Наступил 1492 год – довольно примечательный в русскойистории. Начавшийся 1 сентября 7000 год от сотворения мира – как принято былосчитать на Руси – согласно распространенным тогда представлениям был чреватКонцом Света. Под это подводились всевозможные теории – как, впрочем,подводились они прежде под иные даты и как будут подводиться под более поздние:скажем, соответствующую 7007 (1500) году. Апокалипсиса, однако, не случилось.Во всяком случае – всеобщего, что, однако, не исключает вполне себеповседневных, если так можно сказать, частных трагедий в жизни отдельных людей– как простых, так и не слишком. Скажем, уже 20 сентября Великий Князь ИванВасильевич без сколько-нибудь внятного повода заточил в тюрьму своего родногобрата Андрея Угличского и его сыновей семи и четырнадцати лет. Эти люди так ипогибнут в узилище – уморенные голодом – в то время как их убийца и родственникмысленно оправдает этот свой грех заботой об устойчивости московского трона. Всущности, это было неизбывное проклятие московской династии, чье существованиеопределялось принципом "победитель получает все" – ну, а все прочие,стало быть, всего лишались, включая свободу и жизнь.
Чуть ранее, в июне 1492 г. скончался Великий Князь ЛитовскийКазимир – правивший Литвой 52 года, 45 из которых был по совместительству икоролем Польши. В результате возникших династических споров среди егонаследников, оба связанных личной унией государства на время разделились: новымкоролем Польши стал один сын покойного – Ян Ольбрехт, тогда как литовский тронзанял другой – Александр. (Лишь в 1501 г. личная уния восстановится вновь – когдаАлександр Казимирович утвердится и на краковском престоле также.) Именно этиобстоятельства, серьезно ослабляющие способность противника к адекватномусопротивлению, Иван Великий счел наиболее благоприятными для началапостепенного натиска на Литву. Натиска, осуществлявшегося с переменным успехомпоследующие три столетия – вплоть до раздела Речи Посполитой 1795 г.
Итак, политическая интуиция Ивана подсказывала ему, чтосамое слабое звено в обороне противника – это его приграничье: "верховскиекняжества" на Оке, управляемые многочисленными и беспокойными князьямиВоротынскими, Мезецкими, Одоевскими , Оболенскими и пр. – погрязшими вовзаимных территориальных претензиях и признававших литовский суверенитет лишьпостольку-поскольку. Ивану было ясно, что для защиты этих отдаленных земель,чей статус не вполне очевиден, Литовскому Великому князю будет неизмеримотруднее собрать шляхетское ополчение, чем , допустим, для защиты коренныхлитовских территорий или какого-нибудь Витебска. Собранные на сейм шляхтичибудут стремиться отговориться о службы под предлогом юридическойнеопределенности статуса спорных земель, а о присылке подмоги из дружественнойПольши вообще речь зайти не может. Слишком мал предмет спора, чтобы Александрсмог мобилизовать для него серьезные силы! В этом-то и состояло преимущество московской,абсолютистской политической системы, в рамках которой Великий Князь мог, никогоне спрашивая, отряжать в поход ради одному ему известной цели хоть разом всеналичные вооруженные силы государства. Ну, а кроме того, установление контролянад управляемого рюриковичами куском древней Черниговской земли сравнительнолегко было обосновать идеологически – сославшись на полувымышленные правамосковского государя на эти "давние отчины".
Абсолютно аналогично выстраивалась ситуация и в другомуязвимом месте Литовского государства – на московско-смоленском пограничье, врайоне Вязьмы. Только здесь у власти находились потомки младших ветвейсмоленского княжеского дома.
Уже в августе Иван Васильевич посылает рать на захватМценска. Характерно, что командует ей воевода Федор Телепня Оболенский – тоесть, как бы один из местных же князей, правда, давно уже отъехавший на службук Москву. Мценск был успешно взят. Аналогичным образом летом-осенью того жегода Семен Федорович и Иван Михайлович Воротынские, также отъехавшие к Ивану III, захватили Серпейск и Мезецк.(Михаил Романович Мезецкий в том же году выехал к Москве, где был пожаловансвоей же вотчиной – а в доказательство верности новому властителю князь Михаилпривез двух своих пленных братьев – сохранявших пролитовскую ориентацию.) При некотором желании это можно было выдатьза разборки внутри родственных между собой верховских князей – Воротынских,Одоевских, Мезецких, Оболенских – тем более, что помогать Воротынским, послетого, как захваченные города литовские воеводы отбили обратно, было направлено войскопод командованием Александра Васильевича Оболенского. Наконец, в том же месяцеСемен и Дмитрий Воротынские захватили и Мосальск. Аналогичным образом былазахвачена Вязьма, после чего целый ряд взятых в плен вяземских князей получил вкачестве пожалования от Ивана Великого свои же вотчины.
Великий Князь Литовский Александр всему этому смог противопоставитьлишь дипломатические усилия – однако переговоры с его послами напоминалиразговор глухонемых. Москва заявляла, что все происшедшее – лишь пограничныеконфликты, вызванные неспровоцированными налетами с литовской стороны, да ивообще все захваченные земли исстари принадлежали предками московского государя,а с собственно Литвой никто и не думал вести боевых действий.
Тем не менее, боевые действия стихли – начались тягостныепереговоры, в ходе которых Александр Казимирович предложил заключитьдинастический брак с дочерью Ивана Васильевича. Наконец, 5 февраля 1494 г. мир был подписанпрактически на московских условиях: граница утверждалась по результатам боевыхдействий 1492 г.,а за княжной Еленой сохранялось право оставаться в православной вере. Через год15 февраля она торжественно въехала в Вильно и в тот же день была обвенчана.
Однако, дружбы не вышло. Отношения двух государств сталистремительно ухудшаться и, наконец, весной 1500 г. Великий КнязьМосковский решил, что настало время открыть противнику свои намерения.
В мае московская рать выступила в направленииБрянска. Вскоре город был взят объединенными силами воеводы Кошкина и татарбывшего казанского хана Мухаммед-Эмина. А 6 августа 1500 г. объединенные силымосквичей, Семена Стародубского и Василия Шемячича взяли Путивль. Чуть позжепод контролем москвы оказались Гомель, Любеч, новгород-Северский, Рыльск и другиегорода. Местные князья – гедиминовичи Трубецкие и рюриковичи Мосальскиеотложились к Москве вместе со своими владениями. Довольно успешно развивалисьдействия московских войск и на смоленском направлении – был взят Дрогобуж, наполпути между Вязьмой и Смоленском. Казалось – еще один удар, и Смоленск будетотнят. Для этого рывка были сосредоточены весьма значительные силы. подкомандованием лучших воевод Ивана Великого – таких, как Даниил Щеня, покорительВятки. Ситуация для Литвы стала много серьезнее, чем в 1492 г. и Великий князьотряжает на защиту страны гетмана Константина Острожского – опытного италантливого военачальника. 14 июля 1500 г. литовское войско форсировало речкуТросну недалеко от Дрогобужа и атаковало московские силы. Удача, однако, гостилана стороне Щени – литовцы были разбиты, Острожский попал в плен, а самосражение, оставшееся в истории как "битва на реке Ведроше" сталоодним из самых крупных боевых столкновений того времени – с каждой стороны внем участвовало по нескольку десятков тысяч воинов. Разумеется, подавляющее ибольшинство говорило по-русски и исповедовало православие. (Это 14 июля,"день взятия Бастилии", очевидно, было счастливой датой московскогокнязя: 14 июля была взята в 1487 г. Казань и в этот же день была одержана победа наШелони в 1471 г.,похоронившая новгородскую независимость.)
Одновременно с этими победами, сформированный во Пскове полквзял город Торопец – важну крепость на смоленском порубежье. Этим, в целом,завершилась кампания 1500 г.
Следующий год был сравнительно тихим – через посредниковстороны вели переговоры, параллельно пытаясь сколотить новые союзы с теми илииными государствами. Тем не менее, в кампанию 1501 г., несмотря на победу4 ноября в полевом сражении под стенами города, Ивану не удалось подчинить себе Мстиславль –еще один плацдарм для атаки на Смоленск. Крепость так и не была взята. Отчастиэтой неудачей Москва была обязана дипломатии Александра, сумевшего стравитьИвана III с Ливонскиморденом, для борьбы с которым пришлось перебросить под Псков часть сил.
Решающий поход на Смоленск решили отложит на следующий, 1502год. Огромное московское войско подошло к городу в конце июля и держало осадувплоть до середины сентября – после чего вернулось восвояси не солоно хлебавши.Причина неудачи была проста: временное окно возможностей, столь тонконащупанное Иваном Великим, закрылось. Александр Казимирович стал теперьпольским королем, что дало в его распоряжение много большие материальные илюдские ресурсы, включая значительные контингенты европейских наемников. Да иКрымский хан, союзный Москве, до того сковывавший часть литовских силперманентной угрозой южной части страны, теперь был не опасен, ибо всецелоотдался борьбе со своим восточными соседями.
В общем, пора было заключать мир – и мир заключили вследующем, 1503 году, на великолепных для Москвы условиях – сохранив за нейпочти все, захваченное мечом. Разбитый инсультом старый московский государь посвоему обычаю едва ли рассматривал этот мирный трактат иначе, чем средствоотвода глаз оппонента – способ усыпить его в промежутке между атаками. Впрочем,понимал он и то, что в следующую атаку полки отправлять будет уже другое лицо. Всамом деле, два года спустя создателя русского государства не стало.
А Смоленск действительно будет завоеван сыном и наследникомИвана Великого – Василием III.Сто лет спустя, в Смутное Время он вновь будет потерян. Затем, в 1632-1634 г.г. его попытаетсявернуть царь Михаил Романов, но сделать это сможет лишь его сын АлексейМихайлович, после долгой и тяжелой войны 1654-1667 г.г.
