Информационная политика властей, стремящихся все по максимуму засекретить, порождает практику «сливов» информации. Власти это не нравится, но становиться более открытой она никак не хочет, хоть и говорит об этом. И даже наоборот Это чревато существенными рисками для власти, вплоть до массового протеста под лозунгом «власти скрывают».
По итогам любой публикации в прессе, содержащей некую инсайдерскую информацию, всякий раз возникает примерно одна и та же реакция. Читатели чувствуют возможность прикоснуться к сокровенному — «а вот как оно оказывается на самом деле обстоит». А у представителей власти случается легкая паника с главным вопросом «кто же конкретно информацию журналистам слил». Ну и с прочими аппаратными разборками, включая назначения ответственных за «слив» (обычно совсем не тех, кто в действительности послужил источником информации). Не обходится и без вопросов «кого конкретно источник слива хотел подставить» и прочих конспирологических прелестей.
Вопросы, конечно, важные и интересные, но более интересуют ответы на совсем другие вопросы. Прежде всего: нам дает тот или иной документ для понимания механизмов властвования и мотивации властей? И второй, более общий вопрос: почему власть вообще так не любит публикацию внутренних документов? Что это нам о ней говорит и какие в этом месте могут быть риски и сценарии развития?
В этом смысле публикация «Новой газетой» ряда аналитических записок неких властных экспертов о политической ситуации в регионах, где осенью пройдут выборы, для понимания практик власти дает не очень много (см. также Из администрации с любовью: «активен, лоялен, оказать медиаподдержку»). Кому за пределами высоких кабинетов и редакций СМИ может быть всерьез интересен тот факт, что у губернатора Брянской области Денина рейтинг равен антирейтингу, а 40 процентов жителей считают, что области нужен новый губернатор? Или то обстоятельство, что новгородский губернатор, по оценке автора анализа ситуации в области, «фактически достиг своего электорального предела при предельно высокой узнаваемости и активная контркампания с использованием протестных настроений может значительно понизить его рейтинг» — это кому может быть интересно?
Тем, кто мало мальски следил за ситуацией в этих и других упомянутых в документах регионах и так должен это знать или хотя бы догадываться. Понимают это и региональные элиты, и сами губернаторы, и даже жители соответствующей области. Но из Москвы, где стремятся создать хотя бы видимость контроля за избирательным процессом, идут запросы по партийной и административной линии (зачастую это одно и тоже) — «разобраться, оценить, доложить». В результате в столицу отправляются доклады, часто сомнительного качества, из городов и весей, тут они сшиваются в один документ и кладутся на стол начальству. Или не кладутся — «от греха».
Обычная бюрократическая история и ценность в предании такого рода информации публичности если и имеется, то для отдельного небольшого числа политических гурманов. Впрочем, это известный факт, так работает почти любая бюрократическая машина. Наша бюрократия так работает всегда, что в деле ликвидации аварий, что при севе зерна, что при выборах.
Интереснее было бы посмотреть региональные предвыборные стратегии единороссов и кандидатов в губернаторы. В них, по крайней мере, было бы что-то о контрагитации, всяческом «черном пиаре» и вообще масса неприятных для власти и интересных для общества подробностей, раскрывающих механизм организации выборов и того, как именно граждан попытаются надуть в этот раз. А тут просто анализ политической ситуации, который в большинстве российских регионов можно узнать из местных газет или слухов.Однако же публикация есть и вызывает известную нервозность в кабинетах и интерес у публики.
Какое-нибудь управление внутренней политики в администрации президента превращается в сознании политизированных граждан в некую демоническую структуру, а сознании собственно чиновников в подобие масонской ложи — страшно таинственной и влиятельной. А потому любая информация о ее деятельности, преданная огласке — крайне нежелательна, даже если информация эта при желании может быть доступна любому.
Когда же властям отказывают в доверии, то получается Крымск с его сотнями и тысячами волонтеров и слухами о том, что именно власти распорядились «открыть шлюзы на дамбе» (см. Волонтеры без границ). Когда лейтмотивом становится «власти опять скрывают» всякая скрытность перестает работать на создание магического облика таинственной власти.
Нет, конечно понятно: представителям власти неприятно, когда накануне выборов журналисты публикуют данные закрытых опросов, а граждане начинают массово ловить власти на выборных манипуляциях, а потом еще и выходят на много тысячные митинги. Но такого рода публикации, как представляется, все равно будут появляться.
Разумеется информационная закрытость власти даже при зрелом Путине и не могла быть абсолютной.И в силу существования каких-никаких, но независимых от власти СМИ, и в силу многочисленных конфликтов интересов внутри федеральной элиты (что уж там говорить про элиту региональную), и силу самой громоздкости и неповоротливости властной вертикали. Вертикаль вроде бы должна работать по армейскому принципу, но так у нее не получается.
Во-первых, власть может стать более открытой. Не в смысле трансляции онлайн заседаний Совета Федерации или даже совещаний в АП, а в смысле более четкой и транспарентной мотивировки собственных решений и предъявления этой мотивировки гражданам. Правда, и граждане, осведомленные о мотивах власти, могу стать к ней более требовательны.
Во-вторых, может быть реализован инерционный сценарий: «и так все работает». Проблема его в том, что в какой-то момент несоответствие властей запросу граждан на открытость информации и понятную мотивацию принятия решений может принять крайне неприятные для властей. Тот Крымск с его «спущенными шлюзами» или митинги за честные выборы покажутся невинными штатными мероприятиями.
Третьим базовым вариантом может ужесточение информационной политики властей. В администрации уже создана комиссия «по соблюдению требований к служебному поведению служащих администрации». Да и закон, возвращающий в УК статью за клевету сенаторы приняли на последнем заседании весенней сессии, не обращая внимания на протесты СМИ, блогеров и советника президента Михаила Федотова. Закон, который, по мнению многих, направлен как раз на ограничение свободы высказываний в СМИ и блогах.
Такой вариант тоже чреват рисками для власти. Сегодня те же СМИ все-таки работают с пониманием интересов ньюс-мейкеров (закон о СМИ никто для СМИ не отменял), а блогеры ничего особенно острого о власти, как правило, не сообщают,. Вследствие радикализации политики власти и некоторого закручивания гаек в современный мир информационных технологий на место критиков придут «информационные анархисты», «революционеры» и прочие радикалы. В таком случае вместо в целом критических, но взвешенных высказываний стоит ждать «русский Wikileaks». Надо ли это власти — большой вопрос.
