15 января 1961 г. около полудня на Сенном рынке в г. Краснодаре военный патруль задержал рядового в/ч 33811 Василия Греня, находившегося в самовольной отлучке. Более того, в момент задержания из-за полы шинели рядового выпал комплект солдатского белья, с очевидностью предназначенный для продажи на рынке. Состав правонарушений, таким образом, был налицо, и патруль собрался доставить задержанного в комендатуру. Тот, однако, оказал сопротивление, вокруг собрались сочувствующие ему зеваки, вскоре проявившие активность, – они схватили патрульных за руки, позволив Греню сбежать и спрятаться среди торговых рядов.
К поиску беглеца привлекли местных дружинников, хорошо знавших рынок и мгновенно обнаруживших солдата, – вместе с патрулем его доставили в комнату комендатуры, находившуюся на рынке рядом с оперативным пунктом милиции. Собравшаяся толпа, однако, увеличиваясь в численности, не собиралась отступаться. Когда солдата пытались увезти с рынка на присланной для этого машине, народ напал на дружинников: раздавались крики о том, что у солдата в милиции перебиты руки и ноги, что дружинник Васадзе (известный на рынке человек) ударил девушку и т.п. Таким образом, механизм самораскручивания стихийного бунта запустился.
Этот командир дружинников Васадзе и стал первой серьезной жертвой событий: толпа набросилась на него и стала избивать. Верховодил в ней некто Юрий Буянин(!) двадцати трех лет отроду с пятиклассным образованием – в 1956 г. он получил 15 лет за грабеж, но в 1959 был освобожден условно-досрочно. Васадзе не раз задерживал его за хулиганство. Теперь, по всему, пришел час расплаты: Буянин вытащил Васадзе из стоявшей на ул. Дружбы(!) автомашины, где тот пытался укрыться от избиения, и вернул его в гущу толпы. Васадзе еще дважды вырывался, пытался спастись в милицейской машине, однако вездесущий Буянин доставал его и там, вытаскивал и возвращал к хулиганам. Наконец, Васадзе вырвался и побежал в сторону автобусной станции – и вновь Буянин догнал его и продолжил избиение. И лишь подошедшие курсанты и сотрудники милиции смогли отбить у него командира дружинников.
Толпа тем временем потребовала освобождения Греня и выдачи на расправу патрульных солдат. (Надо сказать, что начальник патруля ради всеобщего успокоения уже отпустил к тому времени задержанного солдата, обязав его придти самостоятельно в комендатуру – что тот потом и сделал.) Некий Н. Остроух напал на патрульного Паишева, стал кидать в него грязь, рвать на нем одежду – толпа почему-то решила сдать патрульного в милицию на ул. Северной, но Остроух сумел переменить всеобщие намерения, предложив устроить демонстрацию – вести Паишева по улицам города. В итоге толпа со своим пленником двинулась в сторону военной комендатуры, при этом пьяный Остроух не переставал орать, с целью привлечения внимания окружающих, выкрикивать призывы «повесить патрульного на ближайшем дереве».
К половине третьего толпа (порядка полутора сотен человек) подошла к зданию штаба корпуса, в котором размещалась комендатура. Люди требовали освободить изуродованного солдата. Интересно, что сам Грень несколько раз показывался перед толпой, кричал, что никто его не бил – но тщетно: в подобных ситуациях люди воспринимают только ту реальность, которая совпадает с их предустановками. Естественно, тут же раздались выкрики, что солдатика подменили; толпа знай себе выдвигала прежние требования. К этому времени перед комендатурой на ул. Красной собралось уже до 3000 человек.
Постепенно изрекаемые осаждавшей комендатуру толпой лозунги стали более разнообразными: «Давай офицеров и генералов!», «Смести советскую власть, устроить здесь вторую Венгрию!» и т.д. Наконец, решились на штурм комендатуры – сперва перебили стекла, избили пытавшихся противостоять военнослужащих и, несмотря на то, что один из минутных лидеров народной активности – двадцатипятилетний токарь Петр Симоненко – оказался схвачен военнослужащими, часть осаждавших сумела прорваться внутрь здания. И в этот момент прозвучали первые выстрелы – при попытке проникнуть в комнату секретными документами был убит семнадцатилетний школьник Савельев. Еще один человек был ранен.
Убитого юношу отвезли на машине в больницу. Однако, толпа не желала отказываться от «продолжения банкета»: двадцатипятилетний Юрий Покровский, имевший за плечами несколько лет жизни на нелегальном положении (до амнистии 1958 г. находился в розыске по обвинению в хулиганстве) ворвался в кабинет врача 1-й горбольницы, оттолкнул присутствовавшего там милиционера, после чего «призвал бесчинствовавших нести труп Савельева в крайком КПСС». При этом он, как свидетельствуют, выкрикивал антикоммунистические лозунги.
Савельева положили на кушетку, восемь человек подняли ее и во главе весьма организованного и торжественного траурного шествия отправились к зданию крайкома. Толпа пела:
«Вихри враждебные веют над нами,
Темные силы нас злобно гнетут,
В бой роковой мы вступили с врагами,
Нас еще судьбы безвестные ждут».
Процессия подошла к крайкому, кушетку поставили на видное место и начали импровизированный митинг. К 19 часам собралось до 2000 человек. Вскоре митинг захватил и вестибюль крайкома – причем, наряду с обычной антимилицейской риторикой стали звучать и более интересные речи. Так, некто Николай Малышев – член КПСС, разнорабочий на складе одной из столовых, а в прошлом – майор, кавалер ордена Красной Звезды, медалей «За боевые заслуги», «За освобождение Кавказа» и др. – требовал создания комиссии для расследования убийства школьника, похорон за счет государства, назначения пенсии его родителям и т.д. «Говорят, что у нас существует свобода слова, печати, собраний. Но где это все? Мы этого не видим!» Другие говорили про «условия оплаты труда в Советском Союзе, призывая добиваться повышения заработной платы» и даже «призывали к смене правительства».
Тогда же возникла идея связаться с Москвой. Девятнадцатилетний Александр Капасов с группой сочувствующих поднялся на второй этаж и из одного из служебных кабинетов потребовал у телефонисток соединить его с Москвой. Он сказал, что в городе восстали рабочие, и он как представитель народа намерен сообщить об этом в Москву. Во время этих переговоров окружающие специально создавали вокруг Капасова «шум толпы». Связаться с Москвой, однако, не удалось. Капасов проинформировал об этом соратников прямо из окна захваченного кабинета, после чего вышел из здания и, захватив стоявшую на ул. Красной «Волгу», с криком «Все за мной, на телеграф!» отправился осуществлять новую попытку связаться с центром. У здания крайкома в это время продолжались стихийный митинг, избиения случайных людей и прочие сопутствующие неформатированной народной свободе явления. Лишь к одиннадцати вечера сотрудники милиции, управления КГБ и войска смогли рассеять толпу.
На следующий день толпа собралась у здания комендатуры с утра, однако вела себя много менее агрессивно, чем накануне. При этом около полудня на ремонтно-механическом заводе был осуществлен вброс листовок с резкой, «наивно-сталинистской» критикой режима Хрущева, отсылками к светлым ленинским нормам и т.д. Листовки эти еще до событий 15 января изготовила так называемая группа Горлопанова(!) – Лунёва – Решетова. Первый из них был как бы ее идеологом, второй же как раз и изготовил совместно составленную листовку и распространил ее в обеденный перерыв.
Во второй половине дня толпа на Красной улице достигла тысячи человек – в ней появились новые лидеры, однако и власти постепенно начали брать ситуацию под контроль. В три часа дня перед собравшимися выступил первый секретарь Краснодарского крайкома КПСС Г. И. Воробьев и командующий Северо-Кавказским округом И. А. Плиев, которому год спустя предстоит сыграть заметную роль в Новочеркасском кризисе. Тем не менее, уличные инциденты продолжались: кого-то избивали, кто-то громко призывал к борьбе с коммунистами, останавливал автомашины, превращая их в трибуны для горящих народным гневом ораторов. И лишь к вечеру власти смоли окончательно рассеять собравшихся и арестовать наиболее активных из них.
За три последующих дня арестовали 32 человека. 13 из них почти сразу же отпустили, прочих передали следователям КГБ. Всего к уголовной ответственности привлекли 15 человек. Еще семеро участников отделались ст. 206 УК РСФСР – «хулиганство». Первые десять человек судили в рамках стандартного ритуала: в Краснодарском клубе учителя, в присутствии 300 специально отобранных зрителей и с участия двоих рабочих - общественных обвинителей. Обвиняемым дали по пятнадцать лет заключения. Впрочем, пяти участникам второго процесса были вынесены более мягкие приговоры, а уже в мае того же 1961 г. некоторые приговоры были пересмотрены в сторону смягчения кассационной коллегией Верховного Суда РСФСР.
Что можно сказать сегодня обо всем этом? Чему нас может научить этот опыт, и как он способен обратиться в наше настоящее?
Рассуждать здесь можно долго. Та, полувековой давности, эпоха имеет общее с нашей, пожалуй, в первую очередь чувство массовой дезориентации. Не так плохи условия существования сегодня, как непонятно, в какую сторону они изменятся дальше. Позади драматические изменения обстановки, но, по большому счету, отсутствует сколько-нибудь целостная, общая картина желаемого будущего, транслируемая вниз правящим режимом, – и это порождает сильнейшую нервозность, неуверенность ни в чем и ни в ком. Да, такого взрывоопасного коктейля из малообразованных, искалеченных духовно и физически полунищих граждан сегодня вроде бы нет – но взамен этой питательной среды вполне способна создаться другая, базирующаяся на массовых инокультурных мигрантах. Стоит отметить, что та, полувековой давности, власть имела гораздо больший запас легитимности, нежели нынешняя, – впрочем, сегодня люди все-таки более автономны от власти в обеспечении своего бытия и в удовлетворении амбиций.
Короче – трудно подвести баланс. Отметим лишь на прощанье, что известный тезис о необходимости для возникновения бунта какого-либо внешнего толчка, судя по приведенным примерам, лишен основания. И если в Муроме волнения действительно начались в ответ на преступную небрежность представителя власти, а в Бийске стали следствием откровенно слабой работы органов охраны правопорядка, то Александровские и Краснодарские бунты подобных «оправданий» не имели: в обоих случаях вызвавшие их действия милиции были и законны, и адекватны. Ан вышло вот что!