Подведены первые итоги реализации закона о «дальневосточном гектаре», предусматривающему, что любой гражданин России может получить гектар земли в одном из дальневосточных регионов. Об этих итогах доложил 24 октября премьер-министру России Дмитрию Медведеву вице-премьер Юрий Трутнев.
Предполагалось, что закон будет содействовать развитию региона. Между тем, по сообщениям СМИ, в ходе его реализации представители коренных малочисленных народов обнаружили, что лишились значительной части территорий традиционного природопользования, которые они использовали для охоты и оленеводства, а местные власти включили в программу «дальневосточного гектара».
Как пишет газета «Коммерсантъ», в Хабаровском крае, например, земли оленеводов и охотников сократились с 30,7 млн до 14,9 млн гектаров, то есть более чем вдвое. По словам президента хабаровской краевой Ассоциации коренных малочисленных народов Севера Любови Одзял, в некоторых районах у коренных народов осталось всего 10% территории, если не меньше.
«Нашего согласия власти не получали. Люди возмущаются, требуют вернуть земли. Наш юрист готовит иск в суд», – привело издание слова Одзял.
Закон о «дальневосточном гектаре» все же позитивен по своей сути, а проблемы, которые он создает коренным малочисленным народам, преувеличены. Такое мнение высказал в беседе с «Полит.ру» Владимир Климанов, экономист, эконом-географ, заведующий кафедрой государственного регулирования экономики Института общественных наук (ИОН) РАНХиГС.
«Говоря о «дальневосточном гектаре»: я поддерживаю эту идею. Потому что хоть она и кажется незначительной по масштабу и не приводящей к заметному эффекту, тем не менее, она носит очень правильно нацеленный идеологический характер и создает стимулы для освоения территории. Это во-первых. А во-вторых, она, по своей сути, не мешает каким-либо другим процессам.
У нас в регионе была депопуляция населения за 20 лет на более 2 млн человек из 8 млн. При этом понятно, что придумать какие-то другие рычаги освоения территории будет сложно: вряд ли мы сможем осваивать эти территории силами армии и, конечно, вряд ли там будет новый ГУЛАГ. Поэтому создали такой механизм. От него не нужно ожидать значимых именно экономических эффектов, это очевидно, но с точки зрения знаковости, с точки зрения идеологической составляющей он вполне позитивен.
Что касается самого механизма, то тут возникла традиционная дилемма: что сделать лучше, вначале запустить механизм, а потом отрабатывать его конкретные инструменты, или до конца проработать все решения, которые должны быть приняты на этот счет, закрепить их нормативно – и только после этого запускать? В данном случае пошли по первому пути, и столкнулись с тем, что очень сложно осуществить выделение земли и решить сопутствующие вопросы. Но, мне кажется, для этого и существует пятилетний срок, в рамках которого земля не передается в собственность. В этих границах уже можно решить вопросы, связанные с кадастрированием земли, внесением ее во всякого рода реестры, оформлением должной документации и так далее. Ошибки на этом пути, без сомнения, могут быть, но я считаю, что они не будут носить какого-то совсем уж значимого характера.
Что же касается коренных малочисленных народов, то, как мне кажется, проблема здесь сильно преувеличена. Эта проблема типична в качестве аргумента торга, и так происходит не только в России – то же самое творится в Канаде, в других странах, где, например, идет освоение месторождений полезных ископаемых. Но чтобы такая проблема действительно возникла в регионах Дальнего Востока, представляется не слишком реальным. Скорее, это все-таки раздутый вопрос», – отметил Владимир Климанов.
Иных методов для того, чтобы добиться укоренения населения на Дальнем Востоке, в сущности, нет, считает эксперт.
«Программа реально запущена, уже работает, но мне кажется, что в рамках пятилетнего цикла, когда земля передается в пользование, но не оформляется в собственность, органы власти и должны предпринимать усилия, чтобы провести окончательное оформление необходимых документов. А не наоборот – очень долго оформлять все до последнего, чтобы потом понять, что на участок реально уже никто не хочет прийти. Я стою на позиции первой типа, а не на бюрократически программированной второй, хотя вторая юридически, возможно, является более правильной.
Под программой есть сущностное содержание, связанное с необходимостью укоренения населения на Дальнем Востоке. Как еще, если не такими методами, его осуществлять? Этим методом осваивалась и значительная территория США, где, если не ошибаюсь, закон о хоумстедах (земельных наделах из свободных земель на западе США – прим.ред.) был принят в 1860-е годы. То есть, они этот этап прошли уже сто с лишним лет назад», – сказал Владимир Климанов.
Напомним, специалист в области социально-экономического развития регионов, социальной и политической географии, доктор географических наук, ведущий научный сотрудник Института управления социальными процессами НИУ-ВШЭ Наталья Зубаревич высказала мнение, что закон о «дальневосточном гектаре» едва ли будет работать.
«Если мы говорим о сельском хозяйстве, то сельское хозяйство на Дальнем Востоке относительно развито в двух местах: Амурская область, где есть более плодородные почвы (это была всегда житница Дальнего Востока), и Приханкайская низменность, район города Уссурийск в Приморском крае. <…> Так что если закон собираются делать хоть на пять копеек работающим, то, значит, это должны быть земли Амурской области и Приханкайская низменность. Другие земли для использования не пригодны – ну, разве что стада оленей в Сихотэ-Алине выпасать. Но я сомневаюсь, что русское население будет стада оленей выпасать, и гектара земли оленям точно мало – они кочевые. И с мараловодством, тоже, подозреваю, мало гектара по той же причине.
Сельхозземли, которые идут как пашня – это уже названные территории. Но там хорошие земли в основном разобраны. Потому что в Амурской области фермерство есть, есть и китайцы, которые выращивают овощи. В Приханкайской низменности – какие-то колхозы-совхозы бывшие сохранились, и тоже китайцы есть. Поэтому хорошие земли уже как-то более-менее обихожены. Все остальное можно выделять – но желающих особо не будет.
Закон, фактически, пустой, он принимается для того, чтобы пропиариться. Понятно, что в село вообще почти не поедут. Депопуляция в регионе продолжается, миграционный отток продолжается – и по 2014 году это видно, и по 2015 году пока так же. Из Москвы, из Центральной России точно не поедут – тем более, на непригодные земли…Хотя, конечно, гектар найти можно. Гектар – это очень немного. Ну, если люди выберут этот гектар, посмотрим», – объяснила тогда Наталья Зубаревич.
