Митинги закончились. Сопоставимая массовость провластных и антивластных сборищ — единственное их формальное сходство. Они даже не друг против друг — настолько они разные. Впрочем, они приобрели еще одно общее качество — в политическом смысле теперь и антивластные митинги бесполезны.
По итогам состоявшихся накануне в столице митингов было сказано уже много чего. Отмечали особую напряженность власти по отношению к митингующим, которой не было на предыдущих массовых акциях протестующих, и специфику провластных протестующих (например, ношение ими спортивных костюмов и употребление спиртных напитков — холодно ведь — чего на митингах протеста нет в принципе).
В сухом остатке получается: власть смогла согнать людей «постоять за себя» (постоять — в буквальном смысле, постоять и разъехаться на заранее подготовленных автобусах), против власти люди все еще приходят сами, впрочем, по не вполне понятным причинам.
Очевидно, что Владимир Путин победил на выборах. Да, не совсем честно, но то, что он набрал пусть и относительное, но достаточное для сохранения власти число голосов избирателей, - очевидно даже его записным противникам. Зачем тогда многотысячные митинги поддержки, на которые если и не стыдно, то уж точно невыносимо скучно смотреть даже людям в них непосредственно принимающим участие? И зачем митинги «за честные выборы», если ближайшие федеральные выборы состоятся через пять лет, а результаты прошедших власть — устами того же Владимира Путина — уже пообещала ни в коем случае не пересматривать?
Штатные революционеры с Триумфальной площади, понятное дело, должны отрабатывать — нет, не «деньги вашингтонского обкома», а свой собственный символический капитал «лидеров оппозиции». А остальным это все зачем? Кто придумал, что сто тысяч на Манежной площади столицы помогут спасти обреченный в исторической перспективе режим? Он ведь и вправду обречен, поскольку на выходе будет в конце концов реализован один из двух базовых сценариев — либо бюрократическая машина превратится из набора самовластцев в сервисную службу, либо произойдет сценарий катастрофы — неважно, в виде распада страны, ее увядания или революции.
Смысл в митингах поддержки видится ситуативный, бюрократический и формальный. Ожидаются протесты против «наших» (нами организованных, придуманных и горячо пестуемых) выборов. На которых победило наше начальство — какой там к черту «национальный лидер» или даже просто «кандидат большинства», бюрократия так думать не умеет в принципе!
Ожидаемый протест от, простите за выражение, «рассерженных горожан» просто требует от бюрократии внятной для начальства реакции (затем же понадобились и фальсификации на безальтернативных выборах, а вовсе не для сохранения власти).
С «рассерженными горожанами» все по-другому, но в смысле рациональности куда как хуже. Понятно, что их «рассерженность» никуда не делась. Только вот на что они злятся и какой может быть отсюда позитивный выход? Ни на какой пересмотр результатов выборов бюрократы — ни в целом, упаси Господи, ни даже в частностях — не пойдут, допускать «сердитых» к управлению «эффективные менеджеры» тоже неготовы. Они не для того все это фальсифицировали и доказывали начальству свою значимость, чтобы потом делиться плодами своей победы. Для прочих претендующих на управленческие рычаги у них имеется ОМОН, который и был продемонстрирован оставшимся после завершения митинга протеста оппозиционерам.
С эмоциональной точки зрения предыдущие митинги протеста заключались в большой степени в следующем: каждый конкретный человек пытался показать, что он есть, что он существует. И посмотреть, есть ли еще такие же как он. На сегодня очевидно, что таких людей сотни тысяч только в столице, а по стране их, получается, миллионы. И бюрократия (да и самое высшее начальство) этого откровенно боится, ведь под угрозой под угрозой "контроль власти" и падение уже в ближайшей перспективе режима по одному из выше описанных сценариев.
Однако и массовые сходки становятся все менее осмысленными, поскольку главная цель — увидеть, что меня много — уже достигнута. А политического выхода акции более не имеют: все то, чем бюрократия уже могла поступиться, обещано, иного — не имитационного — до перемены режима ожидать вряд ли следует.
«Рассерженные» напугали бюрократа — он ответил. Как умеет — бестолково и бессодержательно. Как плохой политтехнолог, скажем, из Саратова: согнал толпу, дал ей транспаранты, послал на чужой митинг провокаторов. И выложил в сеть (игры в инновации и модернизацию уходящего царствования даром не прошли) прослушку с переговорами видного штатного революционера.
За что дальше собираться? И бороться за что? Пространство борьбы для «сердитых» очевидно должно выходить за пределы площадей. Однако самоорганизация в сколько-нибудь серьезные политические структуры для них вопрос даже не завтрашнего дня, ибо споры начинаются уже по вопросу символики. Разговоры о «походе в народ» или «дальнейшей систематической работе на благо Отечества» тоже отдают чем-то утопическим (плюс к тому — что-то такое все мы уже читали в учебниках истории). Митинги кончились, морально выдохлись. Однако дальше нет позитивного сценария. Не считать же за таковой создание какой-то там партии нового типа, обещанное Михаилом Прохоровым.