С рассвета 10 октября (н. ст.) 1708 года проведшие всю ночь"под ружьем" в нескольких сотнях шагов от шведского лагеря возлемогилевской деревни Лесная, батальоны Преображенского и Семеновского полковдвинулись на врага, дабы возобновить прерванный темнотой бой. Им, однако, никтоне препятствовал и, войдя вскоре в огороженное сомкнутыми повозками(вагенбургом) расположение противника, русские, к собственному удивлению,убедились, что шведов там нет.
Генерал Адам-Людвиг Левенгаупт вновь, как и два дня назадпри переправе через Днепр, сумел обмануть своих оппонентов и, создав видимостьбивуачной ночевки (были разожжены многочисленные костры), за ночь отступил кгородку Пропойску (ныне Славгород Могилевской обл.).
Впрочем, шведский лагерь был не покинут, а, скорее, брошен.Левенгаупт оставил на великодушие русских всех раненых и большую часть изсвоего огромного, из 7 тысяч повозок, обоза, везшего Карлу XII продовольствие,боеприпасы и прочие нужные вещи. С собой удалось взять лишь часть артиллерии,порох и заряды – да и это частично бросили по дороге, частично утопили в рекеСож, а частично же отбили в Пропойске драгуны генерал-лейтенанта Пфлуга,посланные Петром Первым преследовать отступавших.
В общем, разгром корпуса Левенгаупта, шедшего из Риги насоединение с основными силами Карла XII, был практически полным – от изначального состава в 16примерно тысяч человек осталось менее 7000, именно столько деморализованных,уставших и оборванных солдат смогло в конце концов добраться до ставки своегокороля. Помимо убитых и раненых, людскую убыль обеспечили многочисленныедезертиры, а также больные и отставшие: этому кроме всего остальногоспособствовали и необычайно ранние и жестокие холода, предварявшие одну изсамых холодных зим XVIII века.
Так, разгромом шведов, закончилось сражение у деревни Лесной– одна из самых значимых вех Северной войны, "мать Полтавскойбаталии" по словам Петра, от каковой ее отделяют и в самом деле ровныедевять месяцев.
В школьных учебниках значение данного события обычно сводятк снабженческим проблемам армии шведского монарха, завязшей на два мучительныхгода в восточной части Польского государства: Мазовии, Полесьи, Могилевщине ит.п. Эта армия действительно испытывала сильнейшие трудности в снабжениипродовольствием и фуражом, трудности, усугубляемые и выбранной Петром тактикой"выжженой земли": отступая, русские уничтожали все, что могло быдостаться врагу – невзирая на проблемы местного населения, в частности.Экспедиция Левенгаупта действительно должна была в значительной степениразрядить ситуацию, сделав возможным для шведской армии осуществлениемасштабных операций – поход на Смоленск, Киев или даже на Москву.
Этим, однако, значение Лесной не исчерпывается.
По ряду признаков сражение 9 октября 1708 года былоуникальным, первым для русской армии. Так, это фактически была первая победарусского оружия над шведами в полевом сражении, при которой воевалинепосредственно русские против шведов, без заметного участия союзников. И прикоторой силы сторон были примерно равны (около 16 000 человек шведов и столькоже русских, имевших, впрочем, превосходство в артиллерии – 30 стволов против17). Это, кстати, типичный масштаб сражений той войны – ни в какое сравнение,допустим, с Бородинским полем, где сошлось примерно в 10 раз больше вооруженныхмужчин, Лесная не идет. Хотя, по степени ожесточенности вполне стоитБородинской мясорубки: если в 1812 году каждая из сторон оставила на полеубитыми около 10% своего списочного состава, то в 1708 этот процент дляпроигравших вырастает, по всей видимости, до 20%. А может и более того.
Итак, при равенстве исходных сил русские решились первымиатаковать шведов, причем командовал русскими Петр Первый лично. И это тоже –весьма нетривиальный расклад как для той войны, так и для Петранепосредственно. Понимая, в отличие от своего коронованного противника, чтовыиграть войну и выиграть сражение – две совершенно разные задачи, и будучи несамого высокого мнения о боеспособности собственных войск, царь шел насерьезные столкновения в открытом поле, лишь имея серьезнейшее преимущество надврагом. И даже в этих случаях предпочитал обороняться, а не атаковать первым,ибо в обороне требования к управляемости войск ниже. Именно такова былаПолтава: исходное преобладание русских над малочисленной, лишенной артиллерии,голодной и измотанной армией шведов ставило перед Петром (как перед Наполеономпод Аустерлицем) не вопрос о том, как добиться победы, а, скорее, "какимименно способом сделать это предпочтительнее". И только потерявший остаткибылой адекватности Карл мог всего этого не понимать и посылать "слабымманием руки" все наличные полки на штурм русских редутов. Впрочем, ипревосходство в силах отнюдь не всегда гарантировало победу: идя в бой уЛесной, русские в полной мере еще были под впечатлением июльского позорногопоражения под Головчиным, где шведы, ведомые Карлом, виртуозно атаковалипревосходящие силы Шереметева и обратили их в бегство.
Что же до фактора царского присутствия, то стоит сказать следующее:специфика понимания Петром источников легитимности царской власти в Россиитребовала любой ценой исключить вероятность события, при котором руководимыелично царем войска терпят сколько-нибудь явное поражение. Именно этой боязни обязаны мы разгромом под Нарвойв 1700 году, когда, покинув армию ввиду приближения врага, Петр собственнымируками настолько дезорганизовал ее управление, что сделал катастрофунеминуемой. Будь он на месте – такого бы по силе разгрома, конечно, не было,зато поражение было бы приписано ему лично, государю богоспасаемой Руси – аподобное было, в его понимании, неприемлемым.
Не случайно, опять-таки, и то, что с Карлом Петр подПолтавой встретился, практически, в первый и в последний раз (если не считатьстычки у деревни Раевка) – русский царь был предельно осторожным полководцем,позволявшим себе действовать только наверняка…
В чем же тогда дело? В отсутствии информации. Посадив налошадей пехоту и отправив этот "летучий отряд" (корволант) в погонюза Левенгауптом, Петр считал , что имеет дело лишь с охраной большого обоза.Шведский же генерал, должно быть, до последнего момента был уверен, что напомощь Петру вот-вот придут основные силы русских, тогда как последние подкомандованием Шереметева на самом деле шли по пятам Карла, все-таки решившегона девятом году войны перенести боевые действия на русскую территорию.
Таким образом, у Левенгаупта в конце концов не выдержалинервы: 12-часовой (с 8 утра до 8 вечера) бой 9 октября, хоть и оттеснил шведовк их укрепленному лагерю, однако сам по себе не выявил победителя и прекратилсялишь когда сильнейшая метель (!) сделала невозможным применение даже холодногооружия. Еще через два часа смолкла канонада, и лишь тогда этот жуткий день,наконец, закончился. В ходе боя русские предприняли не менее десяти атакшведских позиций, потеряли четыре свои пушки, затем отбили их назад и захватилиеще четыре вражеских, подверглись нескольким ожесточеннейшим контратакам, входе которых, в частности, едва выстоял Ингерманландский полк – любимцы Меншикова,содержавшего этот формирование едва ли не за личный счет… Надо, впрочем, отдатьдолжное и собственно полководческим талантам как Петра, так и Меншикова. Каквсякие от природы выдающиеся менеджеры, они оказались на высоте и под огнем:само решение атаковать врага, не дожидаясь подхода всех наличных сил,использование леса для развертывания и укрытия, а также непосредственное,невзирая на опасность, руководство войсками на поле боя были весьма эффективныи не дали врагу проявить традиционное превосходство шведской армии вманевренности и управляемости. Не факт, что другие командующие – например, тотже Б. Ф. Шереметев или Ф. М. Апраксин – смогли бы у Лесной показать подобныйрезультат. В общем, со стороны русских в сражении участвовали лучшие войска (Преображенский,Семеновский, Невский, Ингерманландский полки и т.д.), руководимые наиболееспособными полководцами – это был своего рода "экзамен на аттестат военнойзрелости", и этот экзамен был, в целом, сдан при вполне приличных оценках.
