Давно не видел я такого накала страстей в разного рода телевизионных встречах и дискуссиях. Участники кричат, перебивают друг друга, машут руками, наливаются яростью и краской.
Подобного не припоминается со времен отчаянного противостояния коммунистов и демократов. Эти страсти в те годы, вполне понятно, проецировались на общемировой процесс конца Холодной войны, краха социализма и левого движения.
Ныне же перед либералами предстал новый соперник – национально-государственный фундаментализм, что, в свою очередь, соотносится с подъемом национальных настроений по всей Европе. Ну и, конечно же, конечно же (этого поминания никак не миновать!) с нарастающим мусульманским фундаментализмом. Хотя, как мне представляется, распространение террористических акций на территории мусульманских стран свидетельствует если не о начале заката, то о достижении пика этой разрушительной деятельности. Как в свое время произошло и с левым террористическим движением в Европе, когда его операции перенеслись в места массового скопления людей. Может, я и ошибаюсь.
Ну да, для нас в этом деле, естественно, основным является вопрос русского национализма.
Заметим, что Россия до сих пор не живет в современном, но одновременно - в самых наиразличнейших исторических временах. Такой вот слоеный пирог. Кто-то еще искренне обитает при социализме, кто-то при монархизме. Можно той же самой горючей слезой оплакивать безвременную кончину Пушкина и только что почившую родную мать. Подобное невозможно, скажем, в случае с тем же германским Гете. Ну, понятно – великий поэт, интересный и поучительный, но все-таки отделенный от современности огромными пластами наросшего времени.
Соответственно, в описанных дискуссиях и спорах все сводится к вычислению того точного момента, с которого обнаружился ущерб России. Для некоторых все началось с Перестройки, для других - с революции, для кого-то - с символизма-модернизма. Для Дугина, например, Пушкин испортил русский язык и культуру. Для других христианство погубило высокую духовную культуру российского язычества. Ну, и так далее, и так далее – вплоть до подсечного земледелия. Глубже последнего, вроде бы, российская история пока не проглядывается. Может быть, просто время еще не подоспело?
Все идеи, пафосно оформляемые участниками телевизионных баталий, предлагаются не как нечто, подлежащее определению, дефиниции и доказательству, но как самоочевидное. А про самоочевидное известно: что для кого-то самоочевидно – должно стать обязательным и для всех остальных.
Обозревая все эти страсти, приходишь к выводу, что самоочевидными могут быть только рамки предъявления обществу и обсуждения этих самоочевидностей. То есть возможность каждого свободно их высказывать без применения при том прямого насилия, и при электоральной победе большинства возможность меньшинству по-прежнему спокойно придерживаться своих взглядов и объявлять их. Как ясно, речь идет о формальных правилах, принимающих, зачастую, форму юридических законов. Хотя, понятно, и это для кого-то не вполне самоочевидно.
