Когда же события из актуальных превращаются в исторические, подлежащие спокойной рефлексии, а не моментальному вскипанию чувств и следом инстинктивно вздымающейся в волнении груди и объявлению легкой прозрачной влаги, бегущей из глаза по впадинам лица – татары, 1812, 1945?..
Совсем еще недавно мы жили, так сказать, в вечности, когда одинаково горючей слезой плакали над кончиной злосчастного Пушкина и недавней смертью своей матери. Конечно, история – вещь охлаждающия. Особенно в наше время, когда длина исторической памяти измеряется не столетиями, а уже десятилетиями.
Помните весьма горький анекдот? В автобусе пожилой человек стоит над сидящим юношей и справедливо ему выговаривает:
- Ветераны стоят, а молодежь сидит. А я в 41-м ногу потерял.
- Старик, - трогательно отвечает юноша, - я в 41-м не езжу.
Вот она – утеря длительной исторической памяти. В мое время 41-й имел только одну актуальную контекстную расшифровку – война.
Но что поделаешь? Все уходит в сплющенную даль исторической неразличимости. Вот я уже в музее египетской немыслимой старины спутываю их бесчисленные древние царства. А между ними тысячелетия!
Вспоминается, как в мою давнюю поездку в Армению каждый второй разговор с интеллигентными людьми, чего бы он ни касался, заканчивался полными налитых слез глазами по поводу геноцида 1915 года. А ведь к тому времени лет 70 наросло, три поколения! Я не знал, да и поныне не знаю, как оценивать подобное.
Это почему-то пришло мне в голову при нынешней перепалке со странами Прибалтики по поводу празднования Победы 1945 года. Да, действительно, в нашем контексте реакция на эту дату вполне однозначна. Однако это заранее предполагает, что есть одна единственная история с единой логикой. Но можно представить себе, что существуют разные истории и разные исторические контексты, в пределах которых вполне как бы несомненные даты и события выстраиваются самым разнообразным способом. Очевидно, что для татар и русских случившееся в тысячелетней давности объявляется в разной значимости и перспективе. К счастью, все это удаленно уже в охлаждающие исторические дали. К тому же, принцип – победителей не судят! – работает только однонаправленно. Для прибалтийцев же, хотим мы того или нет – названная дата связана с новым порабощением, причем не отягченным никаким чувством собственной общенациональной вины (каковая налицо у немцев).
Кстати, на недавнем культурном мероприятии повстречал я одного достаточно молодого латиноамериканца, вообще не ведавшего о Второй мировой войне. Парадокс, кажется, – а реальность.
На другой же выставке в Южной Корее после открытия сидели мы за столиком в кафе – литовский художник, южнокорейский и я. Литовец так красочно рассказывал о своей родине, что южнокорейский коллега мог выразить только сожаление, так как ему не довелось побывать в столь прекрасной стране.
-Так приезжай! – воодушевился литовец. – Приглашение пришлю.
- Там у вас война, – ответствовал опечаленный азиат.
- Да нет. Война в Югославии, – а это было, действительно, самое жаркое время на Балканах.
- Вот я и говорю, в этом регионе.
