Если кто забыл, неприятности у Ходорковского начались после его выступления в Кремле о коррупции. Десять лет спустя он вновь о ней высказался (в одном из интервью), однако на этот раз остался неуслышанным. Попробую предположить, почему так случилось.
По мнению Ходорковского, «искоренить коррупцию невозможно», можно лишь на нее определенным образом повлиять. Каким именно образом? «...Она не должна быть государствообразующим явлением. Тут такая тонкая разница. Одно дело - когда человек берет деньги и что-то делает, и совсем другое, когда он делает только то, за что может взять деньги».
Разница и вправду тонкая, попробуй улови. И то и другое делается чиновником в связи с его служебными полномочиями, за то и другое заинтересованные лица дают деньги. В чем же разница? С точки зрения закона, никакой разницы нет и быть не может. Ну да, один взял и дело пошло, а другой без денег и шагу не ступит - все равно оба нарушают правовую норму. И моральную – тоже.
Думаю, Ходорковский это отлично понимает. Только говорит он не о правовой норме, и не о моральной, а о норме социальной, то есть о нормальном, привычном поведении. Иными словами, о понятиях. Так вот, по понятиям первый чиновник прав, а второй нет. Поведение первого неистребимо, а с такими, как второй, бороться, по мнению Ходорковского, можно и нужно.
После того, как я с немалым трудом переварил эту мысль, у меня возник вопрос, пусть и гипотетический - а как это сделать-то? Оставим за скобками текущий момент, в котором коррупционеров преследуют, чаще всего, по политическим мотивам. Предположим, в будущем власть захотела бы отделить овнов от козлищ. Каким, интересно, образом?
Давным-давно, в 1990 году, когда только поднималась заря российского капитализма со всеми его специфическими особенностями, новоизбранный мэр Москвы Гавриил Попов предложил дать возможность чиновникам легально брать взятки. Позже он уточнил, что имел в виду позволить им участвовать в доле от прибыли, полученной в результате их решений. Тогда еще не было такого слова – «откат». Слова не было, а откат был, пусть и в микроскопическом размере в сравнении с нынешними временами. Попов хотел расколоть бюрократию и создать из нее большинство, получающее свою законную долю, и ворующее меньшинство.
Что тут началось, какая зубодробительная критика обрушилась на Попова, до сих пор за ним тянется слава покровителя взяточников. Мне лично его предложение показалось и до сих пор кажется наивным и нереализуемым, но проблему-то он уловил точно и более-менее своевременно. Минуло почти четверть века, масштаб явления только вырос. Чиновники (определенного уровня, разумеется) свою долю исправно получают - одни больше, другие меньше, одни всегда, другие изредка, есть, конечно, и те, кто не берут - но что это меняет.
Сегодня Ходорковский возвращает нас к прерванному разговору, но он (разговор, а не сам Ходорковский), похоже, уже никому не интересен. Даже те, кого нынешнее положение вещей не устраивает, не желают ничего обсуждать. В лучшем случае можно услышать очередное предложение принять очередной закон или присоединиться к очередной международной конвенции о борьбе с коррупцией. Покуда, правда, сколько ни принимали и ни присоединялись, мало что изменилось.
То, что Ходорковский завел разговор на «понятийном» уровне, не должно никого смущать. Если понятия стали привычной социальной нормой, с ними следует считаться. Да и сам Ходорковский не скрывает, что он понятийный человек. А каким еще ему быть? Ведь формировался он как личность и деятель как раз тогда, когда страна начинала жить по понятиям. По возрасту не застал советское время, в котором с коррупцией в обыденной жизни мало кто сталкивался. Правда, поправлюсь, частота столкновений зависела от места проживания.
В семидесятых и восьмидесятых годы прошлого века мне часто приходилось ездить в командировки в южные районы нашей бывшей родины. «Все начальники берут,- говорили мне тамошние коллеги, - но такой-то честный человек, а такой-то – разбойник». Первый - берет, но делает, второй делает только то, за что берет, первый принимает благодарность, второй ее вымогает.
Постепенно, шаг за шагом такого рода обычаи распространились с юга на север, став присущи не только южанам, причем почему-то «разбойников» становилось все больше, а «честных» все меньше. Нет, я вовсе не хочу сказать, что с этим делом у нас хуже некуда. Бывает и хуже, много хуже. В Азии и Африке (за малым исключением) взятка издавна норма жизни, вот там уж точно чиновник шагу без денег не сделает. И, представьте, там тоже многие испытывают по этому поводу беспокойство и время от времени предлагают разного рода рецепты. К примеру, такие вот - умерить аппетиты чиновников и ввести для взяток прейскурант или довести среднюю зарплату не-чиновников до такого уровня, чтобы всем хватало денег на поборы. Довольно-таки странные предложения, а все потому, что их авторы не могут посягнуть на основы жизнеустройства и освященные веками традиции. Предложение Ходорковского сделано в том же духе - немного скорректировать отечественную традицию начальственного кормления, что отнюдь не является вызовом «духовным скрепам».
Словам Ходорковского о государствообразующем характере коррупции вторит Леонид Невзлин: «без коррупции сейчас не происходит ни одно движение в этой стране». Обратите внимание, в первом же интервью после освобождения Ходорковского он вспомнил то давнее выступление своего партнера в Кремле и добавил, что в результате его игнорирования «вся страна сейчас построена на абсолютной коррупции».
Не думаю, что десять лет назад предлагались какие-то революционные новации. Во всяком случае, смысл сегодняшнего послания Ходорковского вот в чем – коррупция не может быть абсолютной, она должна носить относительный характер, существовать по понятиям, чтобы никто не беспредельничал. К кому оно обращено, это послание, догадайтесь сами. Вероятно, тому, о ком Ходорковский отозвался: «он человек умный, и что бы я о нем ни думал, для него судьба страны важнее собственной карьеры». Невзлин, в свою очередь, добавил: «Я надеюсь, что у него есть понятия. Понятийно, я надеюсь, у нас с ним нет причин для разборок».
Пусть никого не смущают «судьба страны» и «понятия» в одном флаконе. Ходорковский знает жизнь не хуже нашего и исходит из жизненной посылки: в России надо жить по понятиям, здесь все так устроено. Надо, да нынешние живут не по понятиям, и это может привести к катастрофе для государства. И если судьба страны действительно важнее собственной карьеры, следует вернуться к чистоте «понятийной» морали.
А что еще он мог сказать? Что надо развивать демократические институты, гражданское общество, реальное разделение властей, независимость суда? Тоже не панацея, конечно, но лучшего средства хоть как-то ограничить всевластие чиновников пока не придумано. Тогда закон, пусть и со скрипом, работает, а иначе - никак, нельзя же преследовать людей за обычное поведение, то есть можно, конечно, если не учитывать, что выборочное правоприменение иной раз неотличимо от произвола.
Так это вообще никто не станет слушать - общий разговор власть привычно пропустит мимо ушей, а люди скажут - нереально, у нас не прокатит, да и ничего нового тут нет, все давно известно. «Всего труднее было в этом мире тому, кто знал, что дважды два четыре. Их вывод люди шутками встречали и в тюрьмы за него не заключали» (Наум Коржавин). Вывод Ходорковского не следует встречать шутками, ведь он основан на знании жизни, а не какой-то там европейской таблицы умножения.
