Сейчас при упоминании о чеченском конфликте в той или иной международной структуре тут же слышишь: “Да, и парламентские выборы в республике 27 ноября 2005 года станут очень важным экзаменом для российской демократии!”. Удивительное утверждение. Так и хочется спросить: “Каким, простите, экзаменом и для какой, простите, демократии?”. Иногда сдерживаешься по соображениям политеса. Иногда спрашиваешь. Хотя вопрос, конечно, риторический.
Российская Федерация предложила международному сообществу за грядущими выборами понаблюдать. Подобные предложения поступали и раньше – на президентских выборах, на референдуме по Конституции Чеченской Республики. Тогда они неизменно отклонялись. И дело было не только в вопиющем отсутствии безопасности для избираемых, избирателей и наблюдателей, и даже не только в том, что международные стандарты не позволяют проводить выборы на фоне вооруженных конфликтов (при наличии политической воли на это правило закрывают глаза – вспомним Боснию, Афганистан, Ирак, наконец). Но в 1997 году то же самое международное сообщество признало Аслана Масхадова легитимным президентом Чечни (ну хорошо, Ичкерии). И при наличии живого, пусть слабого, пусть скрывающегося в подполье президента легитимировать другую власть было несколько не comme il faut. Сейчас ситуация изменилась. После смерти Масхадова очевидно легитимной фигуры не осталось. А Басаев с Удуговым прочно уселись в Ичкерийском кабинете. И в сложившемся положении легитимировать прокремлевскую власть в Чечне – большой соблазн для международников. Кроме того, впервые за долгие годы в республике подняли головы разные политические партии (около десятка) и, кажется, реально готовятся к парламентским выборам.
В общем, международное наблюдение на этот раз с большой вероятностью состоится. А 10 сентября президент ЧР Алу Алханов вообще заявил по радио, что в выборах смогут принять участие и бывшие полевые командиры, и бывшие члены парламента Ичкерии: “Препятствий не будет никому, за исключением тех, кто проповедует терроризм, войну, идеи ваххабизма и экстремизма”. То есть умеренным сепаратистам – прямая дорога в парламент. В теории – достойная модель трансформации конфликта из военного в политический. На практике - открытые сепаратисты что-то в парламент не выдвигаются. Наверное, им тоже жить хочется. Да и по федеральному законодательству, сепаратизм – это форма экстремизма. То есть, ко всему прочему, уголовно наказуем. Но, в конце концов, может, само наличие в парламенте каких бы то ни было сил, кроме кадыровских и ямадаевских, окажется сдерживающим фактором для произвола и бесконтрольного насилия?
По официальным данным, в Чечне сейчас неполных 600 тысяч избирателей. Согласно Конституции ЧР, принятой на референдуме в марте 2003, республиканский парламент будет двухпалатным. Нижняя палата, Народное Собрание, формируется из 40 депутатов: 20 одномандатников и 20 по партийным спискам. Верхняя палата, Совет Республики, избирается по административно-территориальным округам. Всего их 21. Соответственно, в Совете 21 мандат. Но на сегодняшний день 3 округа недоформированы, поэтому в парламенте первого созыва будет только 18 мандатов (15 районов и 3 города – Грозный, Гудермес и Аргун). Нижняя палата законы принимает. Верхняя – утверждает. Хорошо знакомая система. Конституция ЧР, вообще, разительно напоминает Конституцию РФ и писалась в Москве.
Но кто же все-таки идет на выборы? И есть ли надежда, что парламент не станет заложником силовых структур и сможет оказывать хоть какое-то воздействие на ситуацию в республике? Что ж, подойдем к вопросу системно. И жители Чечни, и внешние эксперты говорят, что из всех идущих на выборы партий сейчас реально активны “Единая Россия”, “Родина”, “Евразийский Союз”, “Яблоко”, СПС и Республиканская партия.
Безусловным лидером на электоральном рынке является партия “Единая Россия”. У чеченского отделения “партии власти” 29 тысяч членов и 419 ячеек (в каждом населенном пункте работает хотя бы одна ячейка; в крупных – по две или даже по три). Такая популярность объясняется и тем, что партия платит “особо активным членам”, вывозит своих членов на лечение, время от времени выходит на чиновников, обидевших того или иного обладателя партийного билета и всеми доступными способами учит их хорошим манерам.
Отдельного упоминания заслуживает то, что партбилеты “Единой России” являются прекрасным пропуском на блокпостах. В общем, в Чечне единороссы даже сильнее, чем на “большой земле”. В республике партия прочно ассоциируется не только с Кремлем, но и с братьями Ямадаевыми, один из которых, Руслан, заседает в Государственной Думе РФ, а второй, Сулим, возглавляет армейский батальон “Восток”, получивший общероссийскую известность в результате медийного скандала вокруг событий в станице Бороздиновская.
Пару лет назад “Единая Россия” была в значительной степени подконтрольна Ахмаду Кадырову, а затем его сыну Рамзану, кавалеру ордена “Герой России”, курирующему в Чечне силовой блок. Но сейчас отношения между Рамзаном Кадыровым и Сулимом Ямадаевым (тоже недавно удостоенным звания Героя России) достаточно конфликтны. В любом случае, сам Рамзан не идет на выборы ни от “Единой России”, ни от какой другой партии. Мотивирует это тем, что у него как у человека отвечающего за безопасность в республике забот и так более чем достаточно.
Сулим Ямадаев, кстати, тоже в парламент не баллотируется. Может, не хочет отставать от бывшего друга Рамзана, а может, его все-таки чуть поприжали после истории в Бороздиновской. Трудно сказать. Но его брат Иса в списке фигурирует. И партия остается в большой степени под крылом ямадаевского клана. Первыми лицами в списке проходят достаточно высокопоставленные госчиновники: министр сельского хозяйства ЧР Дахувах Абдурахманов, председатель Комитета по внутренне перемещенным лицам при Правительстве ЧР Цурпа Магоюв и председатель Комитета по контролю за расходованием государственных средств при Правительстве ЧР Адлан Барзукаев.
Начальник отдела по политическим вопросам “Единой России” принял меня в просторном кабинете, обставленном в лучших офисных традициях. В глаза не глядел. Говорил нехотя. Да что там говорил, цедил сквозь зубы: “На этих выборах мы, конечно, ожидаем высокую явку избирателей: 85-90%. И по самой минимальной оценке, получим мы не меньше 80%. Что значит, какие партии я считаю нашими основными конкурентами? У “Единой России” конкурентов в Чечне нет!”.
Вопрос о том, какая у партии программа, заводит аппаратчика в полный тупик (видимо, программа тоже вне конкуренции, а потому содержание значения не имеет). Он долго шарит по столу, наконец, находит ксерокопию газетной статьи и облегченно вздыхает: “Вот, мы недавно публиковали проект своей программы. Сейчас я вам расскажу по пунктам”. Щурится и медленно читает по бумажке, зачастую путаясь в словах. Совершенно очевидно, что текст ему незнаком.
Первым пунктом называет защиту окружающей среды, затем – охрану материнства и детства, образование школьное, образование высшее, экономический блок. Скучно… Когда список прочитан до конца, спрашиваю, не стоит ли вопрос безопасности населения на повестке для “Единая Россия”. После непродолжительной паузы получаю ответ: “Безопасность у нас, вообще, во главе угла”. Любопытно, почему же в зачитанном списке этого приоритета не прозвучало? Впрочем, нет, не любопытно…
Для проформы интересуюсь, не повлиял ли неутихающий бороздиновский скандал на рейтинг партии. Тут у собеседника в первый раз зажигается в глазах огонек: “То, что произошло в Бороздиновской, – откровенная провокация с целью дискредитации семьи Ямадаевых и “Единой России”. Но эта провокация не сработала. И вообще, такие случаи в Чечне происходят часто и везде. Так почему сразу “Единая Россия”?”. Значит, часто и везде… Что ж, по этому пункту с оратором нельзя не согласиться. Кстати, несколько “активных членов” великой партии не днях в сугубо приватной беседе осведомлялись, нет ли возможности вывезти их заграницу. Уж больно жизнь нестабильна, да и вообще ходят слухи, что “Совету Европы отдадут на откуп наблюдение за выборами в равнинных районах Чечни, и тогда придется в этих местах считать честно, а так недолго и работу потерять…”.
После визита к “единороссам” самое время посетить демократов. И штаб-квартира “Яблока” размещается совсем неподалеку, через улицу. Рядом-то рядом, но в разы теснее и несравнимо беднее.
Лидер регионального отделения Шарип Цуроев говорит долго и охотно: “Народ сегодня ждет новой силы, которая способна оздоровить обстановку и облегчить его участь. И если выборы пройдут в рамках закона, если людям дадут проголосовать по-честному, то все будет, как надо. У нас, благодаря жесткой позиции по Чечне, ранее озвученной Григорием Алексеевичем Явлинским, очень высокий рейтинг в республике: процентов 20-25. Здесь 15 яблочных ячеек и более 1000 членов, из них 60% с высшим образованием. Многие – профсоюзники системы образования и транспортники. Мы легко могли бы выйти на 2000, но очень маленькое финансирование, и боимся неуправляемости. Наши ожидания? 12 человек в парламенте. Но это – по справедливости. Учитывая административный ресурс, скорее 6-7. Сами понимаете, “Единую Россию” мы обойти не сможем. Причем у нее не только административный ресурс, но и большие деньги, освобожденные члены, подконтрольные села, семейные связи, оргтехника. Но у нас есть шанс. Алханову выгодно, чтобы выборы были честными – таким образом, у его власти будет больше легитимности. То же самое – с правительством. Остается им это объяснить. И, конечно, будут ли честные выборы – зависит от Кремля. Программа? В Чечне произошла полная потеря уважения к человеку – при всех властях, дудаевских, масхадовских, российских. Силовым путем ничего не добьешься. Вся политика должна быть направлена на восстановление уважения к человеку. Чиновник конкретного человека не видит, и наш самый главный бич – произвол чиновников. Все что ни делается, делается как бы против человека. Вот те же компенсации с унизительными очередями… Это нужно изменить. Произвол силовиков? Поймите, если на каждом шагу перечислять преступления, это ни к чему не приведет. Нельзя сегодня, в этих условиях, каждому тыкать в глаза: “Ты вор, ты преступник!”. Как бы это ни было трудно, мы все должны простить друг друга, и это будет наша победа, это будет день мира и согласия. Ведь все устали от конфликта, все пострадавшие. Добро – выше правды”.
Цуроев расписывает программу по пунктам. Первыми делом, восстановление уважения к человеку и человеческого достоинства. Далее, улучшение экологической ситуации, создание рабочих мест, образование. Про экологию и трудоустройство готов рассказывать до бесконечности. В ответ замечаю, что более-менее ясно, как парламент может влиять на эти вопросы: специальные комиссии и программы, прозрачный бюджет… Но вот как именно “Яблоко” собирается возвращать уважение да достоинство – к сожалению, непонятно, уж больно размытые формулировки.
Яблочник поясняет: “Гуманистические идеи центральны для нашей программы. Мы будем выдвигать мирные инициативы, призывать людей соблюдать закон, уважать себя и других. Соблюдение законов должно начинаться с начальников. Иначе нельзя. И мы будем способствовать осуществлению контроля, используя свой мандат парламентариев. У России сегодня два пути – либо к демократии, либо на задворки истории. Самый сильный удар по российской демократии был нанесен в Чечне. Но и возрождение демократии в России начнется из Чечни!”.
Вашими бы устами… Показательно, что Явлинский из Москвы многократно упоминал такие проблемы, как безнаказанность и произвол силовиков. И войну осуждал. Потому и популярен. Но в программе местного отделения партии эти слова даже не звучат. Пара членов партии, с которыми удалось пообщаться неофициально, говорят, что на собраниях актива такие слова звучат вовсю, но вовне их транслировать небезопасно. Мол, если победим на выборах, то тогда уж назовем тех, кто виноват. А пока мы должны себя обезопасить. И не имеем права бесконечно проигрывать. Как там сказал Цуроев? “Добро выше правды”? Но возможно ли добро без правды? И не растеряет ли “Яблоко” поддержки своих избирателей в республике, если будет молчать о том, что для каждого ее жителя является самым главным?
Другие демократы, СПС, которые в Чечне – в отличие от Москвы – об объединении с “Яблоком” и не думают (даже контактов не поддерживают), собираются в случае своего избрания в парламент защищать не только (и не столько) права каждого отдельного человека, но и права чеченского народа в целом, в первую очередь, от диффамации в СМИ дискриминации. Даже надеются подготовить соответствующие законопроекты.
СПС также намеревается отстаивать экономические свободы и нормальные условия для перевозки товаров и передвижения людей на Северном Кавказе и – если получится – по всей России. Будут бороться с клановой системой и коррупцией, проводить культурные программы – восстановят краеведческий музей, например, и хотели бы даже создать музей катастрофы (только не верят, что им позволят осуществить этот суперамбициозный проект, да и не знают с какого года – и даже века – отсчитывать эту катастрофу). Наконец, озадачиваются проблемой хаоса в республике.
Как пояснил руководитель кампании СПС Тимур Музаев, московский политолог, командированный на предвыборный период в Грозный: “Была выстроена лишь видимость вертикали власти. На самом деле, федеральные структуры потеряли контроль над спецслужбами. В реальности они бессильны. Мы создадим специальную парламентскую комиссию, будем слать депутатские запросы и работать с общественными организациями, чтобы уголовные дела возбуждались и доводились до конца… К стабильности может привести только стабильность власти. Проблема сейчас не в злой воле федерального центра, а в дисфункциональности исполнительной вертикали. И реальную власть необходимо восстанавливать с органов местного самоуправления. Парламент, конечно, не панацея, но с этой точки зрения может открыть какие-то перспективы. По крайней мере, создание парламента поставит точку периода временщины, и можно будет начать процесс восстановления первичных связей между обществом и властью…”.
Формально у СПС в Чечне около 1000 членов. На деле до нынешнего момента никакой активности не наблюдалось. Формальное членство держится на работниках Министерства промышленности и энергетики и подконтрольных ему структур. Немудрено. Проживающий в Москве сын Министра промышленности и энергетики ЧР тесно связан с СПС на федеральном уровне, а племянник министра, Мусса Душукаев, долгое время заведовал СПС в Чечне. Правда, месяц назад на посту председателя региональной парторганизации его неожиданно сменила Зина Магомадова, главный врач Побединской участковой больницы в Грозненском сельском районе. Смысл этого назначения неочевиден, но штаб СПС продолжает с комфортом размещаться непосредственно в помещении Министерства. Значит, союз с Министром остается в силе.
В партии состоят преимущественно руководители предприятий и бизнесмены. А вторым лицом, согласно списку, является бывший Министр обороны Ичкерии Магомед Хамбиев, который переметнулся на сторону профедерального правительства после того, как в недавнем прошлом несколько десятков его родственников, преимущественно женщин, были взяты “кадыровцами” в заложники. Хамбиев, вроде бы, обеспечивает партии определенную поддержку в горных районах. И СПС, так же, как “Яблоко”, надеется получить в парламенте 6-7%. Но, в общем и в целом, деятельность СПС в Чечне столь же расплывчата и сомнительна, как и лояльность Хамбиева федеральному центру, а предвыборная риторика – не более убедительна, чем яблочная.
Знакомство с третьей демократической партией в Чечне, точнее, с Чеченским региональным отделением Республиканской партии России (ЧРО РПР) окончательно приводит в растерянность. Эта сборная структура (солянка) формально объединяет местных активистов “Нашего выбора” Владимира Рыжкова, партии пенсионеров, каких-то коммунистов (ни один из опрошенных мной работников штаба не знал, каких именно), ну и “может быть, еще кого-то, мы не уверены, но все эти люди с 91 года отстаивали демократические идеалы”.
Сколько в партии членов, штаб тоже сказать не готов. Впрочем, согласно Протоколу № 1 Учредительной Конференции ЧРО РПР, на 19 сентября зарегистрированных членов было 167. Протокол мне удалось выпросить в штабе ровно десятью днями позже, 29 сентября, и вызывает серьезные сомнения, что за столь короткое время “собака смогла подрасти”. Список кандидатов поражает территориальным разнообразием. В нем представлены почти все районы Чечни. Но кто эти люди – за редким исключением (например, Якуб Адбулкадыров, председатель Коллегии адвокатов) неизвестно. То есть их имена ничего не говорят не только мне, бывающей в Чечне лишь наездами, но и моим политически подкованным местным знакомым.
Программа ЧРО РПР еще не утверждена. Но, похоже, основными приоритетами станут безопасность (включая создание дружин самообороны в населенных пунктах – здрасьте, давно не виделись!), защита прав и свобод граждан и экономика (в первую очередь, развитие малого и среднего бизнеса, прозрачный бюджет, связь и информационные технологии, создание благоприятной для инвестиций среды), улучшение экологической ситуации, ускоренное развитие законодательства, качественное образование и здравоохранение. В общем, абсолютно все хорошее. И в качестве самого главного приоритета, краеугольного камня программы, – создание рабочих мест на всех уровнях.
Один из лидеров ЧРО РПП по секрету сообщил, что “на выборах выиграет тот, кто более умело использует грязные технологии. Вот, только что сообщили из Общества слепых, что со всех слепых уже паспорта собрали, чтобы забить данные в бюллетени, а их, между прочим, две с половиной тысячи человек! Но если бы ответить чаяниям народа, у нас было бы большинство. Мы выставим наблюдателей на выборы и будем взывать к совести избирателей. Нынешняя власть избрана проходимцами, но демократическое движение набирает обороты в Чечне, и его не остановить!”. Больше, увы, ничего выяснить не удалось.
***
Распростившись с мифами о том, что Чечня увидит хоть лучик света в конце туннеля, если “демократам” удастся прорваться в парламент, посмотрим на других игроков, мелькающих на фоне красочного задника “Все на выборы Парламента Чеченской Республики 27 ноября!”. Кто они, эти другие? И главное – что обещают?
Продолжение следует.
