будущее есть!
  • После
  • Конспект
  • Документ недели
  • Бутовский полигон
  • Колонки
  • Pro Science
  • Все рубрики
    После Конспект Документ недели Бутовский полигон Колонки Pro Science Публичные лекции Медленное чтение Кино Афиша
После Конспект Документ недели Бутовский полигон Колонки Pro Science Публичные лекции Медленное чтение Кино Афиша

Конспекты Полит.ру

Смотреть все
Алексей Макаркин — о выборах 1996 года
Апрель 26, 2024
Николай Эппле — о речи Пашиняна по случаю годовщины геноцида армян
Апрель 26, 2024
«Демография упала» — о демографической политике в России
Апрель 26, 2024
Артем Соколов — о технологическом будущем в военных действиях
Апрель 26, 2024
Анатолий Несмиян — о технологическом будущем в военных действиях
Апрель 26, 2024

После

Смотреть все
«После» для майских
Май 7, 2024

Публичные лекции

Смотреть все
Всеволод Емелин в «Клубе»: мои первые книжки
Апрель 29, 2024
Вернуться к публикациям
литература
Июнь 16, 2025
Страна
Мстиславская Мария

Расширяющаяся Вселенная

Расширяющаяся Вселенная
isk-600-450
Писатель Фазиль Искандер. Источник: kremlin.ru

31 июля умер советский и российский писатель Фазиль Абдуллович Искандер. Писатели, литературоведы и просто любители его творчества вспоминают о нем, его стихах и прозе.

Исканедер создал в своих текстах мир, в котором можно жить, целую расширяющуюся Вселенную, которая будет продолжать существовать еще долго, убежден Виктор Куллэ, литератор, переводчик, поэт, литературовед, сценарист.

 
Виктор Куллэ

«Для меня Фазиль Абдуллович находится в некоей системе зеркал, что ли. С одной стороны, ближайший его друг и человек, перед которым я преклоняюсь и творчеством которого занимаюсь, – это Булат Окуджава. С другой стороны – мой рано ушедший друг, замечательный абхазский писатель Даур Зантария, для которого, как для любого абхаза – любого из них спросите, для них Фазиль Искандер как Пушкин для нас, наверно – Искандером пропитан воздух, он растворен в воздухе.

Это совершенно фантастическое ощущение, которое мы, будучи носителями огромной имперской культуры, может быть, не очень понимаем, потому что у нас всего много. А когда таких фигур не так много, для народа их появление – это предмет особой, поразительной, удивительной гордости, и такие люди держат культуру, держат свой народ.

Что поразительно в Фазиле Абдулловиче – так это то, что он, чисто технически, будучи человеком пишущим и очень быстро, буквально с первых своих прозаических опытов проявившим себя как несомненный мастер, мог свое абхазское существование в мире, этот свой абхазский эпос сделать некоей забавной литературной игрой, что ли, с позиции такого гражданина мира. Как Маркес. Но Искандер совершенно поразительным образом исхитрился и стать классиком абхазской литературы, не написав ни строчки на абхазском языке – и, в то же время, стать классиком литературы русской, причем классиком, масштаб которого мы до сих пор не осознали.

То есть каждая вышедшая его книга была событием, но кажется все равно, поскольку это все не о судьбах России, а судьбах какого-то там Чегема, который бог весть где находится, будто все это – какая периферия литературы, некий привкус экзотики в ней. На самом деле это и есть фантастический пример того, как выполняется интеграционная, так скажем, функция русской культуры.

Потому что ситуация двуязычия, которая всегда плодотворна для любого писателя (пусть у него двуязычия даже и не было), давала возможность какого-то отстраненного взгляда на происходящее. В России, с точки зрения абхазской культуры, он исхитрялся подмечать какие-то фантастически точные вещи о нас, о России, об устройстве нашей страны – даже более зорко и точно, чем даже самые отважные русские писатели могли себе сказать. 

Было у него такое эссе – «Разговор думающего о России русского с американцем». Там были сказаны неимоверно важные вещи обо всем, что сейчас у нас происходит. Повторяю: Искандер – огромный писатель. И катастрофически непрочитанный. Хотя он и увенчан почти всеми возможными премиями (ну, кроме Нобелевской, но это позор Нобелевского комитета, а у него очень много позоров: там и Борхес, и Набоков, и много еще тех, кто не получил). Он переведен на множество языков. Но все равно масштаб сделанном им, написанного им до сих пор не оценен.

Я видел кое-какие отклики на его смерть: «Умер самый веселый писатель», например. Он не был таким уж веселым. Он иногда уморительно смешон, но, как всякий талантливый человек, не ставил для себя задачи быть веселым. В одном из эссе Фазиль говорил, что вся литература, неважно какой страны, делится на тех, кто пишет дома, и тех, кто пишет в бездомье. То есть поэзия, написанная «дома», как бы мудрее, что ли, гармоничнее; поэзия, написанная в бездомье, – это поэзия поисков гармонии.

На пути поисков гармонии тоже могут быть фантастические прорывы, мощь, открытия и так далее. Вот он, будучи абхазом, все равно туда ездил и страшно переживал за события этой страшной войны – и он исхитрялся быть дома и здесь, и там. Он констатировал: что есть гармония, и есть поиски гармонии, как два разнонаправленных вектора развития литературы. Как Пушкин и Лермонтов, предположим. Но сам исхитрялся каким-то образом это в себе совместить, и это было, на мой взгляд, удивительно. 

И вот что еще я хочу сказать. Он был человеком какого-то неимоверного внутреннего целомудрия. Я не знаю, насколько это связано с культурой, с традициями Абхазии, мне трудно судить – наверно, как-то связано, потому что в покойном Дауре это тоже было. Но в Дауре был и внутренний надлом, он был страшно опален войной, и она в нем болела и саднила. А в Фазиле Абдуловиче было какое-то умение всегда приподняться на цыпочки над любой самой сложной, самой запутанной ситуацией, посмотреть на нее отстраненно – даже не свысока, а как бы со стороны, походя, заметить, если они есть в ситуации, черты абсурда, еще что-то – и дать безукоризненно выверенный, точный совет.

Но при этом сам он никогда и никому не набивался в учителя жизни – вообще был человеком, которого очень трудно было разговорить. Который мало кого к себе подпускал, который не был, как у нас говорят, «больше, чем поэтом» или «больше, чем писателем». Он, скорее, был неимоверно замкнутым. Жил в своем мире, который был неимоверно же гармоничен.

Вот сейчас, когда я говорю о нем, я подумал: есть такой старый анекдот, когда писателя спрашивают: «Над чем вы сейчас работаете?» А он отвечает: «Над собой». Потому что самое главное – не то, какой роман, рассказ, повесть или книгу стихов ты пишешь. А самое главное – умение сделать так, чтобы текст, над которым ты работаешь, стал для тебя этапом какого-то внутреннего становления. Чтобы текст менял тебя сам. И тогда, может быть, есть маленький шанс, что и читатели поймают этот импульс, и мир стране чуточку лучше.

Вот он владел таким поразительным секретом. Он умел не суетиться: он медленно, спокойно делал свое дело. Притом, что все складывалось очень и очень непросто, он не был каким-то баловнем судьбы. Но когда ты видишь человека, который ворочает такие глыбы, то понимаешь, что в этом есть что-то тектоническое, что это неотвратимо – что он все равно это доделает. И вот эта какая-то спокойная, светлая уверенность в правильности того, что он делает, в неизбежности того, что он пишет, была для Фазиля, я думаю, побочным следствием этой внутренней гармонии с мирозданием, которой он ухитрился достичь.

Самое главное – он был человеком редкостного благородства, редкостной внутренней честности и скромности, что ли. Он совсем не высовывался – он был как-то сам в себе. И да, уже было понятно, что он болен, что никаких улучшений не будет – но само знание того, что такие люди еще живы, знание того, что он есть, каким-то образом служило некоей опорой всем тем, кто моложе, кто не настолько состоялся. Сейчас таких людей становится все меньше: ну, Битов остался, ну, Юз Алешковский – и все, собственно, по пальцам сосчитать. И я в самом деле чувствую, что мы осиротели, и очень горько. Но самое главная загадка и то, что внушает оптимизм и радость, осталась. Есть ведь ситуация, когда вышедшая книга ошеломляет публику, сразу начинает с самой верхней ноты – а дальше погрязает в частностях. А есть произведения, напоминающие расширяющуюся Вселенную, которая при первом прочтении, даже если радостно приняты, еще не оценены и не поняты до конца. А они являют собой мир, в котором можно жить. Вот Фазиль создал такой мир.

И я думаю, что наше понимание его прозы, какой-то фантастического, органического, удивительного сочетания ума, внутренней тонкости и совести (а совесть же, в принципе, вещь достаточно глупая, она жить мешает. Но для Фазиля мудростью был ум, подсвеченный совестью – где-то он об этом говорил) – это понимание такой расширяющейся Вселенной. И Вселенная его будет расширяться. И это, я думаю, залог того, что значение его как одного из самых крупных, мощных русских прозаиков 20 века, которые с легкостью становятся вровень с любым классиком, станет явным.

Такие вещи можно говорить только после смерти, к сожалению – при жизни это как-то неловко. Но теперь уже, можно сказать, есть у нас это горькое право», – сказал Виктор Куллэ.

Писатель Андрей Волос поделился с «Полит.ру» своим впечатлением от творчества Фазиля Искандера:

 
Андрей Волос

«Я не знал его лично, к сожалению, но как писатель он всегда для меня был образцом. Это некоторое такое полыхание классики, еще прежней, той, которую знают все; и я, честно говоря, в большой степени пытался писать так, как он. Потому что он писал очень конкретно, и конкретную правду.

Конечно же, это для всех нас большая утрата. Но утрата для всех – даже не то, что он умер, потому что все-таки он не умер, он будет жить в своих книгах. Утрата для нас в том, что мы уже сейчас его недостаточно помним. Что не понимаем своей обязанности помнить, что такой писатель был – и есть, и будет. Сейчас, к сожалению, если спросишь, знают ли Искандера, можно услышать в ответ: "Какой Искандер? Великой завоеватель?"

А он – действительно великий, на мой взгляд – величайший русский писатель. Один из трех-пяти крупнейших современных русских писателей, тех, которые просто должны быть любимыми. И дело ни в какой-то особенной интонации: главное, что он писал чудесным русским языком. И это владение языком – в числе важнейшего из того, что нужно, чтобы тебя любили.

В этом отношении Искандер схож с Астафьевым. Хотя, казалось бы, Астафьев уж какой русский, из какой уж глубинки! А Искандер – какой не русский, из Абхазии! Но они оба писали удивительным, чудесным русским языком.»

Масса откликов и воспоминаний об Искандере появилась в социальных сетях. Александр Черкасов, член Совета правозащитного центра «Мемориал», член Экспертного совета при Уполномоченном по правам человека в России, отозвался на известие о его смерти таким образом:

 
Александр Черкасов

«Про что бы сегодня ни говорили, это будет о нем. О человеке, открывшем Кавказ советскому читателю... ну, и не советскому: просто время было такое, «время, в котором стоим». Написавший много всего и разного, ушедший от нас на 88 году жизни Фазиль Искандер останется прежде всего автором романа «Сандро из Чегема».

Чегем Искандера – он на самом деле не только про Абхазию. Он про весь Кавказ и про всех нас.

«Человек из Чегема» – так года два назад Александр Генис озаглавил публикацию на «Свободе» к 85-летию Фазиля Абдуловича.

Но, вообще-то все мы – и прочитавшие роман, и не прочитавшие, – все мы оттуда.

Эта толстенная книга и многие другие тексты Фазильабдулыча, написанные им годам к шестидесяти, – они про целую Вселенную. Это галерея былинных персонажей, Вселенную населивших.

Основатель села – дедушка Хабуг – из мухаджиров, после Кавказской войны отъехавший в Турцию, но потом вернувшийся.

«Абхазы спросили турок: "А почему вы раньше нас кормили, а теперь кормить перестали? " – "Это потому что у нас раньше была такая политика, а теперь эта политика кончилась!" Но абхазы не поверили, что политика кончилась, они решили, что турки ее для себя припрятали...»

История изгнания и возвращения – это ведь и про чеченцев с ингушами, и про карачаевцев с балкарцами. Абхазов при Сталине не депортировали, а вот греков... И об этом пишет Искандер в своем романе.

Про Хабуга – это история человеческого труда на своей родной земле. То есть – про все народы Кавказа. Хабуг – труженик, суровый хранитель веры и адатов.

Его дети – очень разные.

И заглавный герой, кинто, любитель... нет, гений застолья и безделья.

И суровый пастух Махаз, выпивший кровь обидчика своих дочерей.

И бродячий еврей Самуил, – куда же без него?

«Чегемцы спрашивали Самуила: "ты кто – еврейский абхаз или абхазский еврей?" – "Я еврейский еврей!" – отвечал Самуил чегемцам. "Скажи, Самуил: еврей, рождающийся среди чужеродцев, сам знает, что он еврей, или узнает об этом от окружающих народов?" – "В основном от окружающих народов! А вы не такие простые, как кажетесь..." – "Да, – сказали чегемцы, – мы не простые, это эндурцы думают, что мы простые...»

Книги Искандера – это и деревянный броневик, и Сталин из «Пиров Валтасара», и Созвездие Козлотура, и многое-многое. Это жизнь на фоне революции, гражданской войны, коллективизации, террора и безвременья. На фоне Вечности и гор Кавказа.

«О, время, в котором стоим!» – восклицают его чегемские герои. И эти же книги – попытки, поиски пути прожить эту жизнь достойно. «Бывают времена, когда коллективную вонь народ принимает за единство духа» – это и про то время, и про новое «время, в котором стоим».

И еще – предчувствие конца вечности. Во всех этих словах про «эндурцев» видно будущее. Предчувствие гражданской войны. Лет тридцать назад «время, в котором стоим» пришло в движение. И – где тот мир, казавшийся прочным? То, что было навсегда, пока не кончилось?

Тот мир – его люди, его опыт и уроки – остался в книгах Искандера.

В книгах, написанных едва ли не лучшим русским языком, – но с кавказским красноречием, когда рассказчик, снова и снова вроде бы отвлекаясь от темы, непременно к ней возвращается, и оказывается, что отвлечение было вовсе не отвлечением...

В книгах – с надеждой, «что не зря же! А что "не зря"? А все не зря!» – но это из другого писателя, горевестника, от которого я сегодня узнал о смерти Искандера...

Прощайте, Фазиль Абдулович!

Но мы знаем – Вы остаетесь с нами, пока мы помним. А мы будем помнить. Мы все равно будем собираться у Ваших книг, как под Молельным деревом.

А Вы вернетесь в свой небесный Чегем, в «большой день Большого дома».

Этот комментарий для «Эха Кавказа» был размещен в блоге Черкасова на Facebook и воспроизводится с разрешения автора. В беседе с «Полит.ру» Черкасов добавил:

«Искандеровский эпос, его мир, в котором судьбы людей на фоне времени от Кавказской войны 19 века (ведь дедушка Хабуг, основатель Чегема, был мухаджиром: он вначале выехал в Турцию, а затем вернулся) до спокойствия поздней советской власти (а там все в середине: и Гражданская война, и коллективизация, и козлотур хрущевских времен) кроме вот этого прошлого содержит еще и будущее.  

Будущее угадывалось и в отношениях чегемцов и эндурцами; и в рассуждениях о разного рода эндургенции, которая заменила собой интеллигенцию. Виделся конец вечности. И то, что будет дальше, у Искандера прочитывалось.

А дальше была та самая война, которая окончательно разрушила весь этот Чегем, и он остался только в книгах самого Фазиля Абдуловича. Но на самом деле этот конец прочитывался в предшествовавшей истории. 

Это первое. Второе: получается, что Чегем – не только Абхазия, но и Кавказ в целом. Общего там достаточно много. И, если разобрать все эти этапы, включая коллективизацию и разрушение традиционной семьи, они касаются всех, живших в Советском Союзе. Поэтому эта книга, написанная едва ли не самым замечательным русским языком, не только как экзотика, но и как  часть собственной жизни была понятна читателям совершенно равнинных, а не горных мест. И террор, и коллективизация, и война – все то, что связало всех в единую общность людей «советский народ» у него там прочитывалось и перекладывалось на свою жизнь всеми жителями, которые жили ниже Нижнечегемской дороги» .

Лев Рубинштейн, российский поэт, литературный критик, публицист и эссеист, на своей странице в соцсети Facebook написал о нем: 

 
Лев Рубинштейн

«Казалось бы, чего проще – найти собственную тему, найти собственный мотив, собственную, различимую в любом шуме интонацию, найти бесперебойный механизм безошибочного различения добра и зла. И всего-то, и всего-то...

Это я, разумеется, про Фазиля, известие о горьком уходе которого заставит теперь очень многих потянуться к полке и достать оттуда какую-нибудь из его вечных книг, немедленно открыть ее на любой странице и дочитать до конца. А потом – еще раз.»

Петр Романов, политический обозреватель, писатель, публицист, в своем блоге так откликнулся на известие о смерти Искандера:

«Умер Искандер. У нас в семье прижились очень многие его блестящие ироничные находки, вроде, "мальчик смотрит". Мудрый и светлый был человек.»

 
Эльмара Фаустова

Эльмара Фаустова, советский и российский эстетик, социолог, поэт и прозаик, научный сотрудник сектора живой традиционной культуры Российского научно-исследовательского института культурного и природного наследия имени Д. С. Лихачёва написала так:

«Думаю о Фазиле Искандере, который в своё время поразил всех нас своим блестящим талантом. У него замечательные – глубокие, философские – стихи, а уж проза! Никогда не забуду "Созвездие Козлотура", "Сандро из Чегема", "Детство Чика", "Кролики и удавы"... Ушёл по-настоящему великий писатель. Светлая память»

Вадим Ольшевский, американский математик советского происхождения, профессор факультета математики Университета Коннектикута, также вспоминал о писателе:

«О Фазиле Искандере. Есть два вида математиков (среди прочих). Те, кто решает очень важные и сложные задачи, но их работы, каждая из которых может быть и блестящей, при этом не сочетаются в единое целое. Статьи других же складываются в теорию. Значение каждой статьи у последних определяется не только силой полученных в ней результатов, но еще и высотой здания, в котором она является кирпичиком. Фазиль Искандер – из вторых. Пламя у него полыхает не только между строк, но и между рассказами. Целый мир...

 
Вадим Ольшевский

Юмор, ирония, которыми полны рассказы Искандера – дело почти всегда, почти автоматически, недоброе. Удивительная черта Искандера – человеколюбие. Его образ мира, в слове явленный, необычайно добр. Комфортен, если это слово подходит.

Искандер как-то сказал, что русская литература часто рождала писателей парами, писатель дома и писатель бездомья. Пушкин и Лермонтов, Толстой и Достоевский, Ахматова и Цветаева, Пастернак и Мандельштам. Не знаю, кто у Искандера пара, но он, очевидно, писатель дома. На фоне нынешнего всеобщего тотального бездомья.»

Мстиславская Мария
читайте также
Страна
«Россия – административно-территориальный монстр» — лекция географа Бориса Родомана
Февраль 19, 2022
Страна
Сколько субъектов нужно Федерации? Статья Бориса Родомана
Февраль 12, 2022
ЗАГРУЗИТЬ ЕЩЕ

Бутовский полигон

Смотреть все
Начальник жандармов
Май 6, 2024

Человек дня

Смотреть все
Человек дня: Александр Белявский
Май 6, 2024
Публичные лекции

Лев Рубинштейн в «Клубе»

Pro Science

Мальчики поют для девочек

Колонки

«Год рождения»: обыкновенное чудо

Публичные лекции

Игорь Шумов в «Клубе»: миграция и литература

Pro Science

Инфракрасные полярные сияния на Уране

Страна

«Россия – административно-территориальный монстр» — лекция географа Бориса Родомана

Страна

Сколько субъектов нужно Федерации? Статья Бориса Родомана

Pro Science

Эксперименты империи. Адат, шариат и производство знаний в Казахской степи

О проекте Авторы Биографии
Свидетельство о регистрации средства массовой информации Эл. № 77-8425 от 1 декабря 2003 года. Выдано министерством Российской Федерации по делам печати, телерадиовещания и средств массовой информации.

© Полит.ру, 1998–2024.

Политика конфиденциальности
Политика в отношении обработки персональных данных ООО «ПОЛИТ.РУ»

В соответствии с подпунктом 2 статьи 3 Федерального закона от 27 июля 2006 г. № 152-ФЗ «О персональных данных» ООО «ПОЛИТ.РУ» является оператором, т.е. юридическим лицом, самостоятельно организующим и (или) осуществляющим обработку персональных данных, а также определяющим цели обработки персональных данных, состав персональных данных, подлежащих обработке, действия (операции), совершаемые с персональными данными.

ООО «ПОЛИТ.РУ» осуществляет обработку персональных данных и использование cookie-файлов посетителей сайта https://polit.ru/

Мы обеспечиваем конфиденциальность персональных данных и применяем все необходимые организационные и технические меры по их защите.

Мы осуществляем обработку персональных данных с использованием средств автоматизации и без их использования, выполняя требования к автоматизированной и неавтоматизированной обработке персональных данных, предусмотренные Федеральным законом от 27 июля 2006 г. № 152-ФЗ «О персональных данных» и принятыми в соответствии с ним нормативными правовыми актами.

ООО «ПОЛИТ.РУ» не раскрывает третьим лицам и не распространяет персональные данные без согласия субъекта персональных данных (если иное не предусмотрено федеральным законом РФ).