«Полит.ру» продолжает цикл интервью со специалистами по иновещанию. Михаил Гусман, тележурналист, взявший интервью у многих мировых лидеров, Первый заместитель генерального директора ИТАР-ТАСС, рассказал о специфике своей работы и деятельность ТАСС
Михаил Соломонович, бывали моменты жесткого контроля, когда вы брали интервью у первых лиц?
В России ни политические структуры, ни государственные никогда меня не спрашивали, какие вопросы я буду задавать. В отличие, кстати, от пресс-служб мировых лидеров. Они заранее интересуются вопросами, чтобы подготовить своих политиков. Недавно я вернулся из республики Корея, где в Сеуле я имел честь брать интервью у президента этой страны. Ну вот, я направил вопросы заранее. Но это вызвано тем, что разговор должен получиться простой. В силу ограниченности времени всегда интересней разговаривать, когда твой собеседник хорошо понимает тематику разговора и не боится, что ты застанешь его врасплох.
Моя задача в этих интервью не наступать на больные мозоли, это другой жанр. Я люблю сравнивать нашу с вами журналистскую профессию с профессией врача. Врач – это общее понятие. Но в медицине существует много разных направлений. Есть хирурги, терапевты, травматологи. Я себя вижу классическим терапевтом. В том смысле, что мне, чтобы беседовать, брать интервью, не нужен хирургический скальпель и какие-то особые жесткие приборы. Я по старинке прикладываю ухо к своему собеседнику и пытаюсь услышать его голос. Это мой подход, нравится он кому-то или нет, второй вопрос. В этом плане я совершенно свободен и в своих вопросах, и мне работать достаточно легко.
А бывали случаи, когда пресс-службы отсекали какие-то важные для вас вопросы?
Бывали, но я не вижу здесь крамолы. Есть вопросы, которые по каким-то причинам, необязательно политическим, тот или иной лидер не хочет обсуждать. Может, накануне он давал какое-то интервью, и чисто психологически уже устал, так как по этой теме уже все сказал. Если вы настаиваете, он, конечно, поговорит на эту тему. Бывает, что они считают, что вопрос для них закрыт, а я ковыряю раны. Но это достаточно редкий случай. А бывают и обратные ситуации. Когда мои собеседники хотят раскрыть какую-то тему, которая их беспокоит, но у меня ее не было в вопросах. Тогда предлагают, просят, чтобы через мой вопрос они какую-то тему осветили.
А есть у вас какая-то яркая история на эту тему?
Ну, например, Король Иордании Абдалла II ибн Хусейн очень хотел поговорить об Оманской декларации. В России этот документ был малоизвестен, а в арабском мире его знали достаточно хорошо. Для самого короля это важный документ, о котором он бы хотел, чтобы знали в России. А у меня вопросов про нее не было. И тут мне передают, что король хотел бы про нее поговорить. Я, конечно, отвечаю, что, с удовольствием, о ней спрошу. Это нормальный двусторонний процесс. Но процентное соотношения тут 90 к 10. Только в десяти случаях из ста меня просят о чем-то подобном.
А все-таки подсказывает ли вам ваше руководство, какие вопросы задавать? Может, они ставят какие-то задачи?
Честно сказать, «Формула власти» существует уже 15 лет, и последние лет 14 мне уже задачи не ставят, потому что я уже соображаю, что надо делать. Первый год я был менее квалифицирован, но тоже не ставили. Давайте сыграем в игру. Что бы вы на моем месте спросили, скажем, у президента Кипра?
Про офшоры, про разделение Кипра…
Я об этом спрошу. Какие специфические вопросы вы может придумать?
Ну, может, лучше все-таки вы подскажите, что можно спросить в этой ситуации особенно важное?
Тут вот какая штука, важно не только что, но и как. Моя задача состоит в том, чтобы человек открылся. Есть один, два, три лидера в мире, каждое слово которых важно. Может, Путин, Обама, теперь в меньшей степени Олланд, Меркель. Но и то… Вспомните последнее интервью Владимира Путина. Оно огромное, а цитируется 20-30 фраз. Интервью такой жанр… Важно не то, что человек скажет, но и как. В телевизионном интервью наиболее важно показать, как выглядит человек, создать представление о нем.
Давайте перейдем к ИТАР-ТАСС. Как вы контролируете работу ваших иностранных корреспондентов?
Мы абсолютно доверяем нашим корреспондентам. Считаем, что они в высшей степени подготовлены и профессиональны. В силу этого руководство нашей коррсетью носит, скорее, направляющий и рекомендательный характер. Какие-то вещи мы отсюда лучше видим, так как смотрим на весь мир… Поэтому иногда необходимо подсказывать журналистам, на что обратить внимание. Но это движение двустороннее. И от них также приходят планы и пожелания, что написать. Журналистская работа живая, надо каждый день приносить новую информацию.
Представьте простую историю. Сидит наш журналист в Испании. Он утром просыпается и впереди большой испанский день. Что-то происходит в Генеральных Кортесах, что-то во внешней политике. Туда отправляется с визитом король, параллельно идет огромное количество культурных событий, проходят спортивные состязания, а испанская наука тем временем приводит миру новые открытия. И наш корреспондент должен в течение дня выудить самое главное, отправить пару десятков сообщений. А что важнее - матч «Реал»-«Атлетико» или какие-то экономические изменения? И в этом специфика работа информагентства. Тем более, классического информагентства, которым является ТАСС. Надо найти самое главное, вычленить ключевое. Дать на ленту самое нужное читателям. То есть, если кратко: определить, что главное сегодня в мире, и через наши информационные продукты донести это до читателя.
А как вы выбираете повестку дня для той или иной страны?
Мы хорошо знаем, что в какой стране происходит, и есть темы, которые всегда актуальны. Например, Нью-Йорк – это мировая экономическая столица. Что происходит на нью-йоркской бирже, всегда интересно. Да и мнение Федеральной резервной системы США всегда важно. Одной фразой они могут поднять или опустить всю мировую экономику. Страны Евросоюза всегда немножко различаются. Экономический вес Германии больше, чем у Финляндии. Но у нас корреспонденты и там, и там. Тем важнее работа нашего финского корреспондента, где страна меньше и происходит меньше событий мирового уровня. Ему надо искать темы. Обращать внимание на мягкие темы, может, бытовые какие-то. В некоторых странах на них времени не хватает, а в других странах на них имеет смысл обращать внимание. Но это все должно быть сбалансировано. У меня на компьютере - беспрерывная новостная лента. Это наша «священная корова». Главное к ней требование, чтобы она была сбалансирована, чтобы были главные новостные, политические события. Чтобы там было и о нашей стране, и о мировых событиях. И при этом надо рассказать и о политике, и о культуре и науке. А еще и так, чтобы читатели могли извлечь нужные им материалы.
А как у вас складываются отношения на внешнем рынке? То есть, насколько востребован ваш продукт в других государствах?
У нас есть зарубежные подписчики, а с нашими зарубежными партнерами мы объединены системой договоров. Мы друг друга читаем. Есть сложная система взаимосвязей. Мы знаем все, что публикуют они, они – что публикуем мы. Мы имеем право цитировать друг друга.
В некоторых странах наши отношения складывались десятилетиями. В этом году мы отмечали 90-летие деятельности ТАСС в США. В будущем году – 90-летие в Японии. Понятно, что за это время у нас завязались самые разнообразные отношения и с политическими, и с государственными структурами разных стран.
А с конкуренцией как справляетесь?
Очень просто. Им нужны достоверные, актуальные, точные новости из России. Но их корреспонденты тоже здесь работают. И вот здесь мы уж точно должны опережать наших и местных, и зарубежных конкурентов, откуда бы новости не исходили: из Кремля, со спортивной площадки, с премьеры Большого театра. Мы должны быть первыми в России, и тогда мы будем первыми и за рубежом из России.
А ваши иностранные партнеры как работают?
Точно так же. Есть крупнейшее мировое агентство Associated Press. В последнее время они стали особенно популярны, потому что Владимир Путин дал им интервью. Это наши партнеры. Они -мировой лидер. Но это не единственный источник информации в Америке. Совсем не единственный. И они не вездесущи. Бывают случаи, когда наш корреспондент дает информацию быстрее, чем они.
Конкуренция сейчас сильная, у ТАССа нет монополии на информацию из России. Но за монополию бороться грешно, а вот быть первыми среди других мы обязаны. Такая же задача стоит и перед нашими иностранными корреспондентами.
Каковы самые трудные аспекты их работы, на Ваш взгляд?
У любого журналиста, работающего за рубежом, есть задача дать эксклюзив. Вот и все. Но у ТАССа есть огромное преимущество. Это огромный бренд Отечества, великий бренд. Наша задача этим брендом дорожить. Он же позволяет открыть любые двери, в любую щель проникнуть, любое окно открыть. Я не знаю офиса в мире, куда бы не смог войти корреспондент ТАСС. Если он не вошел туда, значит, он не на своем месте. Любой таксист в Колумбии узнает слово «ТАСС», если человек грамотный. Если не грамотный, то он не знает ничего.
А стоит ли перед вами задача формирования мировой повестки дня?
По логике вашего вопроса, телега катится впереди лошади. А мы все-таки не телега. Если событие значимое, то надо просто правильно его описать. Не надо раздувать событие, если оно не стоит того, это не в нашей компетенции. Дам вам вторую аналогию: мы, информационщики, производим нефть, мы бурильщики в пласте жизни, даем сырую ленту новостей. Дальше радийщики делают из этого бензин, телевизионщики – керосин, в журнале из наших новостей производится пластмасса, в газете – мазут, но все это делается из нефти. У нас может быть 5 строчек, 10 строчек. Если была бы информация о нашем с вами интервью, то она была бы одной строчкой: Гусман дал интервью такому-то. А содержание будет уже у вас.
У нас есть такая шутка, хотя в ней есть доля правды: о чем не сообщил ТАСС, того не существует в природе. Если задуматься, то это близко к истине. ТАСС говорит обо всем мало-мальски значимом. Если об этом не сообщили, то, значит, этого и нет - по большему счету.
В каждой стране повестка может немного отличаться, для арабов важно одно, для китайцев - другое. Но вот представьте, перед вам будут стоять 20 телевизоров и в них одновременно начинается выпуск новостей. Если в мире, не дай бог, произойдет какое-то чудовищное событие, как «Фукусима» в Японии, то в них во всех главной новостью будет она. Или встреча G-20 тоже будет важна для всех. Хотя есть определенная специфика в каких-нибудь малых африканских странах. До них мировая повестка доходит далеко не всегда. У них будет G-20, но последним номером.
Но ведь от того, сколько сообщений будет по той или иной новости, зависит то, насколько на нее обратят внимание, можно ставить разные акценты. А какие-то страны могут быть не заинтересованы во внимании к нему. Например, тот же «Окупай Уолл-стрит»…
Ну, это знаковое событие. И тут не важно, заинтересован ли кто-то в его освещении или нет. Если новость есть, она должна быть и у нас. Я Вам уже говорил, что нет такой новости, о которой ТАСС бы промолчал. Другое дело, что новость можно не расписывать, не делать из нее сверхсобытие, не раздувать. Мы не ставим акценты ни на чем. Новость не может быть с акцентом. Можно, конечно, про одно событие 10 сообщений дать, а про другое – 20. Но это должны быть отдельные события. Не то, что кто-то что-то сказал, а событие. Что может сказать человек, который просто пришел на этот митинг? Он пришел туда, потому что пришел. Нам интересны новости: люди собрались с такими требованиями, людей примерно столько-то, полиция ведет себя корректно или некорректно, вот и вся новость. Радио, конечно, нужны говорящие головы. А для нас ньюсмейкер должен быть достоин эксклюзива.
Помните, когда были митинги в Москве, после одного из них народ остался, но человек 15, не больше. Мне позвонила девушка, журналист, коллега, но не из ТАСС. И спрашивает: «А почему вы об этом не сообщаете?». Да потому что это уже не событие. В том же Вашингтоне у Белого дома стоят по 20 человек с разными проблемами каждый день. Associated Press не сообщает, что у Белого дома каждый день проводятся митинги. Митинг на Поклонной, на Болотной, на Сахарова, они все достойны освещения, там было много людей. А если собираются 15 человек, то это не новость.
Кстати говоря, а как вы решаете вопрос указания численности?
Вообще-то говоря, это хороший вопрос. Те, кто организовывают, всегда численность завышают, правоохранительные органы, неизвестно почему, преуменьшают. Но это проблема небольшая. Мы даем две цифры, одну со ссылкой на организаторов, другую – по сообщениям официальных лиц. Тут ничего сложно нет.
А как было в Советское время? Ведь были какие-то закрытые темы?
Я боюсь, здесь в моих ответах аналогии будут сильно страдать, тогда были другие отношения между странами, было определенное противостояние. Но на профессиональном уровне, насколько я знаю из рассказов наших ветеранов, журналистское братство было всегда. Мы помогали друг другу, несмотря на «холодную» войну. Это же профессия. Но, с другой стороны, была и конкуренция, кто быстрее что напишет.
Сложно сравнивать опыт работы в советское время и в наше. Это же были другие нравы, даже другие страны. С профессиональной точки зрения, на мой взгляд, подходы не сильно изменились.
Это все равно, что спросить оперного певца, как он пел при советской власти, и как он поет сейчас. Вряд ли что-то изменилось в его голосе. Или с его слухом. Хотя, конечно, определенные изменения есть…
Какая сейчас у ИТАР-ТАСС стратегия развития? Что надо сделать, чтобы оставаться конкурентными в будущем?
Как там говорится: быстрее, дальше, лучше? Мы просто должны лучше работать, быть оперативней, искать лучшие эксклюзивы, не опаздывать с новостями. Все эти правила за десятки лет не поменялись. Новые технологии или старые, журналисты, по сути, делают ту же работу. Надо просто быть самым первым и самым точным в передаче новостей.
