Приближающийся Единый день голосования вновь напоминает о проблемах российской партийной системы и необходимости оживить институт выборов. Аналитик «Полит.ру» Василий Измайлов размышляет о настоящем и будущем российской политической системы.
«Приближается Единый день голосования 9 сентября, вновь с очевидностью ставящий вопросы, которые мы так любит задавать друг другу: что такое наша политическая система, в чем смысл политической соревновательности, в каком направлении она развивается и нужна ли она. Последний вопрос, скорее, риторический – поскольку она, безусловно, нужна. Всякое государство есть система, и выборы являются элементом легитимизации системы. И на сегодняшний момент в мире, наверное, не существует никакого другого способа легитимизации, кроме как выборы – которые мы традиционно называем демократическими.
На этом пути Россия несколько раз добивалась очень серьезных результатов – например, надо вспомнить Госдуму 2003 года, которую создавал Владислав Юрьевич Сурков. Это было очень интересное явление. Каждый может сам ознакомиться с тем, что эта Дума сделала, из кого состояла и как протекала ее работа.
Была очень интересной политическая система, которая была создана Вячеславом Викторовичем Володиным. Она была преимущественно силовой – я бы даже сказал, была почти силовой. Но при этом она обладала некоторой глубиной и устойчивостью. И надо сказать, что Вячеслав Викторович решал свои вопросы – а именно вопросы воссоздания управляемости политического поля, или даже создания такой управляемости. И эта задача была решена. Мне абсолютно не близка позиция Вячеслава Викторовича, я считаю ее тупиковой, но не отдать должного ему не могу.
Сейчас мы сталкиваемся с ситуацией, когда старая система уже не работает, новая (как мне кажется; я могу и ошибаться) еще не работает, а значит, наши вечные вопросы «что такое наши партии, кого они представляют, нужны ли они и как нам оживить институт выборов» встают с очевидностью.
Размышляя об этом, вольно или невольно пытаешься определить какие-то критерии, с которыми нужно подходить к рассмотрению этой задачи. И критерии эти, к сожалению, в силу нашего материалистического прошлого (а может быть, и благодаря ему) главным образом находятся в области материально-технологической. А именно: существует партия; партия выражает чьи-то интересы. Эти интересы монетизируются. Остается понять, что является ключевым расхождением для части элит (или среди элит, или среди представителей элит) и по отношению к чему мы можем условно обозначить различные понятия.
Вчерашняя история с господином Белоусовым, в принципе, достаточно четко свидетельствует о том, что та точка зрения, которую мы (и не только мы иногда) используем – «а давайте посмотрим, кто приобретает и кто теряет деньги» – с точки зрения внутривидовой, а в нашем случае, наверно, внутривидовой партийной борьбы очень значима. Мы видим, что господин Белоусов «вписывается» за нефтяников и газовиков и пытается ослабить финансовые показатели металлургов и, так скажем, удобренцев. Но глупо было бы говорить: «Давайте сделаем отдельную партию нефегазовиков и отдельную партию металлургов!». Это несерьезно, да и невозможно. Существует как минимум один очень серьезный момент, который раскалывает наши элиты – а точнее, даже не элиты, а административную систему, которая эти элиты обслуживает. И, по моему представлению, это межбюджетные отношения.
Мысль эта не так чтобы глубока. Более того, если оглянуться назад, то мы увидим, что при относительно свободной конкуренции так оно и было. Правда, существовала идеологическая партия КПРФ, которая досталась нам от проклятого (для кого-то – радостного) советского прошлого, но в конце 1990-х годов у нас существовали, фактически, «партия федерального центра» и «партия регионов».
Партией федерального центра, как вы понимаете, была партия «Единство», а «партия регионов» называлась «Вся Россия». Первый проект создавал Борис Абрамович Березовский и удачно реализовал Владислав Юрьевич Сурков; второй проект возглавляли Юрий Михайлович Лужков, Евгений Максимович Примаков чуть позже и Минтимер Шарипович Шаймиев. Закончилось все примирением, интеграцией проигравших в победивших и созданием той модели межбюджетных отношений, которые мы имеем сейчас.
Собственно, вопрос, который стоит перед нашей политической системой, заключается не в том, не сделать ли две партии, потому что это «органично», «естественно» и, наверно, представляет собой самый короткий и простой путь. Действительно, очень странно было бы вкачивать деньги в какую-нибудь очередную «Справедливую Россию», которая не представляет никого, кроме Сергея Миронова. Но вопрос в другом. Он заключается в том, когда же сложатся условия для того, чтобы «партия регионов» могла полностью легитимизироваться на правом, юридическом и, как следствие, на политическом поле.
Как мне представляется, определенные подвижки в этом направлении уже есть. И связаны они главным образом с деятельностью Сергея Семеновича Собянина. Он достаточно убедительно защищает свои интересы перед федеральным центром; он добивается успехов, и все это видят. Он доказывает, что в рамках отдельно взятого региона – да, это Москва, это не совсем регион, да, тут есть очень закрученные, почти не расслаиваемые интересы федерального центра и головного субъекта Федерации – можно выстраивать достаточно эффективную экономико-политическую модель.
Опять-таки, к этому можно по-разному относиться, но мы сейчас говорим не об этом. Мы говорим о внешнем, об оболочке. Оболочке, которая не разрушает Федерацию, а в известном смысле даже укрепляет ее.
Вспомните риторику последнего времени. Сейчас опять много говорят о многообразии, о том, что «пусть расцветают все цветы», о медленном, осторожном, но все-таки выявлении регионов-лидеров, актуализации вопросов вокруг территорий опережающего развития (хотя мы понимаем, что там федеральное подчинение, но тем не менее). Говорят о городских агломерациях, которые могут быть конкурентны по отношению друг к другу и по отношению к внешнему рынку. Об укрупнении субъектов – это история очень сложная, неприятная, но она все равно в нынешней демографической ситуации все равно рано или поздно будет иметь свое развитие.
Все эти факты, взятые вместе, заставляют ожидать, что в ближайшее время может появиться ряд региональных лидеров, каждый из которых будет должным образом интегрирован в федеральные элиты для того, чтобы постараться заручиться поддержкой технологических менеджеров Администрации президента на некоторую очень умеренную политическую игру на федеральном уровне. Не хочу называть фамилии, поскольку это, во-первых, рано, а во-вторых принципиально административно неверно, но такие люди уже есть, и мы их знаем.
Да, наверное, сегодня преждевременно говорить о том, что для подобной двух- или многопартийной системы складываются условия, поскольку здесь очень важны отношения внутренней и внешней субъектности политической организации.
Что я имею в виду? Если в отношении внутренней субъектности (то есть в том, как она определяется по отношению к ключевым российским проблемам, в том, какую экономическую и социально-политическую повестку она выдвигает) что-то более или менее понятно, то по отношению к внешней субъектности, окружающему миру, миру за пределами России, наверное, для того, чтобы такая система сложилась, нужны несколько иные условия.
Представители или элиты такого рода либо должны быть полностью интегрированы в мировые процессы и должны быть для остального мира полностью легитимны. Или же наоборот, они должны быть полностью отсечены от мирового процесса и должны быть полностью легитимны в глазах внутреннего центра принятия решений.
Как мне представляется, на сегодняшний день ни первая, ни вторая истории до конца не сформированы. Но уже самое ближайшее время может существенно сдвинуть ситуацию и создать предпосылки для того, чтобы сначала общественные, а потом и политические объединения подобного рода начали свое формирование.
Едва ли это будет в 2022 году, и, наверное, вряд ли в 2028 году. А вот что касается 2032 года, то, как мне кажется, на арену может выйти достаточно сильное региональное лобби, зафиксированное не только в структурах нынешних (не будем обманывать друг друга – полумертвых) политических партий и движений, а облеченное и в какие-то новые, современные мобильные формы. Хотя, конечно, последние слова можно зачеркнуть, поскольку политическое, социально-экономическое и даже хозяйственное планирование в наших условиях возможно на 2-3 недели, хорошо если на 2-3 месяца. Когда же мы говорим о сроке более 10 лет, мы вступаем в абсолютно спекулятивную область и пытаемся выдать желаемое за действительное.
Ну, что ж, пусть так! Пусть мы будем желать того, чтобы на нашей политической арене появились две конкурирующие политические силы и чтобы тем самым мы хотя бы снизили, а может быть, и минимизировали риск от разочарования людей в той хозяйственно-политической системе, которая существует на сегодняшний день. Мы хотим этого не потому, что она идеальна, а потому, что она строилась потом, кровью и большим трудом значительного количества людей, и другой политической системы у нас нет. И в ближайшее время она едва ли предвидится», – сказал Василий Измайлов.
