К весне обострилась борьба за чистоту моральных символов.То есть практически начался крестовый поход. Не в смысле, что обязательно с крестами, хотя и с крестами тоже. Но с той долей фанатизма, ригоризма и идиотизма, которая присутствует когда еще и с крестами. И даже не только с крестами, но еще и с кострами, на которых сжигают отступников.
Вот несколько наблюдаемых эпизодов и моя интерпретация их.
Владимир Соловьев недавно выкатил очередную программу, посвященную нужности смертной казни («Поединок с Владимиром Соловьевым», 5 апреля). А 10 апреля почти слово в слово все те же тезисы были развиты в программе Аркадия Мамонтова «Специальный корреспондент» («Россия-1»). И хотя сама по себе эта тема явно пропитана нафталином, - действительно, как только что-то обваливается на ТВ, так вытаскивают про смертную казнь, - народ все равно возбуждается, аки у него какой рефлекс. Но то и понятно, секс и казнь – архетипное удовольствие человеческого племени.
Формальным поводом для серии передач стал реальный случай с убийством ребенка в Брянске, на который возразить, естественно, гуманистам нечего. Дебилов среди населения, известно, хватает. Но важно, как наш милый народ на сей факт реагирует. Не тем, чтобы наконец придумать что-нибудь, как остановить обнаружившуюся социальную деградацию. А тем, чтобы принести ритуальную кровавую жертву. Причем, желательно не вставая с дивана. Потому что никакого иного действия, кроме как дать разрешение государству казнить, она, эта жертва, увы, не предусматривает.
В такой «жертве» нет ни настоящего подвижничества, ни даже «хождения к дебилам» со словом истины, чтобы объяснить, что правильно, а что не правильно. А вот есть только одно безответственное разрешение государству казнить. Да и предполагает-то оно, что казнить (если государство согласится с вашими аргументами), будете опять же не вы – вы-то лежите на диване и смотрите «Поединок с Владимиром Соловьевым» или Мамонтова, - а какие-то другие особые люди в специальных учреждениях в обстановке строжайшей секретности. Что подтверждает истинность антипатриотичной максимы: морально, правильно, духовно и т.п. наши российские люди могут вести себя только страшась. Ибо дебилу – что? Он может даже не свяжет никогда наказание с преступлением. А бояться должны все, такая вырисовывается философия.
Любопытно, что немногим противникам смертной казни (например, Ирине Хакамаде), чтобы заработать очки в споре с кровожадными, надо опять же предъявить народу мучительность альтернативы. В силу чего предъявляются (и откуда только набрались?) картинки, как их, преступников, медленно морят на зоне, как водят на прогулку с завернутыми назад руками и как это нестерпимо. Но народ, как мы видим, не считает, что это достаточно мучительно и нестерпимо.
Мораль же сей притчи такова.
Не знаю, чувствует ли читатель саму дефектность постановки вопроса? Но эта дефектность определенно есть. И заключается она, безусловно, не в том, чтобы уперто отрицать, что бывают такие исторические моменты, когда кровопускание, в общем-то, не самый худший вариант для страны. Хотя бы, например, тогда, когда пьяные матросы грабят винные склады, а гражданская война неизвестно еще в чью пользу повернется… Или когда надо защищать свой дом и семью от бандитов, как это сделал тульский бизнесмен. А в том, что эта целесообразность – как последний способ попытаться с чем-то справиться – вместо того, чтобы отдаляться с развитием, постепенно начинает подбираться к нам сегодня. И она все ближе, ближе... Что дальше?
Гамлет сказал: дальше тишина.
А я бы сказал: дальше какая-то фигня…
***
НТВ, НТВешники (08.04) в очередной раз попробовали примирить церковь и защитников Pussy Riot.
Примирения, естественно, не получилось, а получился скандал с оскорблениями. Не только потому, что одни были более правы, чем другие. А потому что столкнулось два стилистически разных дискурса. Демократический, логический – «а что, собственно, случилось? За что в тюрьму девчонок, когда у вас детей убивают?» И тоталитарный: «Нет, мы живем, как ОН сказал. По слову Его. А Он нам сказал то-то и то-то и что прощать, мол, этих девчонок никак нельзя». И свести эти два дискурса вместе оказалось невозможно.
И не так уж тут важно, что если Он действительно что-то сказал, то несомненно только двенадцати своим апостолам, а никак не Всеволоду Чаплину. К Чаплину Его слово попало только в переводе с древнееврейского и только после того, как еще тысячу лет где-то дописывалось и переписывалось, и напрасно он преувеличивает свою интимную близость с Создателем. А умопомрачительна ситуация, когда люди в костюмах просят людей в монашеских каких-то одеяниях и с вытаращенными от духовности глазами (не в одеяниях, ну так вытаращенные – особый знак духовности) простить. Как будто несчастные Pussy Riot сидят в церковных казематах, а не в обычных прокуратурских.
Казалось бы, ну, не прощайте, ваше дело! Предавайте анафеме или как там у вас делается. Ходите вокруг с иконами, изгоняйте бесов. Можете даже взять с собой Валерию Новодворскую. Но есть же Конституция, светский закон, в конце концов, есть формальная юридическая квалификация проступка. Есть шкала преступлений против общества.
Повсюду обществу наносится колоссальный ущерб. Только что – на минутку – украли выборы. Только что из Мерседеса выкинули труп человека на полном ходу. Только что ограбили инкассаторов в центре Москвы. Только что сгорели рабочие. Только что чуть ни до смерти голодают в Астрахани. А молот ведьм и молот адмресурса знай себе обрушивается за политическую частушку, о которой большинство знает лишь понаслышке.
Стыдно, что все это происходит таким образом. Стыдно, что все это со дна лишь подымает чудовищную пену взаимной ненависти.
***
Хорошая история произошла с Ксенией Собчак и ее, так называемой, выходкой. Причем, слово «выходка» напрочь прилипло к тому, что она сделала. О том, как это было, у нас подробно написано здесь, но хочется и уточнить один момент. Проблему свиста. Когда Собчак обратилась к популярной актрисе и общественной деятельнице Чулпан Хаматовой со своим вопросом (вопрос фактически такой: выкручивали ли Чулпан руки в пропагандистской кампании по безальтернативному избранию Владимира Путина?) зал засвистел. Гусман схватился руками за голову, а очень многие деятели культуры выразились в том смысле, что не место тут с таким вопросом. Мол, у нас тут праздник кино (КИНО, ПОНИМАЕТЕ!), а ты со свиным рылом в калашный ряд.
И это очень интересная позиция: место или не место сводить российское кино и политическую актуальность? Казалось бы, кино только и может жить, что актуальностью, но новое культурное дворянство почему-то считает иначе. И даже больше – гордится своей тупостью. Кстати, сама мать Мария Чулпан Хаматова никогда прямо на заданный вопрос не отвечала, старательно нагоняя туман. И это очень странно. А если отвечала, то с какими-то многозначительными паузами, с задержками и в таких загадочных формулировках, что лично я могу расценить их только так: «Да, выкручивали! И что?»
Действительно, и что? Разве большой секрет, как все у нас происходит? У кого в стране деньги, откуда они пришли, кто может себе позволить и так далее. Кто загубил государственную медицину, и кто при этом уповает на чудо благотворительности.
В сэсэсэровских книгах по политэкономии капитализма нередко писали: «благотворительность не снимает социальные проблемы, порожденные данным способом распределения общественного продукта». И это верно. Никакой благотворитель не вылечит ВСЕХ больных детей. Больные дети в массе своей при этом уровне здравоохранения так и будут болеть и умирать. А что касается благотворительности, то она лотерейный билет для кого-то одного из тысячи, а в целом лишь способ закамуфлировать эту проблему.
Но крестовый поход за все хорошее продолжается, не правда ли? Ведь надо еще разобраться с этими, как их, с геями…
