Сегодня президент России, выступая перед страной по телевизору, ответит на вопросы зрителей, радиослушателей, всемирно-паутинщиков и мелкотекстовых сообщателей. Данное шоу является чуть ли не единственным регулярным местом встречи власти и народа в последние годы. То есть мы имеем дело с очень важным политическим событием.
За Владимира Путина вряд ли стоит беспокоиться, он в меру остроумно ответит на вопросы по поводу бытовых проблем, социальных выплат, а также упомянет о становлении демократии, прежде всего партийной, а также неэффективности ее импорта. Он это умеет, а жанр пресс-конференций ему удается очень хорошо, даже иногда блестяще, как, например, в давнем эпизоде, в котором президент предложил сделать полное и окончательное обрезание иностранному корреспонденту.
Настоящее беспокойство вызывает то, что для страны недостаточно одного даже такого рейтингового инструмента общения государства и народа. Соцопросы все-таки не в счет – чем ближе к выборам или к "цветным революциям", тем меньше они будут полезны и чему-то адекватны. В позднем СССР, с его очевидными проблемами с управляемостью (вплоть до того, что правящая идеология оказалась всеобщим посмешищем на фоне лицемерного официального пафоса), инструментов общения ЦК КПСС с народом было немножко больше. Страшно сказать: «сигналы» наверх по советской и партийной системе, а также письма читателей в «Правду» довольно часто действительно читались, обрабатывались и становились поводом к осмыслению и реагированию.
Данная проблема является институциональной, то есть не то чтобы сам президент не хотел или не умел общаться, а государство не достроено. Иными словами, народ и страна могли бы встречаться по разным поводам и с различным функциональным результатом как минимум в местном самоуправлении, на уровне региональных администраций и властей, в федеральном парламенте, в судах, в медиа, однако в результате усиления административного фокуса управления все это оказалось более-менее одной административной машиной, на которой как-то висит символическая фигура президента.
Конечно, и через нынешнюю административную систему «снизу» все же что-то доходит «наверх», иначе уже давно бы грохнулось все. Однако сегодня налицо полное согласие людей с разной ориентацией и позицией по поводу того, что проблема есть и она серьезна. В 2004-2005 годах проблема стала очевидна дважды. Во-первых, льготная реформа показала, что нет инструментов для управления и перезревшей реорганизации социальной сферы. Обнаружилось, в частности, что административный аппарат, включая депутатов правящей фракции, вполне может реализовывать плохие решения, руководствуясь, например, логикой типа «ему же (президенту) будет хуже».
Во-вторых, революция на Украине со всей очевидностью показала, что «управляемые» инстанции сдают президента (его преемника) первыми: местные власти, парламентское руководство и подконтрольные СМИ с определенным удовольствием переходят на сторону восставших. Так работники «подконтрольных» телеканалов на Украине легче и искреннее верили очевидному вранью со стороны оппозиции, чем скучному лицемерию официальной власти.
Буквально это в прошедший четверг на лекции в "Полит.ру" обсуждал депутат Госдумы, автор книжки «Охота на власть» Рифат Шайхутдинов (см. текст в ближайшее время), в части построения второй (неадминистративной) инстанции власти говорил о партиях. Помощник президента Игорь Шувалов вчера во время поездки по регионам обсуждает роль партий на местах: выигравшая на местных выборах партия должна рекомендовать губернатора. Один из лидеров «Единой России» Владимир Плигин пытается выстроить основания «либерального» крыла в правящей партии, и тоже как раз вчера вместе с журналом «Эксперт» презентовал контуры «либерально-консервативной» экономической доктрины.
В общем, имеется много признаков активности в сфере партийного строительства, особенно после принятия поправок в избирательное законодательство и перед выборами 2007 года. Зам. руководителя Администрации президента Владислав Сурков, впрочем, вполне часто рассказывает идеологию партийного строительства и опоры на партии. Проблема только в том, что на базе административной системы очень трудно создать что-то, что не будет под ее непосредственным контролем. Обычно возникновение нового общественного института – результат некоторого острого, причем продуктивно разрешенного конфликта.
Понятно, что здесь не обойтись юридическим определением партий, нужно понять, что в этом роде у нас вообще существует и в каком смысле это может быть употреблено для строительства «дополнительных инстанций власти» в терминах Рифата Шайхутдинова, «каналов коммуникации государства и населения» в терминах Виталия Найшуля и Ольги Гуровой или «демократических институтов» в терминах западной политологии.
Во-первых, существует и всегда, начиная с советских времен, существовала «партия власти», а вернее – партия административной системы. Ее функция - обеспечить неразрывность административного управления, с ее помощью Владимир Путин сделал Государственную Думу подконтрольной своей администрации. То есть прекратил ее существование как сколько-нибудь отдельной «инстанции власти». Партия власти нужна для административной управляемости, для развития институтов вне административной системы она не сгодится. Иными словами, "Единая Россия", наверное, - штука нужная, но в революцию и в реформах не поможет, а скорее - наоборот.
Во-вторых, существует ряд «популистских» партий, прежде всего, ЛДПР, "Родина", КПРФ. И это хорошо, что они есть. Среди российских политиков только двое владеют настоящим русским политическим языком – Владимир Жириновский и Виктор Черномырдин с его прекрасными афоризмами, похожими на пословицы («хотели как лучше»). В этот же клуб можно принять некоторых лидеров КПРФ и «Родины», которая, правда, попала в Думу исключительно благодаря политическим успехам Генпрокуратуры в борьбе против олигархов, а также Администрации президента в борьбе против КПРФ. В какой-то мере в этот клуб пытается войти и «Яблоко» со своим лидером.
В этой группе партий и лидеров мы имеем дело с вполне ясной и полезной функцией, на их основе можно построить инстанцию власти, где вопросы будут решаться криком, этакое «вече», постоянно действующая демонстрация (как Дума в 90-е), где будет дан выход пару общественного возмущения или, наоборот, радости. Понятно, что партии такого рода, если не будут представлены в официальном органе власти, смогут вывести людей на улицы, как НБП или молодые левые. Отсюда также понятно, как важно иметь такое вот регулярное «вече», чтобы не получить мощный удар со стороны уличной политики.
Понятно также, что если дать такому органу слишком большие властные функции, то получится беспорядок. Это все равно, что за государственные деньги собрать многотысячную демонстрацию у Кремля и раздать всем оружие – народ, может, радостный салют устроит, а может, и перестреляет все начальство. То есть в реформах и в революции такая инстанция поможет, если будет сдержана каким-либо рациональным образом - народные эмоции довольно часто меняют направление.
И вот, в-третьих, есть партии, построенные по типу клубов особого типа людей, обладающих навыками рационального размышления о государственных делах и определенным опытом и авторитетом среди специалистов и (иногда) народа. Такие люди, понятно, частично перешли в «Единую Россию», из них, в основном, обычно состояли партии СПС и «Яблоко», раньше – часть НДР.
И если абстрагироваться от официальных партийных структур, то можно выделить в форме квази-властных структур партию экспертов и «реформаторов», партию региональных элит, общественные организации в бизнесе и в науке, которые все вместе в обществе должны были бы отвечать за рациональность в государственных делах. На этом месте должен был быть построен высший законодательный и судебный орган.
Но как это сделать через механизм парламентских партий – непонятно. Понятно, что партиям-умникам труднее избираться, чем партиям с харизматическими болтунами. Поэтому влияние этой группы людей – управленцев, экспертов и т.п. - часто обеспечивается на другом уровне: в правительстве, в экспертных советах, в специальных ВУЗах, в региональном управлении. Для того чтобы рациональное мышление имело место в политике, должны быть специальным образом устроены правила игры, выборы сами по себе этого не решат.
Итак, должны быть построены возможности для граждан общаться с государством через, во-первых, механизм представителей народа-горлопанов, которые смогут донести народные эмоции. Во-вторых, через независимых и авторитетных представителей элиты, которые не побоятся в случае чего и президенту сказать неприятное, но разумное. Есть теоретическая возможность создания «настоящей партии» в смысле организации, сочетающей эмоциональный контакт с народом и рациональное содержание, но особо успешных кентавров такого рода у нас еще не было.
К тому же, кажется, эти необходимые дела могут быть замылены избирательной кампанией «Единой России», что будет чревато и для «группы Путина», и для страны неприятностями.
Потому что, в-четвертых, есть в России и квази-партии - более-менее самостоятельные куски в административной системе. В этом смысле много говорили о «партиях» чекистов и «либералов» в правительстве. Вполне можно говорить, например, о Генпрокуратуре как о «партии» с отдельными от президентской власти целями и амбициями, с независимой публичной позицией, у нее же было и будет в 2007 году отражение в парламентской партии, и не исключено, что в 2008 году - свой кандидат в президенты.
Иными словами, пока есть трудности с построением «настоящих партий» и дополнительных инстанций власти, усложнение структуры власти может пойти по линии раскола в административной системе. И это – неприятно, поскольку административный раскол может спровоцировать раскол территориальный.
