвинения отдельным членам ЕАК, чтобы оценить и сопоставить меру наказания (еще раз напомню, что все участники ЕАК, кроме Л.Штерн, были приговорены к расстрелу) с тяжестью их преступления. Итак, в чем же обвиняли лидеров ЕАК?
Шимелиович – «расширение националистической деятельности ЕАК», клеветнические измышления о существовании антисемитизма в СССР;
Бергман – «националистическая деятельность», подчеркивание «исключительности еврейского народа», сообщение иностранным разведкам ряда сведений о Биробиджане;
Квитко – сбор информации в Крыму, «расширение националистической деятельности»;
Маркиш – пропагандирование идеи внеклассового объединения евреев и воспевание библейских образов;
Теумин – «разделяла антисоветские националистические взгляды»;
Гофштейн – клевета на советскую власть.
Этого списка достаточно, чтобы понять расплывчатость и пространность обвинений, однако следует привести еще одно обвинение, предъявленное Ч. Ваттенберг-Островской: «…переводила с еврейского на английский язык материалы, содержащие государственную тайну»[27]. Это самое загадочное обвинение, так как абсолютно непонятно, какие документы, содержащие государственную тайну, в Советском Союзе печатались на идише.
Теперь попытаемся рассмотреть серьезность трех основных обвинений. Под разряд шпионажа попали многие деяния ЕАК. Прежде всего, передача в западную прессу ряда материалов, содержащих государственную тайну. Чтобы оценить секретность документов, переданных в западную прессу, была создана специальная экспертная комиссия. Правда, работала эта комиссия исключительно с копиями документов, о чем заявляли сами эксперты на следствии: «Подлинные дела и папки ЕАК в распоряжении экспертизы не были»[28]. Над копиями же вполне могли поработать следователи из МГБ, чтобы привести их в необходимый вид. Многие статьи были признаны содержащими секретную информацию, хотя носили вполне нейтральный характер. Например, статья И.Хавина «В далеких степях Казахстана», якобы, раскрывала запасы стратегического сырья, фосфоритов, а в статье А.Щеглова «Слушая доклад т. Молотова» были даны обзорные данные по развитию экономики СССР. Понятно, что такими методами в разряд секретной можно было возвести любую информацию, хотя все эти сведения можно было получить из советских газет.
Точно так же поездки членов ЕАК по СССР были расценены как шпионские, имеющие своей целью сбор информации для последующей передачи ее иностранным разведкам. В качестве примеров контактов с представителями западных разведок было взято несколько встреч, сотрудников ЕАК с иностранцами. На первом месте здесь стоит поездка в США Фефера и Михоэлса в 1943 году, когда они, якобы, «установили связь с Розенбергом»[29], главой якобы сионистской организации «Джойнт». Однако даже на следствии Фефер утверждал, что эта встреча произошла не по их инициативе и продолжалась не более двадцати минут, так как Фефер не знал английского языка, и поддерживать диалог ему было затруднительно. Так же в разряд шпионских попали встречи лидеров ЕАК с американским журналистом А.Гольдштейном и встречи Л.Штерн с американскими биологами Маддом и Трипп, которым она передала информацию о новейших открытиях и работе Института физиологии, директором которого она являлась.
Все обвинения в шпионаже были целиком и полностью надуманными, так как: во-первых – у членов Комитета не было доступа к информации, содержащей государственную тайну, кроме описанных выше случаев; во-вторых – практически отсутствовали каналы, по которым можно было бы передать эту информацию; а в-третьих – Фефер, который работал осведомителем МГБ в Комитете (о его работе будет сказано ниже), не мог ничего не знать о фактах шпионажа, однако он о них ничего не упоминает. Так что факты, уличающие ЕАК в шпионской деятельности, остаются целиком и полностью на совести следователей МГБ.
Вторым основным пунктом обвинения была попытка создания в Крыму Еврейской республики. Такая идея возникла сразу после войны, правда неизвестно, шла речь обо всем Крыме или только о его северной части, где существовали еще до войны три еврейских района. Эта идея сразу же стала очень популярной у большинства членов Комитета, против выступали лишь Михоэлс и Маркиш: «Нельзя строить свое благополучие на чужой беде… Крымские татары еще вернутся на свою родину»[30]. Здесь следует остановиться и проследить, откуда вообще появилась эта идея создания Еврейской республики в Крыму. На этот счет существует две версии: первая – в 1943 году во время поездки Михоэлса и Фефера в США эта идея была предложена им уже упоминавшимся Розенбергом, причем речь шла не только об автономной республике для советских евреев, но и для евреев всего мира (прообраз государства Израиль). Эта версия, в принципе, реальна, правда есть одно маленькое «но»: в этот момент план депортации крымских татар не существовал даже в замыслах И.В. Сталина, и Розенберг при всей своей прозорливости вряд ли мог представить, что будет переселен целый народ. Так что максимум, на что он мог рассчитывать, это объединенная татарско-еврейская республика. По этой причине первая версия не проходит, остается вторая. После войны, когда депортация была уже успешно проведена, Феферу, заместителю председателя ЕАК, «была подарена самоубийственная идея: просить…для заселения Крым»[31], вспоминает Борщаговский. Кем именно «была подарена» он не уточняет, но известно, что Фефер был агентом МГБ. Об этом говорится в Определении №0065152 Военной Коллегии Верховного Суда СССР от 22 ноября 1955 года, согласно которому Фефер на отдельном слушании заявил, что является агентом МГБ, под псевдонимом Зорин[32]. Это же Фефер сообщил и на обычном заседании Военной Коллегии: «Все, что я о них знал, я сообщал органам МГБ»[33]. Таким образом, вся деятельность Комитета изначально контролировалась МГБ, и, скорее всего, именно оттуда была спущена концепция еврейского государства в Крыму, являющаяся не более чем банальной провокацией.
Тем не менее, эта провокационная идея попала на очень благодатную почву, дав тем самым богатый материал следованию. Так было составлено письмо в адрес советского правительства[34]. Авторами этого письма следствие назвало четверых: Михоэлса, Эпштейна, Фефера и Шимелиовича. Последний упорно это отрицал, и, вероятно, он действительно не участвовал в составлении этого письма. Теоретически, Михоэлс, Эпштейн и Фефер должны были составлять это письмо, как официальные лидеры ЕАК, но Фефер сообщил следствию, что в редактировании письма участвовал еще и Лозовский[35].
Помимо официальной просьбы к правительству, была попытка использовать и неофициальные каналы: так, Михоэлс пытался обсудить этот вопрос с Кагановичем, но тот просто выставил Михоэлса за дверь[36], не желая подвергать себя опасности.
К этому стоит добавить, что проблема создания еврейского государства на территории Крыма, по сути, исчезла после образования государства Израиль 14 мая 1948 года. Причем стоит отметить, что Советский Союз принимал в его создании активное участие, желая получить просоветски настроенное государство на Ближнем Востоке[37]. Кстати, в ЕАК приходило много писем с просьбами о помощи в переселении в Палестину или предложениями об организации добровольческих военных формирований для помощи молодому государству против арабских стран и т.д.
Теперь перейдем к третьему пункту обвинения – «разжигание еврейских националистических настроений». Для этого нужно выяснить, как трактовалось Военной Коллегией понятие национализм: «…вы говорите от имени еврейского народа и подчеркиваете его исключительность, а это уже национализм»[38]. Исходя из такого понимания термина национализм, подобное обвинение можно было смело предъявлять товарищу Сталину за его речь от 24 мая 1945 года. В ней он указал на ведущую роль русского народа в Великой Отечественной войне, т.е. подчеркнул его исключительность, и неоднократно говорил о «нашей победе», т.е. говорил от лица русского народа. Так что не зря Михоэлс и его соратники «распространяли слухи о якобы процветающем в СССР антисемитизме», что тоже вменили им в вину. Если одному народу разрешено подчеркивать свою исключительность, а другому нет, то налицо все признаки этнической сегрегации, в данном случае именуемой антисемитизмом. Борьба за сохранение еврейской культуры, против массового закрытия еврейских школ трактовалась как «расширение националистической деятельности. За то, за что в нормальных государствах награждают почетными степенями, в СССР приговаривали к смертной казни.
Кстати, на столь же любимое следователями обвинение в космополитизме великолепно ответила Л.Штерн: «То, что мне вменяется в вину как космополитизм, с моей точки зрения, является интернационализмом»[39]. Любовь к своему народу и его традициям рассматривалась следователями МГБ как национализм, со всеми вытекающими из этого последствиями. К вопросу об исключительности еврейского народа, тоже надо подойти с несколько иных позиций. В материалах ЕАК речь шла о том, что еврейский народ понес в ходе Второй мировой войны исключительные людские потери: было уничтожено 6 из 18 миллионов евреев[40]. В процентном соотношении это действительно были очень тяжелые потери, по сравнению с другими народами, принимавшими участие в войне. Участие представителей ЕАК в работе над знаменитой «Черной книгой», тоже было расценено как национализм и передача информации зарубежным спецслужбам.
Из всего вышесказанного видно, что ни одно из выдвинутых обвинений не соответствовало действительности, и все они были продуктом усиленной работы следственной части МГБ. Именно, поэтому большинство обвиняемых так и не признали себя виновными, что не помешало приговорить их всех (за исключением Штерн) к высшей мере наказания – расстрелу[41], и лишить всех правительственных наград. Можно видеть, что приговор полностью соответствует резолюции Политбюро, присланной еще до начала процесса. 12 августа 1952 года приговор был приведен в исполнение. Тяжело больной к тому времени Брегман скончался 12 января 1953 года в тюрьме. Штерн была сослана в отдаленные районы Сибири. Дело ЕАК было закрыто, начинался последний, так и незавершенный процесс над «врачами-убийцами», в котором, кстати, использовались показания расстрелянного Шимелиовича, от которых он успел отказаться. Но конец сталинской эпохи был уже близок.
«Военная коллегия Верховного суда СССР определила: приговор Военной Коллегии Верховного Суда от 11.08.1952 года в отношении Лозовского С.А. и других отменить, а дело на основании ст.4 п.5 УПК РСФСР в уголовном порядке прекратить за отсутствием состава преступления»[42]. Через три года после неправедного суда справедливость все-таки была восстановлена. Было официально признано, что «к арестованным применялись незаконные методы ведения следствия»[43], что Гольдштейна (с ареста которого началось дело ЕАК) «подвергли избиениям и вынудили подписать сфабрикованные протоколы допроса»[44], что все обвинения против ЕАК были надуманными. На свободу вышла единственная, оставшаяся в живых участница этого процесса академик Лина Штерн. Однако «дело ЕАК» не получило столь громкой огласки, в отличие от «дела врачей», видимо из опасения вызвать очередные и небезосновательные упреки СССР в антисемитизме.
[1] Неправедный суд. С. 27.
[2] Борщаговский А.М. Указ. соч. С. 115
[3] Там же С. 116.
[4] «Неправедный суд». С. 6.
[5] Там же.
[6] См. допрос Ч.Ваттенберг-Островской // Там же. С. 292
[7] Вместе с Михоэлсом погиб и его друг Владимир Голубов (Потапов).
[8] Борщаговский А.М. Указ. соч. С. 120.
[9] Цит по Борщаговский. Указ. соч. С. 150.
[10] Кстати оба они не видели тела С.Михоэлса после аварии, поэтому не стоит особенно доверять информации о характере полученных им повреждений.
[11] Наумов В.П. Был ли заговор Берии? // Новая и новейшая история. 1998. № 5. С. 47.
[12] С.Михоэлса поддержал лишь П.Д.Маркиш.
[13] В краткой биографии С.Михоэлса, помещенной в книге «Неправедный суд», прямо указывается, что тот был «убит агентами МГБ». Указ. соч. С. 396.
[14] «Неправедный суд». С. 6.
[15] Там же. С. 7.
[16] См. допросы И.С. Фефера, Ч.Ваттенберг-Островской и других // Там же. С. 27, 293.
[17] Там же. С. 7.
[18] Там же.
[19] Там же.
[20] Там же. С. 13-16.
[21] Цит. По: Неправедный суд. С. 7..
[22] Там же. С. 11.
[23] Известия от 18.04.1950.
[24] Именно в этот момент Сталин берет курс на омоложение партии и ЦК, и у него появляется хороший повод, чтобы убрать из игры некоторых представителей «старой гвардии».
[25] Неправедный суд. С. 11.
[26] Там же.
[27] Там же С. 381.
[28] Там же. С. 322.
[29] Там же. С. 379.
[30] Борщаговский А.М, Указ. соч. С. 117.
[31] Там же С. 116
[32] «Неправедный суд». С. 391.
[33] Там же С. 304.
[34] Точнее в показаниях говорится о двух письмах, одно – в адрес В. Молотова, другое – лично Сталину.(См. показания Фефера // Там же. С. 24-26.).
[35] Это впоследствии вменят ему в вину.
[36] Борщаговский А.М. Указ. соч. С. 117-118.
[37] Коммунистическая партия Палестины была создана для этой цели еще в 1921 году (Войны второй половины ХХ века». Минск, 1998. С. 166-170).
[38] «Неправедный суд».. С. 209.
[39] Там же. С. 373.
[40] Об этом говорит даже Фефер во время суда // Там же. С. 25.
[41] Там же. С. 381
[42] Определение Военной Коллегии Верховного Суда СССР от 22.11.1955 // Там же. С. 392.
[43] Там же.
[44] Там же.