14 октября в Сочи открылся XIX Всемирный фестиваль молодежи и студентов. Политологи заранее высказывали опасения на его счет, предполагая, что он не решит никаких внутренних проблем России и даже не сыграет роли для президентской кампании. По их оценке, к решению проблем молодежи мероприятие также едва ли сможет иметь отношения. С открытием фестиваля сомнения в его целесообразности не развеялись.
Аналогичный фестиваль 1957 года, проходивший в СССР, стал символом хрущевской «оттепели», фестиваль 1985 года – символом перестройки, напомнила газета «Ведомости». Однако с третьим Фестивалем молодежи и студентов в России не связывалось таких больших надежд и ожиданий.
«Тогда такое же мероприятие перевернуло сознание советских граждан, дав им возможность вступить в непосредственный контакт с жителями других стран. В этот раз москвичи наблюдали за фестивалем из-за забора. А представители левых движений жаловались на то, что российские чиновники сделали из традиционно антиимпериалистического мероприятия "большой Селигер"», – такое мнение высказала немецкая радиостанция Deutsche Welle.
В социальных сетях тему фестиваля также обсуждали без особого восторга и даже без явного интереса. Накануне его начала пользователи соцсетей заговорили ровно о том, о чем позже зашла речь в СМИ: мероприятие может получиться совершенно не таким, каким можно было бы представить форум подобного рода.
«Завтра откроется XIX Всемирный фестиваль молодежи и студентов, который пройдет в Сочи. У этого мероприятия 70-летняя история и левая повестка. Так было всегда, и чиновники Всемирной федерации демократической молодежи, когда давали добро на его проведение в России и использование бренда фестиваля, наивные, рассчитывали, что так будет и дальше. Хахаха. В Сочи позвали олигархов, топ-чиновников и представителей правых националистических партий, а левых наоборот не пустили. "Представляете, банкиры будут учить молодежь, как правильно слушаться начальников, это ж надо так все извратить! – говорит один из участников фестиваля. – Наши за что не возьмутся, у них лишь «Селигер» выходит"», – пишет, например, на своей странице в Facebook Екатерина Маетная, специальный корреспондент «Газета.Ru»
«Сегодня под окнами нашего дома на Фрунзенской набережной проходил парад Фестиваля молодежи и студентов. Все вокруг перекрыли ментами, грузовиками и синими туалетами. От метро шагали дружные ряды подростков в голубых кепочках цвета ЛДПР. У металлоискателей зажатая между румяными юнцами в кепочках и румяными юнцами в форме стояла бабушка-одуванчик с Фрунзенской. Она всех спрашивала, что происходит? Наконец, ей ответили, что фестиваль, что молодежи и студентов. Бабушка разочарованно воскликнула: "Как, опять?!" Видимо, она застала еще фестиваль 1957 года. Сквозь дебри Альцгеймера ей казалось, это было совсем недавно. Но в целом "Как, опять?!" предлагаю назначить слоганом надвигающегося 2018 года», – размышляет Анна Монгайт, креативный продюсер телеканала «Дождь».
Из репортажа газеты «Коммерсантъ» с открытия фестиваля можно уяснить, что организована процедура была плохо, а гости фестиваля, несмотря на шанс пообщаться с президентом России Владимиром Путиным, фактически не знали, чем себя занять.
В то же время пресса отмечала некоторые сценарные находки организаторов (наподобие публичного предложения руки и сердца одного из выступавших с концертом его девушке, передает информационное агентство РБК) и активно писала о том, какие именно темы затронул в беседе с участниками фестиваля Путин. К ним относились, например, заявления главы российского государства о намерении вернуть в Россию состоявшихся ученых, о котором сообщает РБК, или высказывание Путина о том, что Россия поддерживает Парижское соглашение по климату, о чем информирует газета «Известия».
О том, для чего в Кремле могли захотеть провести такой фестиваль и чего с его помощью реально было достигнуть, с «Полит.ру» поговорил Илья Гращенков, руководитель Центра развития региональной политики. По его мнению, фестиваль проводится в первую очередь просто как еще одно мероприятие в области молодежной политики в России.
«На мой взгляд, вся молодежная политика в России получила новый импульс развития после памятных митингов весны 2017 года. Тогдашний выход школьников на акции протеста совпал по времени с вхождением в силу нового заместителя главы администрации президента Сергея Кириенко, и это пересечение породило эту новую молодежную политику. Поскольку стало ясно, что надо что-то делать с молодежью.
В связи с этим обычным директивным путем решили возродить некую молодежную программу – при Вячеславе Володине эта область заметно ослабла. Это ослабление, на мой взгляд, было связано с некими аппаратными играми – с тем, что предыдущий куратор ее Владислав Сурков уделял ей очень много времени: у него одной из главных тем было противостояние Майдану и «оранжевой революции», ядром которой всегда является молодежь. Это при нем создавалось движение «Наши» и разные региональные молодежные организации. При Володине все это затихло, а при Кириенко молодежная политика, можно сказать, получила новую жизнь.
И, как я уже сказал, в директивном ключе стали штамповаться понятные механизмы работы с молодежью. Ну, а как с нею можно работать с точки зрения тех, кто этим занимается? Например, устроив Фестиваль молодежи. Это же хорошо? Ну, вроде хорошо.
Кстати, насколько я помню, в Росмолодежи некоторое время назад сменился глава. Меня уже спрашивали, как я оцениваю эту перемену, и я как раз говорил о том, что при таком главе Росмолодежи можно ожидать работы в кондовых формах вроде фестивалей, движений и так далее. Ну, в общем, так оно и происходит в основном. В результате получился довольно ожидаемый результат.
Надо сказать, что этому способствует тот факт, что у нас до сих пор существует принцип размытой ответственности, когда за один проект отвечают несколько структур и персон. В случае с молодежью это и Росмолодежь, и администрация президента, и какие-то организаторы непосредственных мероприятий. Но в итоге не очень понятно, кто отвечает за что-то на деле и, по известной пословице, у семи нянек дитя остается без глаза. И, думаю, понятно мое мнение относительно перспектив всех этих директивных работ.
Если же говорить о том, как это связано с президентской кампанией, то, на мой взгляд, возможный кандидат номер один Владимир Путин (он еще не подтвердил официально своего участия в выборах) сам как раз очень увлекся идеей работы с молодежью, некоего наставничества, ролью морального авторитета, который хочет поделиться своим видением сложившейся картины (а оно у него достаточно персонифицированное, уникальное). И тут, мне кажется, и есть большой задел.
Потому что в грядущей президентской кампании молодежь как повестка, как основной реципиент идей президента должна была бы стать ключевым ядром. И то, что сама их коммуникация так организована, что с одной стороны есть формалистский подход, а с другой – желание человека поучаствовать в дискуссии, попытаться достучаться до будущего, приводит к мысли, что в этом должен еще случиться некий переломный момент. Должна будет быть найдена некая формула взаимодействия, которая позволит такой дискуссии разгореться. Иначе это будет так же бесполезно, как уже бывало раньше», – сказал Илья Гращенков.
Говоря о том, является ли фестиваль интересным для гостей, эксперт отметил, что само мероприятие может восприниматься участниками как увлекательное, но важно, как оно воспринимается за своими рамками, каким видится людям, которые туда не попали.
«Важно, является ли это мероприятие каким-то дискурсивным центром, местом, где будут обсуждаться близкие для них вопросы. А если это просто очередная попытка загнать молодежь в рамки «Мы хотим, чтобы вы пришли прослушать лекцию и вышли оттуда патриотами», то так не получится. Кстати, многие отмечали, что в Москве в день открытия фестиваля перекрыли ряд улиц и никто не понимал, что происходит: какая молодежь, зачем перекрывать-то, что вообще творится? Так что нужен какой-то общественный фидбэк, не только интерес участников», – объяснил Илья Гращенков.
