31 октября на заседании Ученого совета МГУ было принято решение о проведении выборов ректора Московского университета 18 ноября 2005 года.
11 ноября на сайте msu.ru появилось официальное сообщение, которое заслуживает того, чтобы привести его полностью.
“В соответствии с Положением о порядке проведения выборов ректора МГУ, в подразделениях Московского университета проходит выдвижение кандидатов на должность ректора Московского университета”.
Механико-математический факультет, ВМиК, физический факультет, химический факультет, факультет наук о материалах, биологический факультет, факультет фундаментальной медицины, факультет почвоведения, геологический факультет, географический факультет, исторический факультет, филологический факультет, факультет иностранных языков и регионоведения, философский факультет, социологический факультет, экономический факультет, юридический факультет, факультет журналистики, факультет психологии, ИСАА, факультет государственного управления, факультет глобальных процессов, факультет искусств, факультет мировой политики, Высшая школа бизнеса, Московская школа экономики, Высшая школа перевода, факультет биоинженерии и биоинформатики, факультет дополнительного образования, НИИ механики, НИИЯФ, ГАИШ, НИИФХБ, НИВЦ, ИППК, НИИ и музей антропологии, Институт проблем информационной безопасности, СУНЦ, лазерный центр, ЦМО, Казахстанский филиал МГУ, Черноморский филиал МГУ, филиалы в Пущино и в Черноголовке провели заседания Ученых советов и единогласно выдвинули одного кандидата - академика В. А. Садовничего.
Выдвижение кандидатуры В. А. Садовничего было поддержано Советом ветеранов, конференцией студенческих профсоюзов, Советом женщин, совместным заседанием председателей профкомов факультетов и подразделений и президиума Объединенного профкома МГУ, профсоюзными организациями многих факультетов”.
В комиссию Ученого Совета МГУ по выборам ректора Московского университета продолжали поступать коллективные письма трудящихся, в которых выражается горячая и единодушная поддержка “В. А. Садовничему – единому кандидату всего коллектива МГУ”.
Одно из самых патетических писем направили в “комиссию по выборам…” “представители студенческих комиссий профкомов факультетов МГУ”, действующие, по их словам, “от имени 24-тысячного коллектива студентов и аспирантов”.
В частности, они сообщали о том, что “именно ради нас, студентов и аспирантов, преподаватели университета самоотверженно трудятся на невысоких зарплатах и отказывают себе и своим семьям в более достойном уровне жизни”. Далее они подчеркнули, что “только благодаря принципиальной позиции нашего ректора В.А. Садовничего, большинству нынешних студентов России удается получать образование за счет государства, а не сидеть на шее у родителей”. После чего делали такой вот комплимент любимому руководителю: “зачастую, оставаясь один на один с “реформаторами” высшей школы, В.А. Садовничий проявлял личное мужество и высокую гражданскую позицию, заботясь не о своем личном интересе, а радея за общее важное государственное дело”.
Письмо сопровождалось яркими лозунгами: “Мы это высоко ценим и поддерживаем!”, “Мы это понимаем и берем с ректора пример!”, “Мы гордимся ректором и его делами!” и, разумеется, “студенческое сообщество МГУ всецело поддерживает итоги деятельности ректора В.А. Садовничего”.
Для человека со стороны трудно понять логику этого “гимна патриотической молодежи”.
С чего это вдруг преподаватели университета должны “отказывать себе и своим семьям в более достойном уровне жизни” в связи с нежеланием студентов-профсоюзников “сидеть на шее” у собственных родителей или, не приведи господь, зарабатывать на свое образование самостоятельно?
Почему следует гордиться руководителем, который, осуществляя множество дорогих амбициозных проектов и масштабных сделок с землеотводами и недвижимостью (все они подробно перечислены в его отчетно-выборной программе), держит своих сотрудников “на невысоких зарплатах” и заставляет их, как было уже сказано, “отказывать себе и своим семьям в более достойном уровне жизни”?
С чего это вдруг профсоюзные активисты так нарочито подчеркивают, что ректор в своем противостоянии реформаторам заботится “не о своем личном интересе”, но “радеет за общее важное государственное дело”? Разве кто-нибудь позволил себе хотя бы подумать о наличии “личных интересов” г-на ректора в сохранении традиционного порядка приема в вузы, как и других аспектов жизни высшей школы, намеченных к неотложному реформированию? В романе “Чужие здесь не ходят… ” мне доводилось весьма детально писать на эту тему, разумеется, на примере некоторого сугубо вымышленного университета.
Нужно ли брать пример с руководителя государственного учреждения, который, пусть даже “заботясь не о своем личном интересе”, противостоит “реформаторам высшей школы”, то есть, по сути дела, воюет с руководством профильного федерального ведомства? Генерал Драгомиров, ректор одного дореволюционного, в смысле - до 1917 года, высшего учебного заведения, объяснял своим “академистам”, что, прежде чем так поступить, следует “снять мундир”.
Но, видимо, сила всенародной любви стоит выше формальной логики.
На пути у этой любви стояла не только логика, но и некоторые правовые препятствия. Так, пункты 5.6 и 5.9 действующего Устава МГУ пока еще предусматривают, соответственно, что:
“Ректор избирается сроком на пять лет с возможностью последующего избрания”, “Возраст сотрудников МГУ, занимающих руководящие должности ректора, проректора, декана факультета, директора НИИ, не должен превышать 65 лет. Сотрудники МГУ, занимающие указанные должности и достигшие данного возраста, переводятся в установленном порядке на иные должности, соответствующие их квалификации”.
С учетом возраста (66 лет) и времени пребывания г-на Садовничего в должности ректора (с 1992 года), обе эти позиции явно препятствовали не только его очередному избранию, но даже и самому факту участия в выборах.
Правоведы МГУ нашли блестящее решение проблемы. Упомянутый Совет Ученых советов сначала внесет необходимые поправки в Устав, после чего, придав им, надо полагать, обратную силу, узаконит выдвижение и приступит к избранию любимого руководителя.
Поправки, кстати, не лишены бюрократического изящества. В пункте 5.6 слова “последующего избрания” предлагается заместить словами “последующих избраний”. Пункт 5.9 предлагается исключить вовсе; по-видимому, одновременно с открытием нового для МГУ научного центра экспериментальной геронтологии.
Поистине, нет такой силы, которую бы не преодолела народная любовь!
Отмечу любопытную, а может быть и символическую перекличку времен и событий. Тов. Садовничий в свое время служил, как известно, секретарем партийного (КПСС) комитета МГУ. Основатель этой партии заметил как-то “ненароком и, вероятно, наугад”, что в некотором явлении (вообще говоря, не связанном с университетскими выборами) ему видится “кое-что, и весьма существенное, из нашего неизбежного и недалекого будущего”.
Я искренне не помню, что конкретно имел в виду этот, как я их всех называю, “крокодил мировых революций”. Но, вслед за незадачливым героем Алексея Кортнева, “кажется, я начал понимать…”.
Тем более, что у героя “из нашего неизбежного и недалекого будущего” все в порядке не только с народной любовью и мастеровитыми правоведами, но также и с годом рождения.
Напоследок две цитаты из любимого классика:
“Потом я пошел в кухню, сварил мате, принес сестре и сказал:
– Пришлось дверь закрыть. Те комнаты заняли.
Она опустила вязанье и подняла на меня серьезный, усталый взор.
– Ты уверен?
Я кивнул.
– Что ж, – сказала она, вновь принимаясь за работу, – будем жить тут”.
…
“Мы стали слушать вместе. Шумело, без сомненья, не за дверью, а тут – в коридоре, в кухне или в ванной.
Мы не глядели друг на друга. Я схватил сестру за руку и, не оглядываясь, потащил к передней. Глухие звуки за нашей спиной становились все громче. Я захлопнул дверь. В передней было тихо.
– И эту часть захватили, – сказала сестра. Шерсть волочилась по полу, уходила под дверь. Увидев, что клубки – там, за дверью, Ирене равнодушно выронила вязанье.
– Ты ничего не унесла? – глупо спросил я.
– Ничего.
Мы ушли, в чем стояли”.
(Хулио Кортасар. Захваченный дом. Рассказ. Из книги “Зверинец”.)
