26 апреля 2016 г. в рамках совместного цикла Университета КГИ и «Полит.ру» – «КГИ: идеи и лица» состоялась встреча-диалог с доктором политических наук, ординарным профессором, членом ученого совета НИУ ВШЭ и членом Комитета гражданских инициатив (КГИ) Марком Урновым на тему «Россия между желаниями и возможностями».
Урнов сразу оговорил, что, делая выкладки о перспективах страны, люди зачастую страдают от дефицита информации, которая бы позволила делать точные прогнозы. Здесь на помощь приходит сценарный подход, который представляет собой не просто экстраполяцию старого опыта на будущее, а скорее моделирует некоторые варианты развития.
Урнов пояснил, что в этой беседе он будет говорить не столько о сценариях, сколько об основаниях для строительства этих сценариев. Главным образом, речь идет о том, какое место Россия будет занимать в мире. Это важный момент, потому что внимание к международному статусу страны – это одна из фундаментальных характеристик российского национального самосознания. У россиян есть представление о себе как о «великой державе», которая способна влиять на глобальные процессы. Это стало частью отечественной культуры.
Драма нашей нынешней ситуации, объяснил Урнов, в том, что возможности России удержаться в роли великой державы исчерпаны навсегда. Россия выпадает из этой категории, и это необратимый процесс.
Процесс этот продолжается уже долго. До большевистского переворота Россия была великой державой по всем параметрам. Затем большевики убрали это понятие – вместо этого заговорили о мировой революции. Когда мировая революция не состоялась, началось возрождение понятия великодержавности.
Первоначально Россия представлялась как надежда мирового пролетариата. К 1930-м гг. суперреволюционная риторика стала отступать на второй план. В итоге
сложилось представление о том, что мы самые сильные в военном отношении, лучшие
в социальном плане (причем это превосходство представлялось как нечто непреходящее и абсолютное).
С тех пор мы стабильно снижали представление о себе как о великой державе. При Хрущеве говорили, что мы сильные, но признавали, что мы не так уж благополучны экономически. Тем не менее, мы еще очень легко шли на конфликт (яркий пример – Карибский кризис). При Брежневе риторика снова сменилась. Мы уже были не самыми сильными, но могли стать такими же сильными. При Горбачеве снова опустились на ступеньку: «мы готовы избавить мир от коммунизма, а за это считайте нас, пожалуйста, великой державой». При Ельцине говорили, что мы, конечно, отсталые, но если мы очень постараемся, то догоним.
В 2006 г. по инициативе Путина термин «великая держава» официально был исключен из всех официальных документов. Осталась риторика, что мы могучие и всё у нас будет хорошо. И осталось поведение – такое, как будто Россия до сих пор считает себя великой державой и обижается, когда этого не признают окружающие.
Таким образом, есть некоторая динамика снижения статуса. Сначала сверхдержава, потом региональная держава, потом, в пределе, просто какая-то непонятная страна.
Проблема в том, объяснил Урнов, что любая великодержавность основывается на наличных ресурсах. Эти ресурсы можно распределить на две категории: жесткая сила, то есть ресурсы, обеспечивающие способность заставлять; и мягкая сила, то есть способность служить примером другим странам. Страна может находиться в статусе великой державы, только если ее ресурсы жесткой и мягкой силы обеспечивают ей этот статус.
Сейчас, отметил Урнов в общественной полемике о перспективах страны обязательно присутствует великодержавность. Некоторые говорят, что Россия и так великая держава и всегда ею будет. Другие утверждают, что нам необходимо быть великой державой, иначе произойдет катастрофа. Но никто не говорит в практических терминах о том, что будет, если мы перестанем быть великой державой. Между тем, через это прошли такие ныне благополучные страны, как Британия и Дания.
Далее Урнов перешел к анализу ресурсов. По линии жесткой силы главные проблемы России сейчас – это сокращение численности населения, снижение военной потенциала и изменение статуса ресурсов, прежде игравших важную политическую роль (нефть и газ).
Численность населения, согласно большинству прогнозов, будет сокращаться. Проблема в том, что коэффициент рождаемости в России слишком низок даже для воспроизводства населения на постоянном уровне. И это едва ли изменится, потому что это связано и с уровнем жизни, и с изменением культуры. Та же динамика наблюдается в развитых странах. Теоретически, численность населения может быть повышена за счет прироста числа мигрантов. Но в Россию в основном едут люди с низкой квалификацией. Элитную миграцию оттягивают на себя развитые страны. Поэтому Россия справедливо опасается принимать большое количество мигрантов.
Еще одна проблема - неравномерное распределение населения по территории страны. В первую очередь, уезжают квалифицированные кадры, например, страны. На эти территории уже с интересом смотрит Китай, который посылает туда своих граждан, снижая тем самым свою перенаселенность. В итоге там растет число смешанных семей. Это ведет к культурным изменениям на больших территориях, которые начинают больше ориентироваться на Пекин, чем на Москву.
Снижение военного потенциала обусловлено тем, что Россия просто не может обеспечить такой уровень вложений в военную отрасль, какой обеспечивают себе США. Россия сейчас вкладывает очень много относительно вложений в другие области, но это всё равно несопоставимо меньше, чем по абсолютным параметрам вкладывают некоторые другие страны. Раньше такое положение дел в какой-то мере компенсировалось железным занавесом, позволявшем держать ученых впроголодь, но заставлять их работать. Сейчас, когда занавеса нет, невозможно обеспечить конкурентоспособность в плане привлечения ученых в эту сферу. России, конечно, может поддерживать свое оборонное вооружение, оговорил Урнов, но она не может позволить себе развитие наступательного оружия.
Что касается ослабления политически значимых ресурсов, то раньше у России был важный энергетический ресурс – нефть. Но теперь ситуация изменилась: в мире появляется всё больше альтернативных источников энергии. Таким образом, и по этому параметру жесткой силы наблюдается отставание.
Что касается мягкой силы, большую проблему сейчас представляет состояние здоровья населения. Россия серьезно отстает от Китая и Польши. Высокий уровень заболеваемости, в свою очередь, сказывается на работоспособности населения. Также в России высокий уровень самоубийств, а это важный показатель психологического здоровья населения. Выправить ситуацию путем вложения в здравоохранения невозможно, считает Урнов. Необходимый уровень вложений составляет 35% от российского ВВП.
Еще один важный ресурс мягкой силы – это качество элиты. В России оно низкое. Общество очень однородно в ценностном плане. В частности, оно более однородно, чем в странах, вышедшие из соцлагеря. Качество элиты, объяснил Урнов, определяется культурным отличием элиты от непривилегированных слоев. В России этого отличия нет. Дефицит качественной элиты связан с тем, что после революции в России всячески уничтожали и прогоняли старую элиту.
У элиты всегда больше ресурсов для влияния и власти, но это значит, что это привилегированное меньшинство становится референтной группой для остальных, источником ценностных образцов. В России этого нет. Это проявляется в отсутствии доверия к представителям властных структур: нет доверия ни полиции, ни парламенту. При этом в России сейчас высокий уровень доверия президенту, но это, по мнению Урнова, скорее симптоматичный момент авторитарного режима, когда все доверяют одному. Как следствие недоверия элите Урнов привел низкий уровень доверия друг к другу и слабое гражданское общество.
Также Урнов отметил слабую производительность труда. Это объясняется дефицитом квалифицированных кадров, который, не в последнюю очередь, связан с утечкой мозгов за рубеж. Также имеет место изношенность оборудования и низкая культура труда. Подтягивание этого параметра до адекватного уровня требует не только больших инвестиций, но и больших временных затрат: для формирования культуры необходимо время.
На основании этого Урнов предложил два сценария развития событий. Лучший сценарий состоит в том, что Россия становится региональной державой, и сохраняет свою территориальную целостность. Худший сценарий – это распад страны. Вероятность реализации хорошего сценария довольно низкая, потому что мало ресурсов. Но тем не менее, он возможен. Однако для этого, считает Урнов, необходимо избавиться от великодержавных притязаний и начать думать о том, как улучшить то, что можно улучшить. Например, можно хотя бы немного повысить качество здравоохранения и образования, особенно среднего. Это бы способствовало повышению общего уровня культуры.
