Первобытные люди жили большими семьями, каждая семья на своей поляне, тщательно отгороженной от остального мира. По ночам свет костра освещал круг, в котором были "свои", а за его пределами, там, где темно, непонятно и страшно, – "чужие". "Свои" – обязательно хорошие, "чужие" в черном лесу – "плохие": они и людьми не считались. От них, от "чужих", исходят болезни и козни. Это они сбивают глаз на охоте, посылают проливные дожди, устраивают наводнения, налагают все тяготы, которые приходится нести "своим".
Не преодолей терпеливая история этот первобытный звериный инстинкт, эту разделяющую установку на "своих" и "чужих", род людской вряд ли бы выжил. Но инстинкт оказался живучим и по обстоятельствам выплескивается из подсознания. Стоит вспомнить зловещий бросок в язычество, совершенный германским национал-социализмом. Сколько жертв надо было принести, чтобы подавить этот бунт перед историей, когда он был уже в разгаре.
Средства массовой информации подводят сейчас итоги года. В населенных мигрантами парижских предместьях горят автобусы. В Восточной Германии неонацисты дерутся с левыми. На улицах исламских городов толпы верующих громят представительства европейских стран за датские карикатуры на Пророка. Показывают марши протестов против визита Папы Римского в Турцию из-за цитирования документа многовековой давности. Рассуждают о вероятном разделе Ирака, конечно же, по этническим и религиозным линиям. Периодически показывают оскверненные могилы на европейских и российских погостах. У нас вспоминают Кондопогу, странные оправдательные приговоры тем, кто преступил закон по расовым и религиозным побуждениям. Вспоминают депортацию грузинских нелегалов, убийства иностранных студентов. И так далее.
Сегодня, в эпоху глобализации и нового переселения народов – миграции, конфликтность в мире растет. И это, по преимуществу, этническая и конфессиональная конфликтность. XXI век уже подожжен. Порой кажется, что людские общины вновь охвачены тем самым первобытным мышлением, в котором абсолютным злом неизменно выступает "чужой". Мир охвачен кризисом национально-религиозных отношений, и ни одно государство пока что не приняло соответствующих этой опасности мер.
В Лондоне в этом году ломали голову, стоит ли праздновать Рождество – могут обидеться мусульмане. Это демонстрация так называемой толерантности, которая в либерально-демократическом мире вместе с политкорректностью подменяет поиски действительно сплачивающих идей. Но ни толерантность, ни политкорректность сами по себе не в силах предотвратить религиозный бунт предместий, конфликт по линии "свои" – "чужие". Анонимное зло предстает для мигрантов в лице титульной нации и наоборот. И вот уже во Франции группа интеллектуалов, назвавшая себя "новыми реакционерами", без обиняков заявила, что беспорядки на окраинах Парижа вызваны не социальными, а этно-религиозными причинами.
В самом деле, не пора ли называть вещи своими именами. Надо ли изобретать определения для событий, национальная или конфессиональная составляющая которых очевидна? Надо ли развивающийся национализм в России называть "молодежной субкультурой" или "отдельными проявлениями", говоря словами в свое время известной песни: "Если кое-кто у нас еще порой"? Ведь в свое время, когда по городам Германии уже маршировали штурмовики, их столь же опрометчиво не принимали всерьез. Еще хуже, когда наши интеллектуалы, сидя за круглыми столами на телевидении, утверждают, что национализм ничему не угрожает, более того, в чем-то он даже полезен. Эти респектабельные теоретики думают, что уцелеют, если подстрекаемая ими толпа обретет политическую силу. Не зарекайтесь: для бритоголового рядового вы – "чужие". Ведь проходили уже все подобное в истории. И если желать благоприятных перемен, то нужно дать себе отчет в том, что ситуация в области межнациональных отношений у нас "на грани". Она – между "очень сложной" и "критической".
То есть еще немного, и эти отношения могут резко и необратимо измениться. И скорее – в худшую, а не в лучшую сторону. Вместо того чтобы дарить оправдательные эпитеты маршу "Русские идут", следует взыскательно анализировать происходящее. И искать пути, как очеловечить сегодняшние межнациональные отношения. Нужен аналитический доклад: определить, какой мы хотели бы видеть межнациональную сферу в будущем и как на этом основании вести национальную политику в стране сегодня. Нам нужны не академические изыскания в этой области, а меры, способные не только гасить вспышки драматической ксенофобии, но и предупреждать их, извлекать, если угодно, камни из-за пазух. А для этого нужна новая идеология. Потому что нынешняя – потребительская – с проблемами такого масштаба не справится.
При Совете Федерации создана Объединенная Комиссия по национальной политике и взаимоотношениям государства и религиозных объединений. Она совместно с Министерством регионального развития России могла бы взять на себя разработку аналитического доклада. С этим ведомством договоренность по этому поводу уже есть, для начала будет создана согласительная группа по новой редакции Концепции государственной национальной политики.
Сейчас мы имеем дело с перепроизводством такого рода концепций. Чем их больше, тем хуже – создается впечатление, что оборотами речи можно заменить реальную национальную политику. Концепцию Министерства наша Комиссия раскритиковала. В ней нет ни идеологии, ни стратегии. А замысел там верный – выбрать такую политику, которая в рамках России общество объединит. У нас же пока что в головах советский подход – сохранить малые этносы и народности, их языки, культуры, истории. Задача эта, разумеется, остается. Но на самом деле речь следует вести о другом – не только малые народы, а вся страна должна выжить во всеобщем национально-религиозном кризисе. Этот кризис в особенности опасен для России – ведь это многоконфессиональная и многонациональная страна. А следовательно, она вполне может оказаться слабым звеном в цивилизационном противостоянии.
Тем ответственнее нам следует относиться к национальной политике. И к национальной идее, без которой она не бывает. Философы спорят о том, что важнее – общее или различное, скажем, российское гражданство или этническая принадлежность граждан. Мы должны различия, которые всюду в мире раскалывают общества, превратить в России как раз в объединяющие факторы. Нам следует широко пропагандировать тезис о том, что этические ценности всех основных религий мира едины. Если Бог – один, то и система ценностей у него одна. И нет у него "своих" и "чужих". И почему бы народам России не продемонстрировать это обстоятельство на практике? И не показать это остальному миру? Это и может стать, если угодно, нашей национальной идеей. Когда система ценностей действительно высока, то нечего опасаться и мигрантов. В этом случае более вероятно, что они станут лояльными гражданами. А если ценности сомнительны, то приезжие сохраняют свои, остаются "чужими" для титульного населения, а это, понятно, дестабилизирует обстановку.
В связи с этим и миграция должна быть частью национально-религиозной политики. Можно, конечно, вовсе запретить приезжать в страну на постоянное жительство, но это лишь умножит конфликтность. У нас миграционные потоки в основном из стран, входивших либо в состав Российской империи, либо в СССР. У нас в теперешней России столетиями живут украинцы, грузины, узбеки и т.д. Они давно адаптировались, но не потеряли окончательно связей с родиной своих прадедов или прапрадедов. Поэтому любая неточность в миграционной политике затрагивает чрезвычайно широкий круг людей, отражается на этнических и религиозных отношениях и за пределами, и внутри страны. Скажем, та же депортация грузинских нелегалов эхом отразилась одновременно и в Тбилиси, и Москве.
Если вернуться к системе ценностей, то российская национальная идея должна предложить миру "третий путь", систему, которая не копирует ни либеральные, ни исламские ценности. Мы ведь ни там, и ни там – ни к одному из этих миров в чистом виде не принадлежим. Нам остается предложить такую платформу, на которой уживались бы все религии и этносы, существующие в России. Эта платформа, как уже говорилось, безусловное, в сущности, этическое единство конфессий. Почему делается упор именно на религиозные основания? Да потому что во многом именно от духовных лидеров зависит направление энергии межцивилизационного сосуществования – либо в сторону противостояния, либо – понимания и сотрудничества.
Трудность здесь в том, что, сколько бы мы ни оглядывались на историю, нигде не найдем опыта создания идеологии, в которой ценности религий и этносов были на практике объединены. Думается, однако, время пришло. В противном случае XXI век сгорит в огне межцивилизационных конфликтов. Трудность еще и в том, что наши люди пока еще далеки от того, чтобы не различать "своих" и "чужих". И я не стал бы это сваливать только на первобытные инстинкты.
У нашего общества сегодня нет объединяющих идей. Вместо них – комплекс неполноценности из-за проигранной Холодной войны и социальных потрясений 90-х годов. Заметны, конечно, попытки разбудить "национальную гордость" великороссов, играя на патриотических чувствах. Но это возможно лишь в присутствии угрожающего внешнего врага. Международный терроризм при всех пропагандистских стараниях таковым не стал. Не смогли объединить общество и успехи нашей нефтегазодобывающей промышленности – это слишком отчужденная от населения материя, чтобы ею гордиться. Что касается некоторых великодержавных лозунгов, например, во время предвыборных кампаний, то они и есть во многом следствие упомянутого "пораженческого" комплекса. А западная потребительская идеология в своем цельном виде в России не прижилась. И множество не имеющих идентификации людей стали конкретизировать своих анонимных врагов, искать идеологическую отдушину в ксенофобии, национализме, экстремизме. К сожалению, это "увлечение" касается не только тех, кого принято называть "простыми" людьми. В доме, сооружаемом хаотично, без плана, блуждают на всех этажах.
Конечно, к следующему 4 ноября идеология ценностного единства массами не овладеет. Но работать в этом направлении нужно. В противном случае волна религиозных и этнических конфликтов, которая катится по всему миру, неизбежно захватит и нас. И Россия попросту развалитя под ее напором.
