Заявление полпреда президента на Юге России Дмитрия Козака «любое мздоимство будет рассматриваться как пособничество терроризму», хотелось бы рассматривать как первое заявление в рамках некоей управленческой программы на Юге России. В конце концов, именно Козака можно считать разработчиком нынешней «управляемости» на региональном и центральном уровне, а умеренный оптимизм – единственный способ думать о российской политике, а не просто орать во все горло «ужас, ужас».
На прошлой неделе (как раз в день инаугурации Алу Алханова) Полит.ру совместно с СПС провели первый «круглый стол» проекта «Реконструкция Чечни. Модели выхода из кризиса», и сейчас, по прошествии нескольких дней «отложилось» несколько, кажется, логически безальтернативных тезисов из тех, что были произнесены экспертами политиками и общественниками. Понятно, что со стороны общества и, тем более, медиа трудно претендовать на какую-либо исключительную компетентность, но мы как раз о том, где общество (общественные организации, экспертное сообщество, СМИ и население) могут быть ресурсом выхода из кошмарного кризиса. То есть находимся в рамках компетенции.
Сфера государственного управления в отношении Чечни и безопасности на Юге России, в общем, описывается как любая другая сфера корпоративных интересов. Так же, скажем, корпорация преподавателей, учителей, управленцев в сфере образования требует от государства «даете денег и оставьте нас в покое, не лезьте в наши дела». Любая корпорация, хоть военных, хоть спецслужбистов, хоть чиновников-мздоимцев будет вести себя ровно так. Это как раз нормально. Другое дело, что это же означает отсутствие политики, то есть естественную жизнь социальных корпораций в условиях войны. Чем именно и когда именно эта жизнь закончится без анализа сказать нельзя, но ясно, что ни чем хорошим.
Показательный пример с выплатой пособий в Чечне. По словам Людмилы Алексеевой (Московская Хельсинкская Группа) «мы же все знаем, что откат равняется именно 50%. Не 40%, ни 60%, а именно 50%». С другой стороны Алексей Макаркин утверждает, что примерно к одному коррупционному результату привела выплата денег и через чеченские, и через федеральные структуры. Нет отличий – значит не в схеме дело.
При этом всем, судя по словам, например, народного депутата Геннадия Гудкова у государства есть некоторое видение перспективы: отделение точечных специальных операций от всего остального безобразия, переговоры с реальными лидерами мнения в республике, восстановление экономики, причем управление операцией должно перейти к ФСБ. В наборе этих, наверное, разумных мер, нет одного – как они будут реализованы. Список желательных мер по определению не предусматривает точек контроля – как и кто проконтролирует, что ведутся только точеные операции, что экономика восстанавливается, а не деньги «осваиваются». Как, например, президент узнает, что прогресса нет?
В качестве ресурса управления ясно недоиспользованы общественные организации, ведущие мониторинг, правозащитную и благотворительную деятельность в Чечне. То есть, скорее, против них воюют теми же «точечными» средствами, а потом московские общественники их (в лучшем случае) вытягивают из тюрем посредством звонка в Кремль. А ведь консолидация, о которой так долго говорят в Кремле, с точки зрения управления – это просто взаимодействие политической воли федерального центра и общественной инициативы против корпоративной закрытости, в рамках которой невозможно даже пособия раздать.
При постановке целей управления в Чечне и на Юге России следует разделять экстренные действия и перспективный проект. К экстренным действиям следует отнести главный приоритет – радикальное уменьшение насилия хотя бы со стороны федеральных вооруженных сил. Необходимо показать движение в этом направлении вне зависимости как в перспективе будет решен вопрос о создании российской армии вместо разложившейся, о создании правоохранительной системы и других стратегических вопросах.
Все остальное – выплаты пособий, строительство, поимка боевиков и т.п. без уменьшения насилия против мирных граждан – бессмысленно. Все может быть перечеркнуто очередной серией зачисток и похищений людей, сразу расширяющей «социальную базу террористов».
Как только будет поставлена именно такая тактическая цель, инструменты ее реализации могут найтись. Это видно хотя бы из мини-анализа, проведенного генералом Эдуардом Воробьевым дисциплины и распорядка личного состава, дислоцированного в Чечне. Скандалы с выплатами боевых, тоже говорит о том, что никакой концентрации усилий в этом направлении нет. Как и то, что идеологическая подготовка личного состава (в соответствии с которой они должны были бы знать, что должны защищать или хотя бы не убивать жителей, что чеченцы – не враги, враги - террористы) - полностью отсутствует. Точно также судебная система система, которая как-то "заработала" в уловиях ведомственного конфликта генералов, могла бы быть использована и в мирных целях. Можно было бы провести кандровую ротацию высших офицеров Северокавказзской группировки по критерию уровня насилия над жителями, боеспособности, уровню коррупции. И т.п. Причем везде можно было бы использовать общественные источники информации и влияния.
Это - экстренная задача и первая цель. План по поимке Басаева и т.п. среди первых тактических мер обсуждать бессмысленно – тут общество ничем спецслужбам помочь, скоре всего, не сможет. Кроме того, чтобы напоминать, что неплохо бы этим заниматься, а не «работать по интеллигенции».
С точки зрения политического урегулирования следует сконцентриваться на выборах в чеченский парламент 2005 года с тем, чтобы на этот раз попытаться дать народу республики действительно выбрать. Это даст повышение доверие к федеральной власти, коллектив высокопоставленных защитников чеченцев от военных и бандитов. Эти же депутаты могут быть использованы в задаче государственного управления как партнеры, субъект для диалога о деталях наведения порядка в Чечне. Ни Кадыров-младший, ни Алу Алханов такими партнерами быть не могут. Более того, в среднесрочной перспективе следует взять под командование и полный оперативный контроль вооруженные формирования «кадыровцев», которые в перспективе ближайших лет могут сами по себе представлять угрозу не только населению, но и армии.
Одновременно с концентрацией на первейших тактических задачах следует провести большой экспертный анализ ситуации в Чечне и вокруг нее. Как первый шаг к перспективному проекту реконструкции. Судя по тому, что соцопросы в республике проводит только Сергей Хайкин ("Validata") (если не считать предвыборные опросы штаба Алханова на блокпостах). Реального анализа нет и в правительстве, и никого они не интересует. Другой источник полевой информации – активисты «Мемориала», МХГи других общественных организаций. Самое первое, что понятно из самого предварительного анализа – больше 80% чеченцев никакой независимости давно не хотят. Все устали и желают, чтобы их оставили в покое и боевики с обеих сторон, и военные. Причем в общественном сознании Басаев - урод нечеченской национальности, созданный ФСБ специально для уничтожения чеченского народа.
Но даже без всякого проекта неплохо бы, что Путин или, скажем, Греф понимали хоть что-то о том, что там происходит еще до того, как пролетят очередной раз на вертолете.
И последний, главный тезис. Государственный миф о том, что все идет по плану, который в переводе с административного означает «ничего нельзя поделать», - обман трудящихся.
