Достоверноизвестно, что дань Орде русские княжества платили. Но вот, когда именно и какую– это по большей части скрыто от нас и вряд ли когда будет выяснено полностью.Похоже, что в начале периода ига эти платежи действительно носили значительныйхарактер, ощущаемый всем населением Руси. В дальнейшем же объемы этих выплат –во всяком случае, относительно масштаба русской экономики в целом, – скореевсего, снижались. Понятно, что никакой финансовой отчетности ни с русской, ни статарской стороны до нас не дошло – а потому говорить о цифрах мы здесь можем вредчайших случаях. Кроме того, следует иметь в виду целый ряд нюансов. Так,дань может иметь разные формы, в летописях именуемые "выходом","дарами", "поминками" и т.д. Лишь первое слово означаетрегулярный, обусловленный договором платеж. Тогда как третье – некий разовыйвзнос, размер которого определяет дающий на свое усмотрение. Второе же и вовсечасто подразумевает получение встречных даров. Кроме того, эти самые татарскиедани русскими князьями когда платились, а когда – нет. Вплоть до началаправления Ивана Великого в случае возникновения в Орде "замятни", тоесть двоевластия, либо прихода к власти правителя–не Чингизида (Мамая, скажем),выплаты обычно приостанавливались до исправления ситуации. Когда же правильнаявласть в Орде восстанавливалась, новый хан-чингизид ("царь", согласнорусской терминологии) получал обычно деньги, причитающиеся с момента егоприхода к власти (а не прекращения прежних платежей). Причем такие раскладывоспринимались как вполне типовые: скажем, в договорах("докончаниях") Великого Князя Московского с другими князьями обычноимелась клаузула о том, что в случае замятни в Орде стороны солидарнопрекращают платежи. Примечательно, что уже ко времени конца правления ВасилияТемного формулировка этой статьи несколько изменяется: условием неплатежей всехмладших князей теперь называется не замятня в Орде, а неплатеж московскогокнязя. ("А коли яз, князь велики, выхода в Орду не дам, и мне у тебе невзяти".) Иначе говоря, внешняя причина сменилась внутренней – а значит,мысль о выходе из-под ордынского сюзеренитета по своей инициативе допускаласькак опцион.
Итак, всередине пятнадцатого века ежегодный выход Москвы, похоже, был где-то около7000 рублей – что-то порядка 1400 кг серебра. Много это или мало? Выкуп за попавшего вплен в битве при Пуатье (1357 г.) французского короля Иоанна Доброго составлял впересчете на серебро порядка 160 тонн металла. А фантастический по московскиммеркам гонорар строителя Успенского собора Кремля – итальянца АристотеляФиорованти – самого высокооплачиваемого экспата в Москве того времени –составлял, согласно контракту 1474 г., 10 руб. в месяц. В общем, 7000 рублей в ХV веке – сумма довольно большая, ноне смертельная для московского государства, не способная как-то существенноповлиять на его экономическое состояние. Надо, однако, понимать, что фактрегулярных выплат еще не синоним политической зависимости или, допустим,военного поражения. Платили во многих случаях, порой самой различной природы.Вот, скажем, знаменитый фрагмент из духовной грамоты (завещания) ИванаВеликого, составленной в 1504 г., когда и следа татарского ига вроде бы уже ненаблюдалось:
А детимои, Юрьи с братьею, дают сыну моему Василью с своих уделов в выходы вординские, и в Крым, и в Азтарахань, и в Казань, и во Царевичев городок, и виные цари и во царевичи, которые будут у сына моего у Василья в земле, и впослы в татарские, которые придут к Москве, и ко Твери, и к Новугороду кНижнему, и к Ярославлю, и к Торусе, и к Рязани к Старой, и к Перевитску ко княжФедоровскому жеребью рязанского, и во все татарские проторы, в тысячю рублев.Сын мой Юрьи дает с своего удела со всего и с Кашина восмьдесят рублев и дварубля без гривны. А сын мой Дмитрей дает с своего удела со всего, и с Зупцова,и с Опок, пятьдесят рублев и восмь рублев с полтиною и семь денег. А сын мойСемен дает с своего удела сo всего шестьдесят рублев и пять рублев без десятиденег. А сын мой Андрей дает с своего удела со всего, и с Старици, и с Холмскихвотчины, с Xoлму, и с Нового городка, и с Олешни, и с Синие, и с иных волостейс Тверских, что ему дано, сорок рублев с полтиною и полчетверты денги. А сынмой Василей дает в ту ж тысячю рублев с Москвы, и со всего великого княженьяМосковские земли, и со Тфери, и со всее Тферские земли, что ему дано, и сРязани с Старые, и с Перевитска, семьсот рублев и полосманатцата рубля иполтретьи денги. А Борисов сын братень Феодор дает сыну моему Василью в ту жетысячю рублев с своей отчины, и с Колпи, и с Буягорода, тритьцать рублев иполосма рубля. А будет того боле или менши татарской протор, и сын мой Василей, и моидети, Юрьи с братьею, и братанич мой Феодор, дают по розочту.
Интерпретацийэтой раскладки у ученых имеется несколько – кто-то предполагает, что Иван небыл уверен в сохранении его преемниками независимости от Орды, кто-то считает,что это просто ставшая традиционной форма налогообложения уделов Москвой, лишьформально обусловленная татарскими платежами. Всего же вернее, здесь под"выходами ордынскими" понимаются просто всевозможные расходы,связанные с татарами – включая представительские подарки и пособие собственнымвассалам – "служилым татарским царевичам", обосновавшимся вЦаревичевом городке (ныне Касимов Рязанской обл.) При этом, 1000 руб. – этоникак не 7000 руб.
Как бы тони было, но Русское государство еще долго выплачивало "поминки" (чащевсего – мехами, "мягкой рухлядью") татарам – в Крым они шлипрактически весь семнадцатый век: лишь в 1685 удалось через турецкого султанадобиться отмены этой "дани безопасности", что подтверждалось позднее подписаннымв Стамбуле в 1700 г.мирным договором., но, однако, в 1711 после очередной войны, проиграннойРоссией, "поминки" возобновились. Да что там: Новгород долгое времярегулярно платил определенные суммы Литовским Великим Князьям, а, напротив,невыплата Ливонским орденом т.н. "юрьевской дани" стала поводом кЛивонской войне 1558-1583 г.г.,при этом ни о какой политической зависимости Ливонии от Москвы или Новгорода отЛитвы в контексте этих выплат речи не велось! Или, скажем, Великая СевернаяВойна 1700-1721 – побежденная Швеция получила, в рамках подписанных спобедителями мирных договоров, от них довольно существенные трансферты – однаРоссия только заплатила ей 2 миллиона талеров!
Впрочем,есть мнение, что ко времени Ивана III размер ордынской дани серьезно понизился и непревышал 4500 руб. Но, повторим, выплата дани была лишь частью того, чтоназывается политической зависимостью Москвы от Золотой Орды.
Другимикомпонентами, по идее, должны были быть:
1.символическая – признание легитимности верховенства хана как верховного правителя,по отношению к Московскому Князю.
2.политическая – то есть, готовность двигаться в фарватере ордынской политики, вчастности принимать участие в ее военных затеях.
Надо сказать,что второе не имело места уже очень давно, а вот первое еще было довольнокрепко во времена Ивана Великого. Сформированное на Руси в самом начале игапредставление о ранговом верховенстве ордынского хана над русскими князьяминикуда не делось – еще долго на Руси Чингизидов называли "царями" и"царевичами" – как бы преемниками этого титула от поверженнойВизантии. Пусть в писаниях третьих лиц нередко московские властители иназываются царями, но сами они в официальных грамотах смиренно величали себяВеликими князьями вплоть до 1547 г. – при том, что царями титуловали и Крымского хана, иКазанского, и даже собственного верного вассала – Касимовского, не говоря уж оханах Большой Орды. Определял все род – царский род Чингизхана.
Подводяитог, скажем, что политическая зависимость Москвы от Золотой Орды к началу 70годов пятнадцатого века хоть и осознавалась всеми явным образом, но не была дляРуси всерьез обременительной: Орда к этому времени фактически утратилавозможность контролировать, кто персонально занимает московский трон, имелакрайне слабые инструменты влияния на внутреннюю жизнь Московской Руси, с трудоммогла препятствовать ей проводить самостоятельную внешнюю политику (а равно – ине в силах была ее защитить от внешнего врага), тогда как исходы карательныхэкспедиций ордынских формирований на Русь, даже если ими лично руководил"царь", были теперь далеко не столь очевидны, как двести или даже столет назад.
И, тем неменее, освобождение от этой зависимости стояло на повестке дня, Иван III явным образом понимал это какодну из своих задач, и не удивительно, что этот наш величайший политик ее вконце концов и решил – однако, реальное изложение событий, приведших к такомурешению весьма далеко от залихватского рассказа про героев, решительно ибезоглядно гнущих свою линию, не считаясь с потерями и рисками.
На самомже деле, история наполнена главным образом сонмом крайне осторожных инеоднозначных шагов, половинчатых, компромиссных, каждый из которых меняетситуацию ненамного и лишь в совокупности с другими такими же, да и то – попрошествии изрядного времени. И делают эти шаги люди, вовсе не склонные доверятьсерьезные вопросы переменчивому божеству военной удачи: уж больно велики риски,уж больно сильна зависимость легитимности правителя от боевого счастья… Такимобразом, коли случилось, что в поле встречаются лицом к лицу двепротивоборствующие армии – то налицо эксцесс, экзотика, вынужденное иненормальное развитие политического противостояния. По крайней мере, такотносился к своему делу Иван Великий – создатель Русского государства.