Петр Ореховский
Независимость суда и вертикаль власти
Формулировки законов должны для всех людей означать одно и то же. Ш. Монтескье |
Принятосчитать, что суды в России зависят от исполнительной власти и деловых кругов ичто с этим необходимо бороться, для чего и осуществляется судебная реформа.Независимость же судов определяется независимостью судей, для чегоувеличивается их жалованье, обеспечивается надлежащая защита, заодно повышаютсяквалификационные требования и усиливается дисциплинарная ответственность. Всёэто призвано уничтожить коррупцию среди судейского сословия, а заодно иустранить зависимость судов от власти экономической,которой и располагают упомянутые деловые круги.
От власти же политической устранить зависимость никакневозможно, так как, по мнению некоторых высокопоставленных правоведов, суды унас – часть политической системы. Иногда таким юристам возражают, говоря, чтосуды должны быть вне политики, но вответ можно услышать, что так должно быть в идеале, а идеала нет нигде. То естьнезависимость суда у нас уже достигнута, скажем, на 91%, а на Западе онасоставляет 94%. Стало быть, очередной процесс Лебедева-Ходорковского илимножество других дел, со стороны напоминающих издевательство над здравымсмыслом, как раз и укладываются в эту трёхпроцентную разницу? Это оченьутешительно.
Предположим,однако, что идеал всё-таки достижим. Судебная власть, как про то и написано вучебниках про гражданское общество, отделена и независима от властиисполнительной. Что являлось бы в таком случае необходимым признаком такой независимости? Очевидно, суды должны выносить одинаковые судебныерешения в случае одинаковых дел. Если решения по одинаковым деламоказываются разные, то о независимости суда говорить нельзя.
Понятно, чтосудьи – люди, и тоже допускают ошибки. Но в таком случае суд вышестоящейинстанции должен отменить неправильное решение. И не только в случае апелляции,поданной адвокатами, но и в «общем порядке судопроизводства». Неважно,прецедентное это или статутное право, и в том и в другом случае применение одинаковыхнорм должно приводить к одинаковому результату.
В этом смыслесуды находятся вне политической системы.Политика – это борьба за перераспределение власти, за получение контроля над большим объёмом ресурсов. Внутрисудебной системы такой борьбы быть не может, что не исключает, естественно,карьерных интриг, симпатий и антипатий внутри судебной корпорации. Но судкакой-либо инстанции не является «представителем интересов» той или инойсоциальной группы, и не может увеличить или уменьшить объём своих полномочий-ресурсов,отобрав их каким-либо способом у других судов или политических акторов.
Проблема,однако, в том, что в России разные суды выносят разные вердикты по одинаковымделам. И вне зависимости от того, какимимотивами руководствуются при этом судьи, насколько они защищены иобеспечены, говорить о независимости суда в целом не приходится.
В принципе, тоже самое справедливо и в отношении милиции (полиции). Если один и тот же законпо-разному применяется к двигающимся по московскому тротуару с российскимфлагом людям различных политических убеждений, органы охраны правопорядкастановятся зависимыми от исполнительной власти. Тогда уже о правопорядке можно забыть, милициястановится не право-применительным, аправо-устанавливающим органом.
Даннаяколлизия не устраняется повышением зарплаты судей, милиции, следователей ипрокуроров. Если есть желание сделать суд действительно независимым, то дляэтого необходима большая контрольная и административная работа; собственно,именно здесь-то и требуется строительство пресловутой «вертикали власти».Однако, несмотря на все разговоры в «высоких собраниях», как-то незаметно,чтобы такая независимая вертикаль судебной власти была кому-нибудьдействительно нужна, а случаи различных судебных решений по одинаковым деламоказывались бы в центре общественного внимания.
С другойстороны, удивительно, как легко политической элитой было воспринятопредставление о возможности построения вертикали исполнительной власти.Президент сказал, премьер сделал, премьер сказал, губернатор сделал, губернаторсказал, сделал… глава местной администрации. Мэров, за исключением отдельныхкрупных городов, уже искоренили (и правильно – губернаторов утверждают попредставлению президента, отчего же главу города избирать прямымголосованием?). Просто модель идеальной бюрократии по М. Веберу. За редкимисключением, все действительно «разобрались по ролям» - одни ругают«вертикаль», другие её хвалят. Практически не слышно голосов тех, кто говорит,что такой вертикали нет и не может быть.Так, муниципалитеты представляют собой не что иное, как форму политическойорганизации местного населения, и в качестве таковой интересы этой организацииотличаются от интересов других муниципалитетов, являются самостоятельными поотношению к региону. От того, назначается глава муниципалитета или избирается,эти местные интересы не исчезнут. То же самое справедливо и в отношениисубъектов Федерации по отношению друг к другу и к стране в целом.
Нельзя невосхищаться новой генерацией российских управленцев, повторяющих вслед застаршими товарищами: «мы тут не политикой занимаемся, а хозяйством». Этоправильно: «политик» в России – ругательство, а «хозяйственник» – комплимент.Пора искоренить политику как явление, позорящее новое демократическоеотечество. Уж вертикаль так вертикаль.
И в связи спроектом нового закона «О полиции» прошу заметить, что называть так людей –сразу же их обидеть: полисмены, полицаи, политики… нехорошо. Давайте уж сразуназовём их жандармами, чего там. Российские внутренниедела от этого, несомненно, станут лучше. А там и до независимости суданедалеко.
