Неделя была полна острых дебютов, каждый из которых при фокусировании на нем внимания, мог бы стать символом нашей эпохи. Однако у нас нет времени работать с каждым символом по отдельности, поэтому приходиться писать обо всем (или о некотором из всего) в куче.
Возьмем весьма популярную тему губернатора Санкт-Петербурга Валентины Матвиенко. В прошлой колонке мы предположили, что ее неожиданная карьерная загогулина в сторону «третьего лица государства» особой радости ей не доставит, тем более, что с ее «переходом на другую работу» под угрозой, как нам кажется, может оказаться империя ее сына, главным достоинством которого и, видимо, источником его невероятного обогащения, естественно, является тот факт, что он сын Валентины Ивановны, а та - губернатор. И следующая неделя подтвердила наше предположение.
Эмоциональнее, чем иной бюрократ-мужчина, наша губернаторша не смогла удержаться от спонтанных нервических реакций. И ответ-то президенту она дала не сразу, и выразила-то озабоченность, что город без нее осиротеет, и полон драматизма был ее звонок на «Эхо Москвы», который закончился следующим странным диалогом.
С. СОРОКИНА: Валентина Ивановна, у нас эфир заканчивается. Мы вас услышали. Скажите, а вы-то с тяжелым сердцем идете? Не хочется вам идти на новую должность?
В. МАТВИЕНКО: Извините за то, что я вторглась. Спасибо.
Немножко нескладуха получилась, не правда ли? «Вам не хочется идти на новую должность?» «Извините за то, что я вторглась. Спасибо». Хочется или не хочется и за что «спасибо»?
Вместе тем, не вызывает симпатий и набор инвектив, которым пытаются спроводить нынешнего губернатора из северной столицы. Главная инвектива тут та, что в городе были зимой сосульки, а Валентина Ивановна их лично не сбивала с крыш ломиком. Да-а, а про крыши там было сказано, что их при Матвиенко покрыли таким материалом, при котором иной исторический дом, значит, прел и разваливался, а это - ужас, ужас, ужас!
О.ДМИТРИЕВА: «… Матвиенко был проведен с 2004 года по 2009, был произведен ремонт крыш по программе «Крыши Санкт-Петербурга». Казалось бы, все прекрасно, крыши были отремонтированы с полным нарушением всех технических норм и технических регламентов. Вместо кровельного железа ставили, значит, железо, которое в 3-4 раза тоньше. Вместо теплоизоляции труб на положенное количество сантиметров, делали его, значит, в несколько раз тоньше. Вместо теплоизоляции кровли, её не делали. В итоге, стали течь все те крыши, которые никогда не текли со времен своего, значит, создания. И стали вот из-за того, что крыши стали теплые из-за плохой теплоизоляции, стали образовываться эти бесконечные сосульки. Причина? К нам приходят все председатели ТСЖ и требует иски к казне за то, что, таким образом, с нарушением всех технических регламентов, был осуществлен ремонт крыш. В итоге теперь нужны огромные средства, чтобы заново отремонтировать практически все крыши».
И все это, конечно, очень мило. И крыши, про которые говорила Оксана Дмитриева, наверняка, дерьмо, как, впрочем, и все остальные крыши в России. Но, господа хорошие, любая такая программа – это все-таки плод определенных коллективных действий, а не одного только губернатора, который на крыше никогда не был. Во «второй столице» есть, наверняка, градостроительный институт. ГОСТы, СНИПы. Есть прорабы с тридцатилетним стажем работы. Есть пресса, в которой можно поднять вопрос о крышах, а не только о Путине с Медведевым. Есть местный парламент, где можно все это обсудить. Можно, наконец, обратиться к губернатору и сказать: вот мы обратились к вам по поводу крыш, письмо номер такой-то, где ответ? Но нет, люди спокойно покрыли дома этими дерьмовыми крышами, а теперь возмущаются, губернатор им, де, виноват.
Проблема, мне кажется, ведь не в одной Матвиенко. А в том, что государство как институт не работает. Что в нем слишком многое завязано на всеобщий конформизм и саботаж. Матвиенко, конечно, виновата, но виновата не более чем как представитель элиты, действующей в русле моральных установок власти. Ну, так виноваты и все остальные, кто своим гражданским пофигизмом легализует эту власть!
И, кстати, продолжает это делать.
Потому что дальше на глазах у всех – в прямом эфире – происходит сговор. Президент сговаривается с Матвиенко: вы нам сдаете спокойно город, а мы вас двинем туда-то туда-то и будет вам то-то и то-то. При этом необходимые по процедуре выборы, когда дурачки ходят с бюллетенями, просто прилагаются к результату. И никто не стесняется! А Питер еще и радуется, что избавился от губернатора (как будто следующий будет лучше). Истинно, бесстыдство – характерная черта нашего строя, нашей политической системы.
***
Следующее в таком же духе – тема партийного возвышения Прохорова и попытка дополнить нашу партийную систему правым флангом. Вот не хочется писать ни о каком человеке плохо. Хочется любому человеку верить. Верить, что вот он, в недалеком прошлом бедный военнослужащий, сделал кооперативчик, который так хорошо работал, что его хозяин поднялся до долларового миллиардера. Исключительно пОтом, трудом и способностями. Тем более, что теперь он правильные вещи начал говорить. Правильные до тошноты, до оскомины.
Однако против Прохорова работает его собственная физиономия – она чудовищно унылая, скучная, на ней не проскальзывает ничего, кроме алгоритма. Отчего создается впечатление, что Прохоров – это робот. Странная эволюция произошла и с его «партией», когда он ее возглавил – например, в ней исчез Совет, все сопредседатели дружно сложили полномочия, остался один Прохоров.
Ну, так это тогда не партия! Партия – это все-таки численная часть чего-то, желательно, народа. Там выборность, там дискуссии. А то, что у Прохорова, это армия с генералиссимусом. Это АО с председателем. С кем он будет советоваться и в чьих интересах действовать? Притом, что телевизор решил еще весь этот абсурд и усугубить. В передаче «Познер» на слова Прохорова наложили смех и аплодисменты, как в мыльной опере. Вы – миллионер, - как бы оговаривается Познер. Я - миллиардер, - уныло отвечает Прохоров. Ха-ха-ха. Гэг.
На самом деле, на эту тему надо писать большую статью. Типа «почему богатый человек не должен становиться лидером партии». Почему богатый человек должен в стороне сидеть и деньги на политику давать, ни в коем мере не ставя публично своим карманным политикам условия. Вспомнить Парвуса, которого циник Ленин, вернувшийся в Россию на немецкие деньги, тоже не допустил до политики, чтоб не портил имидж коммунистической партии. И уж во всяком случаен очень это неприлично выглядит, когда миллиардер начинает рассуждать про налоги.
***
Следующее, о чем хотелось бы сказать пару слов – о скандале вокруг фильма «Мой отец – академик Сахаров» Сергея Медведева (ранее был пресс-секретарем Ельцине, ныне – один из теленачальников). На фильм пришла гневная отповедь Сергея Ковалева, в которой главные следующие строчки: «Мы – не орган кино-теле-критики и уж тем более не цензурный комитет. Меньше всего мы хотели бы вмешиваться в творческую лабораторию. Но Вы действительно не понимаете, что Сахаров – великое достояние?»
Так и мы согласимся: в демократии нет икон. И любая общественная икона рискует нарваться на тот или иной непредвзятый ракурс. В том числе и на такой: а что у иконы в семье? А хороший ли она, икона, отец, муж, человек? Может, икона пьет втихаря? А может, икона икру черную ложками ест, когда страна голодает? Нет зон, запретных для критики – разве не это мы сами провозглашали главным лозунгом перестройки. Но…
Но претензия к Сергею Медведеву в данном случае другая. Не к его позиции, а к его шизофрении, которой он заражает аудиторию с помощью ТВ. И гнев Ковалева совершенно уместен: это так шизофренично у него получилось, потому что телевизионщик Медведев свихнулся на работе? Или специально – в угоду нынешней госбюрократии, своеобразно относящейся к демократии и правам человека?
Ведь Медведев начинает с того, что бьет своим фильмом Андрея Сахарова под дых, педалируя тему изобретенной им водородной бомбы и людоедского эффекта сахаровского проекта. Тут нечего возразить: да, было! Проект – людоедский. За него Сахарову дали советского академика! А потом вдруг начинает «жалеть», что Сахаров бросил «любимую работу», поддавшись на диссидентские разговоры своей второй жены – Боннэр.
Ну, так вопрос к автору: «людоедский» или надо жалеть, что бросил? И так можно думать, и сяк, но эти две линии вместе никак не проходят!
Эволюция гуманистического и правозащитного мировоззрения Сахарова подается Медведевым через трагедию в семье. Как автор, наверное, он имеет право и так думать. Умерла жена – вот Сахаров и пошел заниматься бессмысленной ерундой. Впал, как говорили тогда в КГБ, в синдром реформации, отягощенной критикой государства. Что ж, абстрактно и это возможно… Вон их сколько «жертв режима» обивают пороги медучреждений, ищут «лучи смерти». Но спросим маститого журналиста: разве ж сам по себе советский строй не давал оснований, чтобы без инсульта или психического сдвига стать его критиком? Хотелось бы получить прямой и честный ответ от бывшего пресс-секретаря Бориса Ельцина: а сам-то он карьеру соратника Ельцина не от душевного ли помешательства делал?
Не слишком деликатно со стороны авторов фильма делать в фильме упор на воспоминания сына Сахарова - Дмитрия, которые почему-то ограничиваются исключительно тем, где стояли у папы плита с холодильником и что они с мамой ели на завтрак. Тут голос Дмитрия явно теплел, а в глазах появлялись слезы. Эти слезы ТВ скармливало зрителю. И, похоже, то, что думал академик Сахаров о стране и мире, что переживал – Диме было не близко. Опять же лучше было бы Диме, если б папа не рыпался. Так неужели крутой телепрофессионал не почувствовал, что это трагедия не Андрея Дмитриевича, а Дмитрия? Но нет, камера безжалостно «распинает» сына Сахарова на глазах миллионов в угоду авторской концепции. Эдакий несчастный дурачок на могиле великого отца. Мелкая подлость попсового телевидения.
