«А вы, друзья, как ни садитесь…»
А.И.Крылов
Признаюсь честно – я не верю вколлективный разум. Особенно, если разум этот бесправен и не можетпроконтролировать, что происходит с плодами его бурной деятельности.
Идея организоватьпиар-кампанию вокруг закона о милиции возродила в моей душе подзабытоеностальгическое чувство, которое я уже один раз испытал при «всенародном» обсуждении брежневскойконституции.
Вполитике я полагаю вредным все то, что является бесполезным.
Не решаяпо существу никаких проблем, связанных с деятельностью МВД, пропагандистскаякампания вокруг закона о милиции отвлекает внимание общественности отдействительно насущных проблем этого ведомства, требующих немедленного решения.
Ответправительства оказался неадекватен вызову со стороны общества. Власть иобщество не слышат друг друга. Общество обеспокоено милицейским произволом итребует от правительства принять срочные меры по его устранению или хотя быограничению. Правительство в ответ публикует проект нового закона о милиции, подготовленноготем самым министерством, которое ответственно за произвол, и предлагаетобществу поучаствовать в его обсуждении.
С чегоже им начинать, как не с закона о себе, любимых.
Этазатея выглядят сомнительной, по крайней мере, по трем основным причинам:
Во-первых,новый закон мало чем отличается от старого по существу и не содержит ответа наглавный вопрос, который волнует общество, - о контроле над деятельностьюмилиции.
Во-вторых,новый закон в принципе не может решать ту проблему, которая волнует общество,потому что ограничение милицейского произвола требует срочных институциональныхреформ, то есть перестройки работы всего правоохранительного блока, а не толькомилиции.
В-третьих,закон о милиции в иерархии правовых актов, регулирующих деятельность МВД,занимает отнюдь не самое важное место. Поэтому, если уж и предлагать что-тообсуждать, то начинать надо было не с Закона о милиции, а суголовно-процессуального кодекса, нуждающегося в кардинальной переделке.
Дажебеглый взгляд на законопроект показывает, что хороший «новый закон» по своейфилософии очень похож на плохой «старый закон». Для того, чтобы убедиться вэтом, надо просто положить оба текста рядом. Те же традиционные установкиизложены в новом законе цветистым «восточным» языком. Что-то чуть лучше, что-то чуть хуже, многобессмысленной патетики и почти ничегодействительно нового. Вполне естественный результат, если учесть, что спасениеутопающих было поручено самим утопающим.
Законсодержит много благоглупостей и маниловщины: пожеланий, одинаково уместных влюбой стране и в любые времена, но практически невыполнимых в современныхусловиях в России.
Изо всехнорм закона реально на практике будет действовать одна – о правах милиции,которая практически не претерпела изменений, оставаясь такой же обширной инеопределенной, как и раньше. Во всем остальном закон как был, так и осталсярамочным, заполненным, как принято выражаться у юристов, «бланкетными» нормами.То есть в жизни он будет реализовываться с оглядкой на подзаконные акты и«живую» практику. А самой живучей и любимой из всех милицейских практик в России всегда была порочная…
По сути,единственная широко разрекламированная новация по главному интересующемуобщество вопросу о контроле над милицией – создание общественных советов приМВД (как в центре, так и на местах). Но, во-первых, де-факто эти советы,по-разному называясь, действуют уже сейчас, как при МВД, так и при ФСБ. А,во-вторых, как показала жизнь, от них больше вреда, чем пользы.
Общественныесоветы - это сугубо декоративные органы, участие в которых очень полезно длясамих их членов, но никак не сказывается на деятельности органов. В лучшемслучае, членство в таком совете помогает быстрее передвигаться по городу,предъявляя сотрудникам ГИБДД красивые корочки,в худшем - в эти советы попадают всевозможные проходимцы, которыеиспользуют уникальную возможностьобзавестись там нужными связями. Совсем недавно в офисе одного из таких«общественников» был проведен обыск в рамках нашумевшего рейдерского дела, асколько таких случаев не становится достоянием гласности?
Наверное,даже в рамках этого законопроекта можно было бы предложить что-то большее.Например, можно было бы прописать жесткий порядок декларирования доходов всемичленами семей сотрудников милиции, не ограничиваясь супругами. Можно было бы,наконец, наделить реальными полномочиями службу собственной безопасности,которая сегодня не в состоянии провести ни одной полноценной проверки. Можно было закрепитьновый порядок рассмотрения жалоб на действия сотрудников милиции, при которомжалобы не попадали бы на рассмотрение к тем, на кого жалуются, как этопроисходит сейчас. Можно было бы обязать проверяющих давать мотивированныеответы на жалобы и заявления, в которых бы приводились аргументы по существупоставленных в этих жалобах вопросов, а не направлялись бы отписки о том, чтооснований для удовлетворения жалобы не обнаружено.
Но дажеесли бы это и было сделано, оно мало что изменило бы по существу, потому что нев этом корень зла.
Приоритетыбыли выбраны самым странным образом. Почему начали с закона? Почему именно омилиции?
Главнаяпретензия к милиции сегодня состоит в том, что она никакие законы не соблюдает.Как этому может помочь новый закон о милиции (не говоря уже о переименовании милиции в полицию)? Ну, онабудет точно так же не соблюдать хороший закон о полиции, как раньшеигнорировала плохой закон о милиции.
Проблемаограничения милицейского произвола разрешима только при помощи ряда глубокихинституциональных реформ, которые в принципе не могут быть реализованы путемвнесения поправок в один только закон о милиции. Не надо изобретать велосипед ипридумывать что-то новое там, где все придумано до нас: законность может бытьобеспечена только «разделением правоохранительных властей». Пока милиция,прокуратура и суд будут управляться из одной точки, любая дискуссия о любомзаконе будет пустой тратой времени.
Ну, а ужесли и решились что-то обсуждать всенародно, то надо было выносить на всеобщееобозрение проект нового уголовно-процессуального кодекса, в котором сегоднябольше черных дыр, чем белых страниц.
Именноархаичность и реакционность, не побоюсь этого слова, российскогоуголовно-процессуального законодательства, с его двусмысленностью инеопределенностью во всем, что касается полномочий правоохранительных органов,является нормативной предпосылкой существующего произвола. Обсуждение этогодокумента было бы куда как полезней магических манипуляций.
Приведулишь несколько примеров.
Ни длякого уже не секрет, какая вакханалия творится с возбуждением и закрытиемуголовных дел. Нарушая все законы Ньютона, российские милиционеры научилисьсоздавать дела «из ничего» и превращать при необходимости «в ничто». Я думаю,что в рамках надвигающейся реформы для милицейских следователей можно будетввести новые звания – младший алхимик, старший алхимик, алхимик по особо важнымделам. Но при всем этом на том месте, где в уголовно-процессуальном кодекседолжны быть нормы, четко регулирующие порядок возбуждения и закрытия уголовных дел,расположилась правовая «туманность Андромеды».
За чтони возьмись, будь то арест, задержание, розыск, - всюду в российскомуголовно-процессуальном законодательстве пробелы, неясности,неопределенности. Театр начинается свешалки, а порядок в правоохранительной сфере - с уголовно-процессуальногокодекса. Поэтому маленький диспут вокруг закона о милиции не заменит давноназревшего большого разговора вокруг этого основополагающего юридическогодокумента. Маленькие пробелы в больших законах- это те самые шлюзы, в которые бурным потоком льется сегодня милицейскийпроизвол.
А вобщем, все сложное иногда оказывается достаточно простым. Все давно понимают, вчем проблема, но, чтобы начать решать ее на практике, необходимо принять однопростое, но кадровое решение. Скорее всего, оно и станет рано или поздноглавным и единственно позитивным итогом дискуссии вокруг закона о милиции.
