Задержание и отставка министра экономического развития России Алексея Улюкаева остается одной из главных тем в российских СМИ. Эксперты анализируют значение этих событий.
По сообщению СК, Улюкаев был задержан в рамках делах о вымогательстве при получении взятки в размере 2 миллионов долларов. Пресс-секретарь президента России Владимира Путина Дмитрий Песков заявил журналистам, что обвинения против экс-главы МЭР выдвинуты очень серьезные. Позже стало известно, что президент России своим указом отправил Улюкаева в отставку, о которой тот, по официальной информации, попросил тремя неделями ранее.
Задержание и отставка главы Министерства экономического развития может знаменовать собой существенные процессы в судьбе правительства России в целом. Такое мнение высказал «Полит.ру» обозреватель Андрей Щербаков, комментируя ситуацию.
«На следующий день после задержания уже бывшего министра экономического развития Алексея Улюкаева хочется поговорить о чем-то более содержательном, чем то, в чем были у него руки, где его встретили следователи и понятые и как выглядела обстановка.
Каждый раз, когда мы пытаемся анализировать кейсы подобного рода, мы наталкиваемся на хронический дефицит информации и, вероятно, еще более хронический дефицит понимания. Поскольку контексты для того или иного силового мероприятия могут быть выстроены самые широкие, самые разнообразные. И с нашей точки зрения, точки зрения околопрофессиональных наблюдателей, они могут быть в равной степени содержательными и в равной степени ложными.
Так и здесь. Можно говорить об отказе от либерального курса – хотя какой тут был либеральный курс? Можно говорить о попытке части силовых элит поставить президента перед выбором – хотя это несколько самонадеянное утверждение. Можно говорить о разворачивании борьбы с коррупцией – хотя я тут только что прочитал мнение одного эксперта, который очень правильно сказал: «У меня есть инсайд, согласно которому Улюкаев должен был бы стать последним человеком, которого преследуют с точки зрения борьбы с коррупцией. Но он почему-то стал первым».
Можно сделать еще какие угодно выводы, и они будут в равной степени справедливы, но не будут ничего объяснять.
Постараемся задаться другим вопросом: каково целеполагание? Целеполагание в контексте тех трансформаций в экономике, которые могут подвигнуть те или иные элиты к совершению тех или иных действий. И здесь я вижу один главный драйвер, по отношению к которому определяется ряд – нет такого русского слова, но скажем уж так – ряд поддрайверов, драйверов второго уровня. Драйвер понятен – он называется «приватизация».
Есть совершенно замечательный документ – по-моему, он датирован 2013 годом – и это приватизационный план на 2014-2016 годы (Прогнозный план (программа) приватизации федерального имущества на 2014–2016 годы утвержден распоряжением правительства от 1 июля 2013 года №1111-р – прим.ред.). Это увлекательнейшее чтение, я очень рекомендую вам им заняться и посмотреть, что сделано, что не сделано. Первое и самое главное объяснение того, что произошло – тут имело место не сведение счетов кого бы то ни было с кем бы то ни было за прошлое, а некоторая консолидированная позиция определенных представителей бизнеса по поводу того, как должно быть в будущем.
Что приватизируется в ближайшее время – посмотрите. Кто этому может мешать – опять-таки, посмотрите. Мы далеки от того, чтобы лишать вас такого увлекательного чтения и не менее содержательного интеллектуального занятия.
Если мы принимаем эту точку зрения, тогда арест Улюкаева совершенно естественен, поскольку правительство должно играть и играет серьезную роль в приватизации государственных активов – наверно, определяющую роль. Роль, в чем-то сопоставимую с ролью президентской администрации. И здесь речь идет не о том, повторяю, какая компания с какой премией к рынку и в какой срок уже приватизирована, а о том, какие активы подлежат приватизации в дальнейшем.
Немножко уклонюсь в сторону – это не совсем по делу, но нельзя удержаться. Если мы принимаем эту точку зрения, то совершенно понятно, что задержание Улюкаева – это некий полуистерический акт, поскольку он ни в коем случае не являлся главным драйвером. Главный драйвер процесса – и, наверное, главная его цель – это, прежде всего, господин Дворкович, в меньшей степени – господин Шувалов и люди, которые стоят возле них. Но они под удар не попали. По крайней мере, по видимости. И в этой связи можно говорить о том, что такая спецоперация, если она замышлялась, как все у нас, удалась наполовину.
А дальше возникает вопрос судьбы правительства в целом. Слабый министр экономического развития, кем бы он ни оказался (он может быть прекрасным специалистом, но должен понимать, что каждый его шаг может закончиться покрашенным портфелем), либо не будет принимать никаких решений, либо будет принимать решения, которые ему будут настоятельно советовать те люди, от которых может исходить потенциальная угроза для его пребывания вне компетенции домашнего ареста.
История, которая возникает дальше, может развиваться примерно таким образом. Первое и понятное – это, как я уже сказал, коррекция курса, когда те люди, которые отвечают за экономические решения, просто замирают. Замирают, и приватизационные и всякие прочие распоряжения в этой области принимаются не профильными министрами и вице-премьерами, а теми людьми, которые, в нашем непрофессиональном понимании, реально рулят экономико-полическими процессами. Это, прежде всего, силовики.
Есть другой, более крутой вариант – это вариант, который называется «смена правительства».
Думаю, мы отдаем себе отчет, что часть элит идет в эту сторону. Однако мы отдаем себе отчет и в том, что смена правительства ради смены правительства – очень опасная для всех вещь. Опасная она потому, что следующая конфигурация неясна, и на место слабого премьер-министра, который есть сейчас, может прийти какой-то иной человек, который с какого-то времени может занимать совершенно другую позицию. Я специально говорю так расплывчато – и, думаю, это видно.
Тут можно долго говорить о том, что такое стратегия в нашей политике, что такое стратегические решения (хотя я убежден, что ни первого, ни второго не существует) и что такое системное поведение. Так вот, ставленник каких угодно сил в тех или иных наших элитах может с какого-то момента повести себя совершенно непредсказуемым образом – в отличие от того премьер-министра, который у нас сейчас есть. И в этой связи смена правительства опасна.
Тем не менее, конечно, существуют люди, структуры и кланы, которые полагаются на свой аппаратный вес и думают, что новая конфигурация позволит им наиболее эффективным образом обеспечить свои интересы в экономический и, как следствие, политической жизни.
Возможно, это и так. Однако в этой связи становится непонятной принципиальная история, связанная с нашим взаимодействием с мировой экономической закулисой. Ослабление того, что у нас очень условно называется «либеральным блоком» в правительстве, означает сужение переговорных площадок для координации экономической политики с теми силами на Западе, которые не заинтересованы в нашей изоляции. Кто в этом случае будет драйвером, совершенно непонятно. Какие будут компетенции у того человека, который будет в следующей конфигурации, какою бы она ни оказалась (будет ли это новое правительство или новый состав старого правительства), понятно еще меньше.
И в этой связи на дилетантстком уровне совершенно очевидно, что если и дальше пойти по тому же пути, то правительство, президент и государство рискуют оказаться совсем без переговорщиков на Западе. А это означает дорогие кредиты, дальнейшую стагнацию, это означает дальнейшую социальную напряженность – которая, вопреки общепринятому мнению, может привести к политическим трансформациям почти мгновенно. Потому что в случае массовых выступлений против неэффективного экономического курса никакая Росгвардия не поможет. Просто оттого, что она займет, как мне представляется, несколько менее жесткую позицию, чем сегодня принято думать о позиции тех или иных силовых структур.
Таким образом, задержание Алексея Улюкаева знаменует собой начало нового этапа борьбы за активы и опосредованный этим экономический курс и говорит о том, что президент и те люди, которые вместе с ним принимают решения, оказываются у значимой «вилки». Какова эта «вилка» содержательно, мы обозначили. Однако следует понимать, что и наши условия, и наши правила игры (если они существуют), и, что самое главное, наша традиция принятия решений такова, что мы эти «вилки» стараемся сознательно обходить.
Плохо это, хорошо ли – не об этом речь. Когда наблюдатели говорят о том, что президент в очередной раз встал перед выбором, они и недооценивают президента, и не анализируют контекст, и выдают желаемое за действительное. Как в таких ситуациях ведет себя первое лицо государства, мы приблизительно знаем. То, что сегодня кажется окончательным ослаблением одной группы, завтра представляется совершенно непонятным, невероятным образом произошедшим усилением другой группы, значительно более жесткой и последовательной в отстаивании той же идеологии, чем пострадавшая прежде группа. Снятие одного чиновника, связанного с одними интересами, на следующий день знаменует собой назначение другого чиновника, еще более жестко отстаивающего тот курс, который вроде как защищал только что отставленный.
То же самое и с правительством. Сегодня мы говорим о том, что позиции правительства, позиции премьер-министра и позиции экономического блока ослабились в значительной степени. Что будет завтра, понять совершенно невозможно. Гадать об этом – дело неблагодарное, а формулировать какие-то смыслы и выходы каждый из нас пытается в меру своего понимания ситуации.
Вместе с тем, важно понять вот что: если мы хотим отдавать себе отчет в содержании тех событий, которые разворачиваются на наших глазах, мы должны перестать быть заложниками прежних представлений о политической и экономической действительности. Действительность меняется, в этой меняющейся действительности меняются люди. И эти меняющиеся люди делают события таковыми, каковы они есть. Ну, для нас, наблюдателей, они делают их по меньшей мере интересными.
Будем надеяться на то, что вчерашний и отчасти сегодняшний интерес к новостям в ближайшее время будет конвертирован во что-то по-настоящему содержательное.»
