Эпоха второй «стабилизации» в России закончилась. Россия находится в состоянии «тотальной, жестокой, полномасштабной» войны, не имея адекватных средств к ее ведению. Это стало очевидно даже для таких стойких защитников курса на обман трудящихся и жертв гипноза самоуспокоения, как Владимир Путин.
Президент обратился к нации с очень сильной речью. Но, увы, она пока не может быть понята в мобилизующем смысле («советский народ еще сильнее сплотился вокруг…»). На фоне ужаса, шока и гнева.
Президент нашей страны предлагает нам ясную и вполне себе кошмарную картину мира. Но любую картину мира сминает как пластилин каждое маленькое свидетельство. Например: «Этот мальчик все время пишет свое имя. Чтобы его нашла мама. Что-то взорвалось прямо у его лица»…
Речь президента с таким содержанием в любое время могла быть политическим поступком. Но не тогда, когда не только профессионалы-спецназовцы, но и дети, их родители, учителя жертвовали своими жизнями ради спасения других. А кто-то по крупному трусил. Кто-то цинично врал.
Требования к политическому поступку выросли неимоверно. И от Владимира Путина будут ждать действий. Плохое время для тех, кто верит в силу слова. Чувствую определенную неправду и в попытке написать этот текст.
Попытаюсь поэтому сократиться до простого политического информирования. До ответа на вопрос, что значит, что президент закончил разговоры о стабильности и чего в этой связи ждать стране.
Первое. Если всерьез понимать слова президента о том, что «терроризм - это, конечно, только инструмент», то мы должны будем услышать, чей это инструмент. В данном вопросе российская стратегическая мысль после атаки террористов на США путалась и плутала.
Терроризм – это орудие, а поэтому сам по себе не может быть врагом. Враг – это тот, кто использует этот инструмент. Те, кто говорят о войне с «мировым терроризмом» в России, говорят ерунду. В Америке – другое дело. Там сразу обозначили «ось зла» и в дальнейшем все разговоры о новой мировой войне были привязаны к конкретным территориям.
То есть, если быть последовательным, то президенту придется в дальнейшем обозначить врагов и аргументировать их причастность к терактам в России. И тех, кто по словам Владимира Путина «хотят оторвать от нас кусок пожирнее», те, кто «помогают, полагая, что Россия как одна из крупнейших ядерных держав еще представляет для кого-то угрозу».
И с большой вероятностью, судя по толкованиям речи на государственных телеканалах, в число «помощников» попадут определенные круги на Западе, как выражались в советское время. Телеканал «Россия» вполне себе хвалит конкретную администрацию Буша-младшего, а «Первый» ругает Америку вообще и некоторых конкретных европейцев за то, что а) создали Бен Ладена и «исламский» террор и б) сейчас пытаются всем этим управлять, а не уничтожать.
Второе. Если всерьез воспринимать слова президента о том, что «никакого выбора у нас просто нет», что Россия будет сильной страной («слабых – бьют»), иначе погрузится в кошмарную бойню, то следует ожидать экстренных действий по модернизации и усилению экономики. А путей, как известно, два: либо – как лучше, с вовлечением населения, либо как всегда – с перемалыванием населения в лагерную пыль. Третий путь – проехать на ценах на нефть – теперь какое-то время будет не актуален.
Совсем неактуальны также мелкие частные интересы голодных недоолигархов. Должна попридержать свои аппетиты богатеющая на переделе «питерская элита» - страна в опасности.
Третье. Если всерьез воспринимать слова президента о том, что «в ближайшее время будет подготовлен комплекс мер, направленных на укрепление единства страны», то следует ожидать сворачивания модели национально-территориального федерализма. Национальное самоуправление должно быть отдельно, территории и их экономика – отдельно. Причем настоящих регионов в управленческом и экономическом смысле в России должно быть немного. И если серьезно воспринимать ссылки на Конституцию, то уровень национальных республик может быть не уничтожен, а просто ослаблен до исключительно национально-культурной политики. Кажется, путь «на укрупнение регионов» слишком сложен и несистемен.
Четвертое. Владимир Путин фактически признал провал спецслужб, армии и кавказской политики России. И если воспринимать это серьезно, то следует ожидать череды отставок и реорганизаций как минимум в силовом блоке. Что такое «принципиально новые подходы к деятельности правоохранительных органов», пока не ясно. Ясно одно: чуть ли не единственный плюс для России от того, что наш президент «из органов», в том, что боеспособное ядро спецслужб могло бы быть использовано для непредвзятого разбирательства, чистки и силового подкрепления реформы армии и милиции, о которой у нас в последнее время даже говорить было неприлично. Как реорганизовывать сами спецслужбы, - отдельный сложный вопрос.
Уже по ближайшим действиям президента можно будет понять, нужно ли его слова воспринимать серьезно, или же Россия в сложное для себя время оказалась со слабым президентом.
Впрочем, одно непосредственное правильное действие президент уже смог сделать: выступая в Беслане, он приравнял провокаторов к пособникам террористов. В нашей ситуации провокаторы – это все те, кто будут пытаться играть на национальной розни.
