Северокавказские исламисты выступили с угрозой повторения нападения на Нальчик. В конце прошлой недели на сепаратистском сайте “Кавказ-центр” было размещено видеообращение Анзора Астемирова на русском и арабском языках. Среди исламских радикалов Астемиров известен как амир Сейфуллах и считается командующим так называемым кабардино-балкарским сектором Кавказского фронта. Сегодня Астемиров находится в федеральном розыске. Он подозревается в организации нападения на Нальчик 13 октября 2005 года.
Анзор Астемиров – человек с богатой биографией. Еще до нападения на Нальчик, в декабре 2004 года, он вместе с Ильясом Горчхановым организовал нападение на Управление Госнаркоконтроля в столице Кабардино-Балкарии. В ходе этого нападения погибло 4 человека, а похищено было более 250 единиц оружия. Часть этого арсенала была использована и во время рейда на Нальчик в октябре 2005 года. Именно начиная с 2004 года эксперты и журналисты стали говорить о “пробуждении Кабардино-Балкарии” (названной Джохаром Дудаевым в начале 1990-х гг. “спящей красавицей”). Еще до того нынешний “амир Сейфуллах” подозревался в организации и проведении терактов на Кавказских минеральных водах и в Адыге-Хабльском районе Карачаево-Черкесии (март 2001 года). Однако пять лет назад вину Астемирова доказать не удалось.
И вот новый выход в информационное пространство. В своем видеообращении Астемиров выступил с обвинениями в адрес российской власти. С его точки зрения, власть “с давних пор пытается искоренить ислам, поработить мусульман и отвратить наших детей от их веры”. Однако религиозная полемика с “кяфирами” (а именно так называет Астемиров представителей российской власти) не была главной целью выступления северокавказского “амира”. Астемиров сообщил, что на территории Кабардино-Балкарии готовится крупномасштабное выступление его сторонников. Сейфуллах даже нарисовал своеобразный “коллективный портрет” будущих участников этого выступления. Это “люди разного возраста”, среди которых есть и бизнесмены, и даже работники силовых структур, которые снабжают их “необходимой информацией”. Однако главной “мишенью” такого выступления будут не “кяфиры”, а представители “официального ислама”, то есть лидеры и сотрудники Духовного управления мусульман республики, которые сотрудничают с “кяфирской властью”, а затем те мусульмане, которые предали свою веру. “Кяфирам”, видимо, достанется в последнюю очередь. Расправа ждет и сотрудников правоохранительных структур, и чиновников.
Насколько серьезно нужно относиться к заявлению Астемирова? Реально ли повторение нальчикского кошмара? Астемиров известен как хороший мастер провокации, заинтересованный в жестких репрессиях властей по отношению к людям, вызывающим мало-мальские подозрения в причастности к “ваххабитскому подполью”. Эти репрессии могут способствовать появлению в рядах сторонников “амира” новых людей.
С одной стороны, любую угрозу, которая появляется на "Кавказ-центре", надо делить на 50. Потому что невыполненных угроз было много – и от покойного Шамиля Басаева, и от других лидеров исламистов. Сайт кавказских радикалов нередко занимается и провокациями, и “прощупыванием” общественного мнения и властной реакции. Но с другой стороны, даже если к угрозам “амира Сейфуллаха” и не относиться серьезно, следует учитывать, что проблемы, породившие протестный исламский радикализм в Кабардино-Балкарии, на сегодняшний день не разрешены.
Долгое время эта северокавказская республика считалась оазисом мира и стабильности в регионе. Даже Северная Осетия (считающаяся форпостом России) была вовлечена в многолетний этнотерриториальный конфликт с Ингушетией из-за Пригородного района. В отличие от Чечни, Дагестана, Северной Осетии и Ингушетии, на территории КБР не велись боевые действия. Даже в период интенсивных боев в Чечне республика становилась местом приема туристов.
Этнополитическая ситуация в Кабардино-Балкарии выгодно отличалась от положения дел в другой соседней двусубъектной республике (национально-государственном образовании с двумя титульными этносами) — Карачаево-Черкесии (КЧР). Там с 1991 г. сменилось три руководителя региона. При этом смена власти неизменно сопровождалась межэтническим противоборством (на грани открытого конфликта) и переделом собственности. Да и сегодня проблема консолидации властной элиты КЧР далека от позитивного разрешения.
В постсоветской же Кабардино-Балкарии был реализован принципиально другой политический сценарий, автором которого по праву можно назвать Валерия Кокова. Властная вертикаль во главе с просвещенным авторитарным лидером (впервые Коков был избран президентом республики в январе 1992 года) на протяжении 1990-х — начала 2000-х годов наглядно демонстрировала эффективность модели управляемой демократии для раздираемого противоречиями Кавказского региона. КБР осталась в стороне от масштабных переделов власти и собственности. Возникавшие время от времени этнические противоречия между кабардинцами и балкарцами, русскими и представителями "титульных этносов" республиканской элитой умело гасились. Найдя адекватные ответы на кабардинский (1992 г.) и балкарский (1994 и 1996 гг.) этнонационалистические вызовы, Коков не только стабилизировал общественно-политическую ситуацию в КБР, но и стал, по сути, безраздельным хозяином своей республики. Ему удалось беспрепятственно выиграть президентские выборы в 1997 и 2002 гг. С середины 1990-х годов этнонациональные движения в КБР не играли сколько-нибудь значительной роли.
Однако серия террористических актов в Нальчике (2004– 2005 гг.), а также новые угрозы со стороны исламских радикалов показывают, что "замиренная" Кабардино-Балкария с выстроенной вертикалью власти становится частью северокавказской "дуги нестабильности". Сегодня КБР фактически превращается в модельный для всей России регион. Погружающаяся в нестабильность некогда стабильная республика демонстрирует как преимущества, так и серьезные изъяны системы управляемой демократии или “просвещенной диктатуры”. Будучи сторонником управляемой демократии, президент КБР в религиозном вопросе сделал ставку на официальные исламские структуры — Духовное управление мусульман (ДУМ). Однако еще за годы советской власти подобные институции привыкли паразитировать за счет господдержки, не совершенствуясь в богословии и отказываясь от контактов с оригинально мыслящей молодежью. При этом любое неофициальное обновленческое исламское движение рассматривалось властями республики как “ваххабитское”, что было далеко от истины.
Один из лидеров "ваххабитов" КБР и соратник Анзора Астемирова Муса Мукожев несколько лет назад заявил, что 95% верующих республики не доверяют Духовному управлению. Это вовсе не означает, что все эти люди — убежденные поклонники “чистого ислама” и враги “кяфиров”. Скорее всего, это люди, недовольные серьезным разрывом между верующими и иерархами ДУМ. Ситуация же, когда МВД является главным орудием религиозной политики, приводит к тому, что число сторонников “чистого ислама” растет. Несмотря на то что новый президент КБР Арсен Каноков не раз говорил о необходимости переосмыслить религиозную политику в республике, ситуация, когда правоохранительные структуры играют определяющую роль во взаимоотношении власти и верующих, сохраняется.
После нальчикской трагедии 2005 года на территории КБР была проведена серьезная “зачистка” исламистского подполья. И сегодня многие аналитики и журналисты, занимающиеся проблемами Кавказа, говорят о том, что в Кабардино-Балкарии повторение октября 2005 года невозможно. Однако к выводам о прекращении активной деятельности исламистов в КБР необходимо подходить осторожно. Протестный потенциал на Кавказе, могущий служить основой для любого мятежа, остается достаточно высоким. Хочется напомнить, что в 1999 году, после вторжения Басаева и Хаттаба в Дагестан и последовавшей затем "контртеррористической операции", казалось, что вся инфраструктура подполья разрушена. Но пришел 2004-й, 2005-й, 2006-й год, а сообщения все напоминают сводки с фронта.
Сегодня многие европейские и американские кавказоведы пытаются определить численность северокавказских исламистов, выявить их центры влияния. Однако эта миссия кажется практически невыполнимой – на Кавказе на религиозный момент накладывается социальный подтекст. Сегодня ты можешь быть человеком, далеким от религии, но завтра тебя вдруг незаконно задержали, нарушили твои права, и ты становишься не просто салафитом (а именно так себя идентифицируют исламисты) по своим религиозным убеждениям, но и активным участником незаконных вооруженных формирований. А значит, одних полицейских мер здесь явно недостаточно, хотя и исключать их вовсе было бы, конечно, нецелесообразно.
Сегодня для Российского государства наступило время серьезного переосмысления своей политики на Северном Кавказе. Находящиеся там субъекты РФ нельзя рассматривать как имперские окраины, которые надо контролировать, но не интегрировать. Такая политика была возможна во времена князя Барятинского, после Кавказской войны. Даже Воронцов-Дашков, легендарный наместник на Кавказе начала ХХ века, уже стремился к интеграции кавказцев в общеимперские структуры.
Регион должен стать частью общероссийского политического, правового, гуманитарного пространства, а его жители – превратиться в лояльных российских граждан. Именно такая политика, опирающаяся на формирование общероссийской гражданской идентичности, а не поддержка коррумпированных кланов, опирающихся на московский административный ресурс, нужна сегодня России. Для этого Российское государство должно прийти на Кавказ всерьез. И не в виде московских комиссий, принимающих щедрые подношения, а в качестве справедливого и рачительного менеджера, арбитра в межэтнических и межконфессиональных спорах, знатока этого непростого российского региона и его особенностей…
Автор - завотделом проблем межнациональных отношений Института политического и военного анализа.
