Премия Аполлона Григорьева учреждена была в 1997 г. и выглядела некой альтернативой знаменитому Букеру, символизируя нарождающийся в предчувствии благополучия неоконсерватизм, призванный сменить политизированность и западное спонсорство эпохи революций и неблагополучия. Т.е. в центре - фигура ничуть не символического, непартийного, насквозь литературно-критического Григорьева, а за его спиной - отечественный банк. Премию присуждает Академия критики, избирающая из своего состава посредством жеребьевки жюри. В прошлом году премию получил человек 80х - поэт Иван Жданов. В нынешнем 80е, напротив, проигнорированы в пользу тандема 70е (Астафьев, Давыдов) плюс 90е (Буйда) и традиционной прозы.
Президент Академии критики Александр Архангельский пояснил для "Полит.Ру" идеологию премии: - Это экспертная премия. Т.е. в жюри - нет ни одного человека со стороны, нет писателя, который заинтересован, и нет общественного деятеля, который не заинтересован, а есть критики, которые заинтересованы в чтении, а не в результате. И это не жанровая премия... Почему Аполлон Григорьев? Во-первых, имя красивое. Человек знал, что такое нужда, фактически - умер в долговой яме, любил литературу до самозабвения и был в той же мере почвенником по теоретическим позициям, в какой мере западником по литературной практике... Премия, конечно, общенациональная по своему денежному выражению, самому большому в России, но она не наглая премия...Представлявшая "Росбанк" Анна Парщикова демонстрирует полную лояльность интеллектуалам-академикам: - Для нас очень важно, что это единственная такая премия в России, которая присуждается исключительно профессионалами-критиками. Мы не тратим ни рубля на информационную поддержку, только - сама премия."Полит.Ру": "Росбанк" в смысле спонсорских проектов - как бы правопреемник ОНЭКСИМа? - Не на все 100%. Но самые удачные, интересные проекты мы решили поддерживать: Аполлон Григорьев, театр "Современник"...Тусовка была, действительно, приятная: литераторы, критики - практически никакого патентованного бомонда. Немножко не хватало нерва и интриги, но это связано, видимо, более с состоянием словесности как таковой.
