В июле 2007 года был проведен социологический опрос, посвященный изучению массового исторического сознания россиян и их отношения к прошлому своей страны [1]. В опросе приняли участие жители Петербурга, а также Казани — столицы крупнейшей автономии, и Ульяновска — одного из центров «красного пояса». Мы имеем возможность сравнить результаты этого опроса с данными аналогичного исследования, проведенного нами в 1990 году в Ленинграде: в новый опрос были включены самые значимые вопросы семнадцатилетней давности.
За год до путча у измученных экономическим кризисом ленинградцев штампы советской пропаганды вызывали только раздражение. Западная демократия и рыночная экономика представлялись им главными ориентирами, способными вывести страну из системного кризиса. Но данные нашего опроса свидетельствовали: разрыв с советскими традициями, нравами и ценностями был далеко не полным. И хотя Сталин и сталинизм казались тогда навсегда скомпрометированными, другие герои-символы советской власти — Ленин, Фрунзе, Дзержинский, Киров — по-прежнему притягивали к себе узами личной лояльности даже тех, кто больше не желал жить в построенной ими братской тюрьме народов.
Сегодня общность постсоветских людей выражает свою идентичность с помощью тех же символов, что и семнадцать лет назад. Ощущение собственной культурной связи с советской эпохой очевидно преобладает в сознании многих соотечественников над тем, что они узнали о ней в годы перестройки. Образы коммунистических героев оказались тем идеологическим ядром, благодаря которому сохранилось позитивное восприятие советского режима в целом.
Сталин занимает третье место в рейтинге государственных деятелей, вызывающих симпатии опрошенных Петербурга и Казани. Однозначно отрицательно роль Сталина в истории нашей страны оценивают только 23% всех опрошенных. Ленин занимает четвертое место в Петербурге и Казани, а в Ульяновске он вышел на второе место, отодвинув Сталина на четвертое. И почти половина (44%) опрошенных со всех трех городах положительно оценивают роль Ленина в истории России.
Или взять хотя бы Ф.Э. Дзержинского, главу ЧК, по сей день остающегося покровителем ФСБ. Потомки оценивают «железного Феликса» в целом положительно: 71% считает, что он «стремился навести порядок в стране», 46% полагает, что он «стремился улучшить жизнь простых людей». Никаких иллюзий относительно того, каким именно образом товарищ Дзержинский добивался решения этих задач опрошенные не испытывают: он «был беспощаден к врагам советской власти», отмечают 68% респондентов. И только 12% однозначно согласны с утверждением, что Дзержинский «безжалостно уничтожал ни в чем не повинных людей». 35% опрошенных называет его «благородным мечтателем, рыцарем революции» и лишь 7,2% считает его палачом и преступником.
44% опрошенных считают, что советское прошлое оказывает положительное влияние на нравственность современных россиян, и 50% — что оно положительно сказывается на развитии отечественной культуры. Интересно представить, что произошло бы, если бы половина современных немцев заявила, что фашизм положительно сказался на нравственности и культуре Германии...
Представление о сталинской эпохе как о Золотом веке, с которым мы столкнулись уже в опросе 1990 года, по-прежнему определяет видение эпохи террора большинством соотечественников. Сегодня 74% опрошенных петербуржцев считают, что «при Сталине в стране была прочная трудовая дисциплина» (81,6% в 90 г), и 68% уверены в том, что «люди добросовестно работали» (67% в 90 г). (43.2 и 43.10) 64% опрошенных петербуржцев считают, что «при Сталине люди были добрее, бескорыстнее, отзывчивей» (65% в 1990). А 34% опрошенных согласились даже с высказыванием, что в «стране царила атмосфера радости и оптимизма».
Может быть, наши соотечественники просто мало знают о событиях своего недавнего прошлого? Однако, хорошая осведомленность о терроре подтверждается данными опроса: 91,6% знают о том, что при Сталине имели место репрессии, 63,5% понимают, что речь шла о миллионах жертв, оценивая масштаб жертв репрессий — пусть и занижено — от 10 до 30 миллионов человек. Особенно показательно, что 62% считают репрессии «ничем не оправданными».
Но знание трагической истории отнюдь не заставляет потомков задуматься, что сделало их родственников не только жертвами, но и соучастниками сталинского террора. Напротив, 80% считают, что россияне имеют несомненное право гордиться своей историей, а еще 66% согласны с известным высказыванием о том, что «современные россияне не несут ответственности за преступления, совершенные в годы советской власти».
Важнейшей основой современной российской идеологии выступает сталинский миф о «Великой Отечественной», смысл которого — подменить рассказом о патриотической жертве народа память о страданиях и гибели миллионов невинных людей в «мирное» — довоенное и послевоенное — советское время. Заслоняя собой репрессии, этот миф мешает задуматься о природе общества, в котором мыслим такой масштаб истребления сограждан. День Победы вышел на первое место среди всех общероссийских праздников, оставив далеко позади и День Независимости, и Рождество, и Пасху, и Новый год. Это понятно: ведь 76% опрошенных россиян считают, что победа в войне является величайшим событием в истории России. 73% респондентов спешат занять свое место в военно-патриотическом эпосе, указав, что в их семьях были погибшие в годы войны. И хотя от советского террора пострадало вдвое больше людей, чем погибло во время войны, 67% отрицает наличие пострадавших от репрессий в их семьях.
Неотъемлемой частью мифа о войне является представление о гуманистической миссии Советской Армии в Европе: 78% опрошенных согласны с утверждением, что «советские войны несли свободу народам Европы», и 62% отвергает мысль о том, что в Восточной Европе советский солдат прославился насилием и мародерством. Нежелание большинства соотечественников увидеть за подобным освобождением захват новых земель Советской империей особенно остро проявилось в недавних дебатах о переносе памятника советскому солдату в Эстонии. По мнению опрошенных, среди мотивов эстонского правительства на первое место вышло желание «оскорбить память советских воинов», на второе — расчет на «одобрение Запада».
Как известно, ружье, висящее на стене в первом акте, обязательно выстрелит в последнем. Милитаристский миф не случайно стал главным объединительным мифом нации: больше половины (56%) опрошенных считает, что сегодня над Россией нависла внешняя военная угроза, главным образом со стороны США. Таков фон массовой ностальгии по имперскому прошлому, проявляющейся, в частности, в исключительной популярности двух главных создателей Российской империи — Петра 1 и Екатерины 2, занимающих соответственно первое и второе место в списке популярных исторических деятелей. Отсюда же — представление о месте имперской России в мире. Почти две трети респондентов считают, что Россия Петра и Екатерины, как и Россия 19 века, «по уровню развития духовной культуры» превосходили или были наравне со странами Западной Европы.
Вряд ли кого-то удивит, что интерес к Западу драматически снизился по сравнению с 1990 годом. В 1990 г. в списке привлекательных, с точки зрения ленинградцев, государственных деятелей между Петром Первым, занимавшим первое место, и Лениным, вышедшим на пятое, три промежуточных места занимали три американских президента — Рузвельт, Линкольн и Вашингтон. А в 2007 г. петербуржцы назвали из всех американских президентов только одного Рузвельта. Он оказался в списке 17-м, тогда как первые пять мест заняли, исключительно соотечественники. Если в 1990 г. «историей Западной Европы в Средние века и историей Западной Европы и Америки в новое время» интересовались 58% ленинградцев, то в 2007 г. интерес к истории стран Запада снизился вдвое (24%).
Идея превосходства России над Западом перестала казаться абсурдной петербуржцам в 2007. В 1990 г. только 9,7% ленинградцев считали, что Московская Русь превосходила Западную Европу, а в 2007 г. это мнение разделяют 25% петербуржцев. Особенно контрастным выглядит изменение оценки советского периода. В 1990 г. только 5,5% ленинградцев считали, что Россия в советский период превосходила или была наравне с Западом; в 2007 г. процент петербуржцев, придерживающихся этой точки зрения, вырос в 8 раз (41%).
Разочарование в Западе и отказ рассматривать его в качестве модели, ориентира для развития России имеет самые прямые политические импликации. Так, идея о том, что Россия должна создавать «собственную модель демократии», нашла поддержку в сердцах 69% опрошенных, и только 7% сочли, что Россия должна следовать западной модели демократии. Вероятно, только эти 7% отдают себе отчет в том, что «восточная модель демократии», если не считать советский образчик, выглядит в свете последних двух тысячелетий недостаточно «обкатанной». Американская демократия не вызывает симпатий у 61% опрошенных (положительный ответ дали 22%), 74% отрицательно оценивают внешнюю политику США (10% оценивают положительно), 43% отрицательно относятся к американской культуре.
Тем не менее, чувство «исторического превосходства», само по себе достаточно странное с учетом особенностей истории нашего отечества, исчезает, как только речь заходит о современности. Оценку современного этапа развития России трудно не счесть крайне критической, о чем, наряду с данными других социологических исследований, свидетельствуют и данные нашего опроса. 53% опрошенных считают, что постсоветская Россия решительно уступает Западу, в чем отражается не позитивная «переоценка» Запада, а резко негативная оценка российской действительности, и только 9% считают, что Россия после 91 г. превосходит Запад.
Итак, очевидно, что выбор политической перспективы тесно связан с оценкой собственной истории, а так же ее политических лидеров не только настоящего, но и прошлого. Политические настроения опрошенных не находятся в противоречии с высказываемыми ими историческими пристрастиям, с их ценностными оценками прошлого своей страны. К сожалению, они внушают мало оптимизма.
Осторожные основания для робкой надежды вселяют лишь несколько индикаторов нашего опроса. Возможно, что нашим согражданам все еще небезразличны — пусть из самых прагматических соображений — некоторые демократические ценности. Так, 55% опрошенных считают, что российское законодательство должно в первую очередь защищать интересы и права отдельной личности. Политический радикализм также не находит поддержки у опрошенных: более двух третей опрошенных крайне негативно относятся как к ультраправым (скинхедам), так и к ультралевым политическим партиям (национал-большевикам) (соответственно, 71% и 61%).
16 лет назад в нашей стране произошла революция, покончившая с советским строем . Но его наследие, которое россияне не сочли необходимым осудить и осмыслить, продолжает влиять на политические преобразования, планы и надежды. Переоценка прошлого сама по себе не может стать программой позитивных преобразований постсоветского общества. Но она является необходимой предпосылкой продолжения демократических преобразований.
Примечание
[1] Опрос, являющийся частью многопланового исследования исторического сознания, был проведен при поддержке фонда Мак Артуров. Опрос проводился по стандартным выборкам (1000 чел в каждом городе), репрезентирующим население Петербурга, Казани, Ульяновска от 16 лет и старше. Опросы проводились методом личного интервью по месту жительства респондента. Результаты опроса были дополнены углубленными интервью.
