Недавно Государственная Дума приняла в первом чтении очередной почти бессмысленный закон. Называется он "О примирительной процедуре с участием посредника (медиации)".
Речь же в нем идет, говоря коротко, о следующем. При наличии споров, "возникающих в сфере гражданского оборота и связанных с осуществлением предпринимательской и иной экономической деятельности российскими и иностранными организациями, гражданами Российской Федерации, иностранными гражданами и лицами без гражданства", а также ради урегулирования споров,"возникающих из трудовых, семейных и иных отношений", стороны могут воспользоваться услугами посредника (физического лица, группы таких лиц, либо специальной организации, специализирующейся на подобных услугах). С помощью посредника стороны приходят к какому-либо соглашению, каковое фиксируется договором между спорящими сторонами. К посреднику стороны прибегают добровольно – до суда либо во время суда. Причем, посредник вовсе не занимается разрешением их спора – это не арбитр, а именно что – медиатор. Организатор конструктивных переговоров. Естественно, он не может гарантировать разрешение спора – если стороны не могут договориться, то и не могут. Не несет посредник и никакой ответственности ни за что – даже за нарушение принципа беспристрастности, каковой от него закон вроде бы требует.
В общем – если в этом законе и есть какой-то смысл, то чисто просветительский – ибо ничего такого, что нельзя было бы воплотить до появления оного, он не вводит. Никакими полномочиями никого не наделяет и никаких обязательств не накладывает. А лишь перечисляет некоторые полезные вещи, которые следует держать в голове, организуя переговоры.
В самом деле, и безо всякого специального закона сегодня стороны могут разрешать свой спор в ходе переговоров, привлекая хоть посредника, хоть Дельфийского Оракула. Результаты этих переговоров ничто не мешает оформлять обязывающими стороны договорами до суда либо мировыми соглашениями уже в период судебного рассмотрения спора.
Весь этот законотворческий онанизм не стоил бы и потраченных на него знаков данного текста, если бы не одно обстоятельство: он свое бессмысленностью по сути дискредитирует поиски действительно нужной вещи – способа дешевого, быстрого и справедливого разрешения сравнительно незначительных споров и конфликтов. Того, ради чего, по-видимому, и разрабатывался.
Действительно, все мы знаем, что "до суда лучше не доводить". Судебное разрешение споров – вещь крайне тяжелая, хлопотная, долгая, дорогая и часто неэффективная – то есть не приводящая к торжеству справедливости. (Собственно, даже и к торжеству закона она приводит далеко не всегда, при том, что законность и справедливость – это не одно и то же!) Даже если вы абсолютно правы, и суд это в полной мере подтвердит – ничего близкого к полноценной компенсации ваших потерь вам не светит, и все это знают. Именно по этой причине создан целый ряд дополнительных институций, так сказать, судов-light , где процесс так или иначе облегчен процедурно либо организационно. Это институт мировых судей, а также всевозможные третейские суды – негосударственные судебные организации. Заметим, что решения и тех и других – обязательны к исполнению сторонами. Важно, однако, что и те и другие выносят решение в соответствии с действующим законодательством, то есть в рамках государственной системы права. И хотя до некоторой степени их производство менее обременительно, чем производство судов общей юрисдикции, на поверку – и их технологию легкой не назовешь. Отсюда – попытки выдумать что-то еще более простое и неформальное.
А что бы можно было сделать на самом деле? Внесем некоторое предложение, но прежде напомним вот что. Еще в Древнем Риме был период, когда действовала следующая схема реализации правосудия (кажется, она называлась формулярным процессом). Спорящие стороны являлись к претору, который, на основании их требований и возражений, составлял формулировку иска в строгих юридических терминах (формуляр). После чего спорящие отправлялись к единогласно ВЫБРАННОМУ ИМИ САМИМИ судье, который уже проводил судебное следствие и выносил решение по делу. Решение его было обязательным к исполнению и не подлежало пересмотру – при том, что таким судьей мог быть практически любой гражданин, а вовсе не профессиональный юрист или администратор.
Как подобное может быть применено сегодня? Предположим, так: по некоторому ограниченному перечню типов споров, в случае согласия сторон, предлагается следующий порядок разрешения спора:
1. Стороны идут к судье (допустим, мировому) и заявляют, что согласны с тем, чтобы рассмотрение их дела поручалось некоторому согласованному ими между собой лицу. Приходит и это лицо и изъявляет согласие стать таким свободным арбитром.
2. Арбитр выносит решение, сообщает о нем суду - и суд утверждает его. Затем решение исполняется так же, как исполняется любое другое судебное решение. Важно, что арбитр – не посредник, а судья. Его решение, скорее всего, придется не по нраву по крайней мере одной из спорящих сторон – однако, такая сторона уже высказала согласие на арбитраж этого лица и не может отозвать свое согласие.
3. Сам арбитр выносит решение исходя из собственного понимания справедливости – он не обязан руководствоваться при этом какими-либо писаными законами, знать их, иметь соответствующее образование и т.д. То, что стороны добровольно согласились на его арбитраж, говорит о том, что они вполне доверяют его чувству справедливости и умению реализовать такое чувство.
4. Понятно, что такое решение по определению не может быть обжаловано – как нельзя обжаловать чей-то эстетический вкус, например. А значит – нет нужды в серьезном протоколировании и делопроизводстве – важно лишь сформулировать итоговое решение, а прочее – настолько, насколько покажется необходимым арбитру для его технических целей. Понятно, что и прецедентным такое решение также стать не может.
Чем хорош подобный порядок разрешения споров?
Во-первых – он действительно быстр и дешев и способен, наверное, разгрузить суды низших инстанций от части малозначительных дел.
Во-вторых же – для определенного сорта дел этот порядок гарантирует, похоже, более справедливые решения. Скажем – бытовая ссора, в ходе которой один человек двинул другому кулаком в нос. Государственный суд практически однозначно признает виновным того, кто первый начал рукоприкладство, – причем наказание будет во многих случаях несоизмеримо с реальным ущербом. Мы же с вами знаем, что в жизни случается масса ситуаций, когда двинуть первым кулаком оппонента – единственный разумный и справедливый выход. И вот именно наш свободный арбитр имеет возможность в своем решении придерживаться всеми понимаемой трактовки справедливости, а не буквы закона, сконструированного главным образом для более серьезных случаев. Аналогичным образом, разрешение семейных конфликтов государственным судьей очень сложно – а вот арбитр, выбранный конфликтующими и знающий в реальности их семейную ситуацию, скорее всего, окажется более компетентен. Таким же точно образом понятно преимущество арбитра перед государственным судьей при решении вопросов о разделе движимого имущества – арбитру легче выяснить, кто в реальности чем владел и пользовался, и на чьи деньги в реальности что куплено – ибо арбитр не вынужден ограничиваться белыми зарплатами и официальными свидетельствами о регистрации прав. Еще одно достоинство таких свободных арбитражей скрыто в следующей, довольно тонкой материи. Вообще говоря, право – вещь живая, динамичная. И законодатель должен иметь обратную связь от правоприменителей – дабы вовремя получать сигнал о радикальном расхождении закона и обычаев жизни. Так вот, наш механизм как раз и дает такой довольно яркий канал "живого права" – это не значит, что законодатель должен тут же на него равняться, однако принимать во внимание практику "народного" разрешения споров все-таки стоит.
А чем плохо подобное? Первое возражение противников свободного арбитража, наверное, состоит в следующем: таких арбитров просто не найдется. Люди никому не доверяют, кроме государственных структур – которым хоть как-то, но доверяют. Проблема серьезная, хотя на наш взгляд, подобные авторитеты все-таки часто имеются в голове у сторон конфликта. (Тем более, если государственный судья в ходе беседы при первой встрече поможет им поискать подобные персоны вокруг себя.) Это разного рода уважаемые старейшины, религиозные авторитеты, неформальные лидеры, так сказать, квартального масштаба и т.д. Прибегнуть к их суду сейчас мешает отсутствие обязательности исполнения их решений – как только одна из сторон почувствует, что дело идет не в ее пользу, она тут же под тем или иным предлогом откажется от участия в арбитраже. Собственно, для создания гарантий обязательности исполнения решений и нужен новый закон.
Здесь, однако, кроется и второе возражение против свободного арбитража. Не станет ли он проводником разного рода антигосударственных альтернатив – мафиозного правосудия, религиозно-экстремистского правосудия и прочих подобных явлений? Когда людей силой вынуждают обращаться, якобы добровольно, к подобным арбитрам. На это возразим лишь то, что при такой принудительности еще проще навязать человеку то или иное "добровольное" решение вообще безо всякого суда – а уж коли он пошел в суд, то, значит, в ощутимой степени реализует собственную волю. Впрочем, проблема добровольности все равно останется, и одна из основных задач государственного судьи как раз и должна состоять в установлении фактов принуждения к арбитражу и к отклонению таких арбитражей.
И, наконец, еще одно возражение. А не станет ли подобный порядок разрешения споров окном для незаконного перераспределения собственности? Скажем, закон, вообще говоря, запрещает сделки дарения между юридическими лицами – нельзя ли провести дарение через предлагаемый нами механизм – ведь следов на бумаге почти не останется, а главное – решение не подлежит пересмотру. Видимо, здесь требуются какие-то ограничения по типу споров – хотя и в текущей правовой ситуации реализовать фактическое дарение чего-либо через фиктивную продажу или иную липовую сделку – пара пустяков.
