Промежуток между двумя самыми диковинными российскими праздниками – мужчин-защитников и женщин-работниц – был заполнен примерно теми же хлопотами, что и год назад:
Кто-то из моих внимательных читателей наверняка заметил, что я с минимальными коррективами повторил в предыдущих строках свой же комментарий годичной давности. Увы, «сюжет нашей памяти» и в самом деле весьма однообразен. Так что займемся повторением пройденного…
Прощеное воскресенье пришлось в этом году на 5 марта. В этот день ушли из жизни: русский тиран И.В.Сталин (1953 г.) и два русских гения – Сергей Прокофьев (1953 г.) и Анна Ахматова (1966 г.).
«Вождь народов» прекрасно понимал, что памятники ему будут ставить, притом с искренним энтузиазмом и в немеренном количестве, во всех географических точках, подконтрольных коммунистической власти, которую он создал и по сей день олицетворяет.
Строительство памятников началось еще при его жизни. Никаких специальных распоряжений по этому поводу на будущее т. Сталин не оставлял. Размножение каменных (бронзовых, гипсовых …) монстров в сапогах и с усами шло вплоть до середины 1950-х. Затем, в конце 1950-х и в начале 1990-х, их сносили. В последнее время – начали ставить снова, пока что в провинции (Иркутск, Мирный …), но с прежним энтузиазмом: народ вождя любит пуще прежнего. Что касается власти, то она у нас сегодня хотя и не коммунистическая, но тосты в честь т. Сталина по праздникам поднимает исправно, отдавая должное военным победам, а также «мощной идеологической работе и успехам в индустриализации» (В.Сурков).
Так что с памятниками Сталину у нас все было и будет в полном порядке.
Отношения Сергея Прокофьева с коммунистической властью были, скажем так, нейтральными: был хулим и даже зачислен в антинародную кучку формалистов, но, одновременно, хвалим и отмечен шестью (!) сталинскими премиями.
Был не только гениальным музыкантом, но и «способным человеком», то есть, в терминах С.Я.Маршака, человеком, способным на многое: если этой власти нужна была кантата на слова Ленина-Сталина, то отчего же не предложить…
Не знаю, задумывался ли Сергей Прокофьев о будущих памятниках; никаких письменных свидетельств этому нет. Но он, во всяком случае, отлично осознавал свое место в истории музыкального ремесла и бесспорность мирового признания.
Прекрасный памятник Сергею Прокофьеву стоит в центре Челябинска. Есть памятник и в Москве. По странному стечению обстоятельств, для него не нашлось места в Камергерском переулке, то есть по месту жизни и смерти музыканта, или, скажем, на Большой Никитской, по месту его службы в Консерватории. Но это уже детали… Так что мера забывчивости потомков по отношению к одному из самых исполняемых композиторов мира не выходит за грань пристойного.
Отношения Анны Андреевны Ахматовой с коммунистической властью были куда менее нейтральными. Меру своего литературного величия и будущего признания она осознавала безусловно. По поводу своего гипотетического памятника высказалась жестко и определенно:
«А если когда-нибудь в этой стране
Воздвигнуть задумают памятник мне,
Согласье на это даю торжество,
Но только с условьем – не ставить его
Ни около моря, где я родилась
(Последняя с морем разорвана связь),
Ни в царском саду у заветного пня,
Где тень безутешная ищет меня,
А здесь, где стояла я триста часов
И где для меня не открыли засов».
Место для памятника обозначено с предельной точностью: напротив питерской пересыльной тюрьмы Кресты и нигде более! С той же точностью обозначены также и причины этого выбора:
«Затем, что и в смерти блаженной боюсь
Забыть громыхание черных марусь,
Забыть, как постылая хлопала дверь
И выла старуха, как раненый зверь».
5 марта 2006 года стараниями продвинутой питерской общественности памятник Анне Ахматовой был, наконец, открыт.
Агентства сообщили, что памятник, поставленный в саду у Фонтанного дома в 40-ю годовщину со дня смерти Анны Андреевны, «является даром директора музея «Исаакиевский собор» Николая Hагорского и представляет собой кусок стены с изображением Ахматовой. Надпись, выгравированная в зеркальном отображении, содержит строчки из ее стихов «Тень моя на стенах твоих».
Так что - никаких Крестов. В том смысле, что никакой памяти. Какие еще там «черные маруси»? Старуха, которая «выла, как раненный зверь», давно умерла вместе со всей родней, а благополучные потомки вертухаев, хлопавших «постылыми дверьми», живы-здоровы, при чинах и пенсиях, на юбилеи ВЧК-НКВД хаживают. Они ведь и обидеться могут: зачем это вдруг памятник какой-то диссидентке, да еще напротив Крестов?
Бог с ними, с потомками вертухаев и любителями «мощной идеологической работы». Я все больше о продвинутой питерской общественности. Ее представители прекрасно знали, где действительно должен стоять этот памятник. Только понимали при этом, что власть желает одновременно и выглядеть прилично, и с ветеранами не ссориться, и ненужных аллюзий избежать. И уж заведомо не хотели с властями ссориться.
Впрочем, трудно в наше непростое время осуждать за это интеллектуалов и интеллигентов. Как известно, «ученый, сверстник Галилея, // был Галилея не глупее. // Он знал, что вертится Земля, // но у него была семья» (Е.Евтушенко).
Эти уроки тем более необходимы, что некоторые весьма значимые события, уместившиеся между двумя праздниками, имели касательство к местам географически отдаленным и столичной публике почти неизвестным. Конкретнее – к Забайкалью. Еще конкретнее – к точкам, образующим на карте почти правильный равнобедренный прямоугольный треугольник: вершина его – село Красный Чекой, один катет направлен на север к Северобайкальску, другой – на восток к Краснокаменску, каждый порядка 1000 км.
В Северобайкальском районе Бурятии теперь уже наверняка начнется строительство ВСТО – нефтепровода, трассированного в 800-1000 метрах от уреза воды озера Байкал. Я подробно писал об обстоятельствах, предшествующих этому строительству; о том, как Геннадий Спиридонович Чегасов и тридцать его коллег по государственной экологической экспертизе проекта первого линейного участка упомянутого нефтепровода подписались под крамольными выводами:
«предлагаемая трасса трубопроводной системы ВСТО представляет большую потенциальную опасность нанесения (в случае аварии) экологического ущерба озеру Байкал – объекту всемирного природного наследия, охраняемому Российским законодательством и конвенцией ЮНЕСКО»,
в этой связи необходимо переработать материалы ТЭО «в части альтернативных вариантов прохождения участка трассы за пределами бассейна озера Байкал».
Тогда же я заметил, что «генерала Пуликовского не для того позвали в Ростехнадзор, чтобы он подписывал такие бумаги. Найдутся способы надавить на экспертов, или будут вскрыты процедурные нарушения, позволяющие не утверждать их заключение, или изобретательный чиновный народ еще что-нибудь придумает …». Разумеется, так оно и вышло.
Из экспертной комиссии вывели пятерых несогласных и ввели 34 (так!) новых и заранее согласных на все. На тех экспертов, которые трудились в государственной науке, давили через профильные ведомства, специалистов из частных научных центров доставали посредством налоговой инспекции.
Положительное экспертное заключение было в итоге принято требуемым квалифицированным большинством: 58 «за», 26 «против».
Среди тех, кто проголосовал «за», немало компетентных и разумных людей, прекрасно понимающих суть дела. Один из них, человек успешный и в научном мире известный, свою подпись прокомментировал так: «здесь ситуация, как в старой притче: покуда они действительно начнут копать, пока уложат трубы, пока сделают опытную прокачку, что-нибудь наверняка случится либо с ослом, либо с шахом, либо с Моллой Насреддином. Мало ли, спрос на нефть упадет или появится новая технология… А если сегодня упереться рогом, то завтра же институт у меня отнимут и какому-нибудь ослу отдадут».
Замечу, что Г.С.Чегасов вместе с немногими своими коллегами собирается добиваться правды в суде.
Впрочем, трудно осуждать и более «гибких» экспертов. Повторю: «ученый, сверстник Галилея, // был Галилея не глупее. // Он знал, что вертится Земля, // но у него была семья».
Примерно по этим же причинам трудно осуждать, к примеру, того же г-на Маргелова: умница, интеллектуал, политик толерантный и заведомо несовместимый с людоедскими установками Хамаса. Наверное, и в космологии не профан. Семья, однако…
Случился, однако, казус в Краснокаменске.
Никто не требовал от 49-летнего священника, отца Сергия (Таратухина) согласия на загубление Байкала, на установление дружественных контактов с зарубежными бандитами или хотя бы на нарушение ясно выраженной воли нашей великой соотечественницы по поводу места для памятника.
От него требовалось всего лишь освятить административные здания здешней исправительной колонии ЯГ-14/10.
«Не могу, – ответил батюшка. – Тогда мне пришлось бы благословить те муки, которые претерпевает там за решеткой политзаключенный Ходорковский».
Наказание последовало незамедлительно: руководство Читинского благочиния отправило непокорного священника из города Краснокаменска, где только что его же трудами была отстроена каменная церковь, в таежное горное село Красный Чекой, что близ южного берега Байкала, на самой монгольской границе. Разумеется, исключительно «церковной пользы ради».
Сказал на это отец Сергий: «Ни о чем не жалею. Господь послал мне испытание. Я тихо-мирно служил, и тут присылают политического заключенного. Промолчит батюшка или нет? Я сделал все по совести. Если бы сейчас снова пришлось бы делать выбор – поступил бы также».
Между прочим, у отца Сергия тоже, наверное, есть семья. Батюшке это положено…
__________________
[i] ИВП-УВД – управление воздушным движением и использованием воздушного пространства.
