На днях Дмитрий Шагин – фронт-мэн бывших питерских «митьков» - напомнил мне продолжение знаменитого девиза «Митьки никого не хотят победить!»: «…Но завоюют весь мир». Похожие слова, в переводе с плохого английского на русский, я слышал и от улыбчивого китайца – Чина Фансена, патриарха школы илицюань: «Мы никого не побеждаем. Просто атаки наших противников почему-то всегда заканчиваются их поражением. А мы – просто стоим и дышим». Движение «оккупай», один из промежуточных пунктов которого вчера захватила московская милиция – из той же оперы.
Главная находка движения «оккупай», которое теперь невозможно ни отнять, ни аннулировать – ассамблеи. Вдруг обнаружилось, что механизмы прямой демократии, которым не одна тысяча лет, исправно работают в XXI веке. Любые решения, оказывается, можно принимать не только без начальников, лидеров, вождей, но и без специально уполномоченных спикеров и модераторов. Вернее, функцию модератора может исполнить любой. Потому что это именно функция - простая, как полоскание белья в Клязьме.
Эта парадоксальная находка меняет все. Алексей Навальный, например, рассылавший из автозака генеральские твитт-директивы («Всем сесть на асфальт!», «Никому не уходить!», «Я запрещаю!»), выйдет на свободу рядовым. Илье Яшину, которого щедрые СМИ окрестили «организатором» лагеря на «Баррикадной», после освобождения придется говорить только от своего имени и от имени своей подружки – высказываться от имени «оккупантов» ассамблея ему вчера запретила. Илья Пономарев еще немного покрутится перед камерами, махнет рукой и побежит обратно в Госдуму РФ – за бюджет голосовать. Ему-то хорошо – есть куда податься. А остальным «несистемным оппозиционерам» из болотного президиума что делать?
Быть может, их утешит Борис Пастернак. И они, наконец, поймут, что быть знаменитым – некрасиво. А притчей на устах у всех – и вовсе, позорно. И попробуют привлечь к себе любовь пространства, услышать будущего зов.
Вот, скажем, выйдет рядовой Навальный на волю. Что ему делать?
«Как что?! – недоумевает поэт. – Окунаться в неизвестность! И прятать в ней свои шаги, как прячется в тумане местность, когда в ней не видать ни зги». Плюс еще две заповеди, без которых никакой «оккупай» невозможен:
1. Пораженья от победы ты сам не должен отличать.
2. Быть живым, живым - и только, живым и только до конца.
Поэт в России, как известно – больше, чем поэт. А поэзия – больше, чем поэзия. На языке поэзии с русским человеком разговаривает его озорной и добродушный Русский Бог. Задача же сатаны – отвадить русского человека от поэзии, заставить его внимать суконному языку политики. Пока звучит ее зубодробительный канцелярит, молоко скисает, вянут анютины глазки, в сердцах холод, в глазах – тоска. А из преисподней выползают герои писателя Гоголя и пьют нашу кровь. Игорь Рюрикович Холманских, например. Чем не персонаж?
Почти полгода сатана охотился за солнечным зайчиком, который скользнул по нашим насупленным лицам 5 декабря у памятника Грибоедову. 6 мая уже казалось, что сатанинский «Пиф-паф! Ой-ой-ой!» состоялся. Помощь пришла откуда не ждали – из братского Казахстана. От поэта, естественно... Конечно, генерал Колокольцев (еще один гоголевский персонаж) и поэта Абая бы в автозак запихал, да кто ж его посадит, он же - памятник!
Конечно, после недельной осады Чистые пруды захватила таджикская армия в оранжевых жилетах. Ну и что? «Митьки никого не хотят победить». Они просто стоят и дышат. Как можно нанести поражение тому, кто не сражается? Язык политики тут вообще бессилен. Вот и приходится экспертам и журналистам нести привычную околесицу про «лагерь оппозиции», «радикализацию протеста». Приписывать людям цели и мотивы, которых у них отродясь не было.
Что такое «оккупай», на самом деле? Modus vivendi, позволяющий быть поэтом в непоэтическое время в непоэтической стране. И только. Обрыдло государство российское с его кривыми «институтами»? Создай свое - на этом симпатичном клочке городского пространства. В нем будет все то же самое, но по-человечески: парламент (ассамблея), «силовики» (дружинники), собес, культура, образование. Последнее – самое ценное. Вдумайтесь: люди читают друг другу лекции! Сейчас поясню: почему это важно…
Когда умер мой дед, мне было 4 года. Я его почти не помню, помню только отцовские рассказы о нем и пожелтевшие фотографии. В числе прочего, отец мне рассказывал, что дед считал лучшим временем своей жизни полтора года, проведенные во Владимирской следственной тюрьме. Попал он туда по доносу в 1937 году. «Чистосердечное признание» из него так и не выбили. В ходе «ликвидации последствий ежовщины» в 38-м, дело закрыли, а его освободили. Так вот, дед рассказывал, что там каждый день – от подъема до отбоя – был расписан по часам: ученые-арестанты читали друг другу лекции. Каждый по своей дисциплине. Камера была огромная. «Текучка» страшная. Каждый стремился напоследок поделиться знаниями, которым посвятил жизнь. Дед мой тогда был относительно молодым человеком. Провинциалом. Не слишком образованным. Имена лекторов он не запоминал, но сами лекции слушал с жадностью. По его словам, за эти полтора года он стал «другим человеком»…
Наши «оккупаи» - такие же университеты. Мы тоже хотим быть «другими человеками» и нашли способ делать это сообща, помогая друг другу. Понятное дело, в путинском государстве это - преступление. За это избивают и сажают. Избивают, правда, пока не до смерти. Сажают - ненадолго. Но это цена, которую мы готовы платить. В конце концов, сами избиения с посадками – своего рода, «лабораторные работы», часть учебного процесса. И ассамблеи, и самообеспечение, и ночевки под открытым небом – тоже бесценный опыт. Люди становятся другими. И вот уже для «националистов» радужный символ ЛГБТ-движения - не «красная тряпка», а просто флаг. И «антифа» на «фа» смотрят уже почти без неприязни. И дети рисуют на асфальте, потому что хотят рисовать, а взрослые поют, потому что их слушают…
Язык медицины тут тоже уместен. Все это на выздоровление похоже. На «Баррикадную», правда, бациллы вернулись. Но ничего - это временный рецидив. Кризис миновал. Мы неуклонно идем на поправку…
