Самый логичный путь для Центра – не злоупотреблять полномочиями

Реализация новой системы формирования губернаторского корпуса продолжает ставить перед нами вопрос понимания общих принципов и конкретных механизмов политики, которая проводится в отношении регионов, а также задачу анализа перспектив и опасностей постепенно достраиваемой административной вертикали. С этими вопросами мы вновь обратились к одному из ведущих российских экспертов в области региональной политики члену научного совета Московского центра Карнеги Николаю Петрову. Интервью взял Борис Долгин.

В прошлом вашем интервью “Полит.ру” прозвучал отчасти провокативный тезис по поводу некоторых региональных руководителей, таких как Юрий Лужков и Минтимер Шаймиев. Вы сказали, что они “не доживут” до конца своего срока. С тех пор многое изменилось – действует иной принцип формирования руководящего состава регионов. Можете ли вы подтвердить или опровергнуть свой прогноз?

Мне кажется, в известной мере можно говорить о том, что никто из губернаторов не дожил (или очень немногие из них смогли дожить) до окончания своего срока, потому что тот пакет реформ, который уже осуществляется, в очень сильной степени изменил положение губернаторов по отношению к центру, причем это касается не только тех губернаторов, которые уже назначены и в большинстве своем остались таким образом на своих постах, но и тех, кто сохраняет свою как бы выборную должность, при этом лишившись достаточно многих рычагов влияния, начиная от депутатов Государственной Думы, которые теперь от губернаторов никак не зависят, и кончая собственными персональными политическими перспективами, которые делают любого самого сильного регионального лидера гораздо более зависимым от Кремля, чем это было раньше.

А что касается тех двух персонажей, которых Вы упомянули, то я бы подтвердил прогноз в отношении Лужкова. Мне кажется, что, несмотря на институциональное ослабление поста в целом, все равно Кремль вряд ли будет ждать до окончания его срока, фактически до следующих думских выборов, а попробует заменить его раньше.

Мне кажется, что да. Мы видим, как по синусоиде Лужков то ослабляет резко свою позицию (и это именно результат того наката, о котором вы говорите), то частично компенсирует, но в целом, мне кажется, главный сюжет борьбы между Кремлем и сильными губернаторами – это способность губернаторов выигрывать отдельные схватки, отдельные сражения и их стратегический проигрыш в результате всей кампании. То есть как бы успешен, как бы удачлив ни был губернатор в такого рода стычках с Кремлем, все равно время работает против него. И в этом смысле сейчас по той повышенной активности, которую Лужков демонстрирует на федеральной сцене, и по ряду других показателей действительно можно говорить о том, что его положение становится менее сильным, чем даже в недавнем прошлом.

Я думаю, что да, но какого рода перспективы? Не может быть и нет сейчас такого рода постов, чтобы на них он мог проявить себя как самостоятельный политик, а какое-нибудь чиновное место в случае, если он не сочтет занять его ниже собственного достоинства, - пожалуйста. То есть перспективы на уровне яковлевских (речь идет об экс-губернаторе Санкт-Петербурга, экс-вице-премьере по социальным вопросам, экс-полпреде президента в Южном федеральном округе, министре по делам регионального развития Владимире Яковлеве – “Полит.ру”) у него, наверняка, есть, другой вопрос, захочет ли он этим воспользоваться.

Самостоятельного политического места нет ни для кого, а не только для Лужкова, и поэтому мне кажется, что стратегический результат перехода от избираемости к назначаемости губернаторов – это фактически завершение смены поколений и уход с политической сцены тех зубров, тех относительно самостоятельных и сильных губернаторов, которые в незначительном числе пока еще остаются на местах.

Здесь довольно сложная и многоплановая игра. Шаймиев известен уже много лет тем, что он блестящий политик – в том смысле, что он выжимает максимум возможного из любой ситуации, но насколько сохраняется для него возможность маневрировать сейчас, это большой вопрос.

Такое впечатление, что на настоящем этапе нет варианта ни у центра, ни у Шаймиева посадить на пост главы Татарстана человека, который абсолютно бы устраивал одну из сторон. Так или иначе, необходим компромисс. И вопрос сейчас в том, каково будет относительное положение, относительный выигрыш сторон в результате этого компромисса. То есть борьба идет со стороны Шаймиева за то, чтобы преемник Шаймиева был из тех людей, которых назовет он сам, а со стороны Кремля - за то, чтобы это была фигура, которая абсолютно бы устраивала Кремль, но мне кажется, что в чистом виде ни тот, ни другой вариант не реализуются. Что получится в результате (а еще остается ровно год), мне кажется, очень сильно зависит от общего политического развития, от силы Кремля в целом. Если Кремль будет оставаться в силе или, по крайней мере, несущественно ослабеет по сравнению с сегодняшним днем, то это будет вариант более близкий к федеральной креатуре. Если ситуация повернется, а это вполне возможно (можно ожидать подвоха и от экономики, и от цен на нефть, и от политики - со всеми этими неудачами с реализацией пакета реформ), если Кремль ослабеет, то тогда компромисс возможен на условиях почти шаймиевских.

Я думаю, что позиция парламента в Татарстане и даже в соседнем Башкортостане – это очень серьезный фактор, и Центр вряд ли пойдет на прямой, открытый конфликт такого масштаба, чтобы распускать парламент. Будет найден компромисс. Но другое дело, что Кремль не обязательно должен торопиться в поисках этого компромисса и не обязательно должен идти на уступки с тем, чтобы получить желаемый результат от парламента сразу и быстро.

Хорошая иллюстрация – недавнее утверждение прокурора Башкирии. Прокурора там не было год с лишним, и когда в прошлый раз только возникли - даже не были официально представлены – три кандидата со стороны Генпрокуратуры, они все были сразу отклонены Госсоветом Башкортостана, который по Конституции имеет право утверждать прокурора Республики. Центр не пошел на открытый конфликт, назначил просто исполняющего обязанности, и постепенно, шаг за шагом этот исполняющий обязанности сделал достаточно много в деле усиления позиций Центра в Прокуратуре Республики. И сейчас, когда довольно сложный момент – по всем фронтам нажим на Президента Рахимова скорее усиливается, чем ослабевает, Башкортостан пошел на то, чтобы утвердить прокурора.

То есть вместо того, чтобы сразу под давлением Госсовета Башкортостана поменять своего кандидата на кандидата приемлемого тогда для республиканской политической элиты, Центр выжидал и в конечном счете добился того, что был назначен кандидат, который в первую очередь устраивает Москву, который в ситуации достаточно сложных конфликтов, связанных с силовыми структурами в республике, оказался в данный момент более удобным для политической элиты Башкортостана, чем исполняющий обязанности.

Мне кажется, что такая достаточно сложная многоходовая игра будет тем более проводиться в отношении главы региона.

Кстати о Башкортостане. Есть ощущение какого-то обострения клубка проблем вокруг этой республики. Не то выдуманный, не то реальный конфликт между Рахимовым и его сыном: история с попыткой смены руководителя парламента, история с нефтяными активами. Вы как-то можете прокомментировать ситуацию?

Я думаю, что это как раз иллюстрация того, насколько обдуманно и стратегически выверено Центр оказывает давление и осуществляет смену власти в таких сложных и мощных регионах, как Башкортостан. Вместо того, чтобы ломать местную политическую элиту через колено, Москва исподволь, шаг за шагом меняет там федерального инспектора, демонстрирует жесткую позицию на президентских выборах, сначала давая понять региональной элите, что нынешний лидер не вечен и что пришла пора его сменить. Я думаю, что начиная с середины 2003 года. (с кануна президентских выборов в Башкортостане), идет постепенный процесс замены Рахимова и существенного его ослабления по всем линиям, экономическим и политическим.

Я думаю, и то, и другое. С одной стороны, политическая элита понимает, что она должна искать следующего лидера, проявлять к нему лояльность, но и демонстрировать лояльность федеральному центру. И поэтому та жесткость, сцементированность такого регионального политического режима, которая была в пору непоколебимых позиций Рахимова, начинает существенно меняться. Поползли самые разные трещины, в целом вызванные тем, что позиции Рахимова уже очень сильно пошатнулись, начинается брожение в политической элите в поисках нового лидера.

Не обязательно. Хотя Центр, начиная с назначения федеральных инспекторов в эти республики, ведет себя очень осторожно, старается брать выходцев из республик, старается назначать этнических татар в Татарстан, этнических башкир в Башкортостан.

Да, мне кажется, он вполне возможен и логичен. Другое дело, что вполне возможно, что сама дискуссия по поводу этого варианта – это некая политическая игра с целью оказать какой-то нажим на того же Шаймиева и показать ему, что может быть хуже, чем то, что кулуарно ему предлагается.

Мне кажется, что можно сделать ряд выводов.

Один из них такой: то обоснование реформы, которое приводилось (в результате выборов не очень подготовленным электоратом проходят популисты, иногда откровенно непрофессиональные, не самостоятельные, коррумпированные фигуры на посты губернаторов), не имеет отношения к действительности.

Сейчас из девяти предложенных президентом кандидатов лишь один является неинкумбентом, то есть лишь в одном случае у нас есть персональное обновление. Мне кажется, что это в очередной раз демонстрирует – проблема не в персонах, не в лицах, а в институтах. Центру нужно было, с одной стороны, упрочить зависимость губернаторов от него самого, с другой стороны, упрочить позиции губернатора как представителя интересов именно Центра, не зависимого от местного сообщества и способного проводить жестко линию Центра, не взирая на то, насколько она не популярна в глазах граждан.

Если посмотреть на предлагавшихся кандидатов (пока только в одном случае была пара без губернатора), во всех случаях были вторые или даже третьи, четвертые номера, по которым можно судить о том, из какой, собственно, обоймы Кремль их выдвигает. Мне кажется, что здесь тоже однозначно видно, что мы уходим от публичной политики, от публичных фигур, от политиков вообще и приходим к менеджерам, к более или менее эффективным директорам, обычно к представителям очень централизованных структур. То есть даже меняя губернаторов, Кремль не склонен в качестве замены брать фигуру, альтернативную ему политически, из оппозиции, а вместо этого предлагает директора, менеджера. И это, мне кажется, очень важно: мы сейчас видим фактически окончательную смену поколения губернаторов - от относительно самостоятельных и публичных и известных политиков к чиновникам, к более или менее эффективным менеджерам.

Если губернатор действовавший вписывается в эту новую концепцию, то он остается на посту, если нет, и в этом смысле те же Лужков и Шаймиев, тот же Аяцков (как бы он иначе ни выглядел) – это все равно фигуры прошлого, фигуры относительно самостоятельные и относительно независимые, самостоятельные в политическом плане. Эти фигуры никак не вписываются в новую модель отношений Цента с регионами.

Мне кажется, это довольно интересный случай. Дело, по-видимому, в том, что тот кандидат, на которого на прошлых выборах делал ставку Кремль и который в конце-концов стал мэром Курска, он как бы отчасти даже продвигал Михайлова, то есть, мне кажется, Михайлов курский, как и Михайлов псковский (экс-губернатор Евгений Михайлов – “Полит.ру”) – это фигуры, которые воспользовались в какой-то момент какими-то политическими силами, пришли при их поддержке к власти, но потом достаточно быстро стали вести себя очень лояльно по отношению к Центру, и в этом смысле абсолютно Центр устраивают. Они потеряли собственные политические амбиции. По-моему, характерно, что из переутвержденных губернаторов пара – тройка людей относилась к так называемым "красным" - это не имеет никакого значения. То есть если ты, с одной стороны, способен контролировать политическую элиту в регионе, с другой стороны, демонстрируешь свою лояльность и послушность Центру, то твое прошлое не имеет большого значения. Кроме тех случаев, когда губернатор не может от этого прошлого избавиться. То есть Лужков, как бы лояльно он себя ни вел…

Да. И еще, пока мы не видели этого в первой обойме, но это непременно будет: губернаторы – это такой ключевой хозяйственный пост, и, конечно, мы будем наблюдать в нескольких случаях достаточно сильные, острые конфликты между так называемыми хозяйствующими субъектами, которые, естественно, попытаются поставить на этот пост своего человека или удобного себе человека.

Представленными в регионе, с одной стороны, и в Кремле, с другой стороны.

Да, конечно. Те регионы, где есть такие конфликтующие интересы разных кремлевских кланов или сильных региональных хозяйственных кланов (которые тоже либо связаны напрямую, либо имеют выход на эти самые кремлевские кланы) - вот в этих случаях, мне кажется, возможны смены губернатора даже там, где они не являются политиками, и в этом смысле, казалось бы, абсолютно устраивают Кремль.

Да, нет. Я думаю, что как и в Тюменской области, где мы видели слаженное переназначение всех участников объединительного процесса, точно так же, безусловно, и в Красноярском крае всю эту обойму сохранят. Золотарева уже рекомендовал Кремль.

Мне кажется, позиции победившего там субъекта с тех пор не ослабели, а скорее усилились, и позиции лично Хлопонина, безусловно, тоже.

Где в ближайшее время истекает губернаторский срок? Вот в Коми, например, где в декабре 2005 истекает срок полномочий, я думаю, что вполне такая ситуация может возникнуть. Поскольку там довольно интенсивный конфликт, вполне можно было бы ожидать каких-то подвижек. В Иваново или Кострома – это смешно.

Думаю, что в Калининграде, но это уже не спор хозяйствующих субъектов. Это будет интересный случай замены самой новой кремлевской моделью предыдущей модели, когда во главе региона ставились генералы и адмиралы. И Егоров, по всей видимости, хотя был ставленником Кремля, имеет более чем серьезные шансы уйти в результате со своего поста.

Вот это большой вопрос. Мне кажется, что та выборка, которую мы сейчас имеем, не очень показательна: пока в ней практически не было силовиков.

Я думаю, они непременно возникнут, но в первую очередь там, где нужно будет осуществлять серьезный демонтаж политической системы, построенной предыдущим лидером. Не говоря уже о том, что мы видим разные преференции у разных полпредов. Полтавченко регулярно практически на всех выборах ставил или поддерживал силовиков в том или ином виде. Не многие из них прошли, но надо сказать, что из регионов, которые управляются силовиками, значительная часть находится как раз в Центральном округе.

Где у нас прошли назначения, результаты которых мы видим? У Кириенко, у Пуликовского, то есть мы еще видели не всех полпредов в полный рост. Я думаю, что мы увидим, конечно, силовиков.

Должен сказать, что это совсем не обязательно будут силовые генералы, начальники региональных подразделений, потому что более логично их использование было на выборах, когда они могли опираться на свой аппарат и на свое относительно независимое от политической элиты региона положение. А сейчас это не нужно, сейчас это может быть любой генерал – совсем не обязательно самый главный местный начальник.

Кроме того, мы еще не разу не видели "варягов" – это сейчас обсуждается применительно к нескольким регионам, где замены предстоят, пока Центр находил фигуру изнутри, но, видимо, "варяги" появятся.

Мне кажется, это важно. Не стоит абсолютизировать роль полпредов. Если Пуликовский кого-то предлагает, - совсем не обязательно, что он сам выбирает этого человека, скорее ему подсказывают. И здесь роль Кремля далеко не пассивная: в выборе из одного, двух, трех предложенных – она вполне активна, особенно в случае, когда сам полпред не является очень серьезным в политическом плане игроком.

В случае Пуликовского и в случае Квашнина не думаю, что их выбор кого-то особенно волнует. Они в этом случае, как мне кажется, играют скорее второстепенную роль.

В случае с Кириенко это немного иначе, хотя, мне кажется, тоже стоит различать игру, какую-то демонстрацию и реальный политический процесс. То есть я не думаю, что те фигуры, которые предложил Кириенко, - это такой уж его независимый личный выбор, и не думаю, что в том же Саратове в ходе этих бесконечных дискуссий он действительно искал ответ на вопрос, кого же собственно предложить. Другое дело, что в таком прецедентном случае, когда действующего губернатора впервые не предлагали, важно было показать, что это делается открыто, публично выслушиваются мнения и так далее, и в этом смысле свою роль Кириенко сыграл.

Отдельный вопрос, что он вообще самый публичный из полпредов, то есть то, что делает Полтавченко, во многом скрыто с наших глаз, и я думаю, что не более открыто будет выглядеть и процесс подбора им кандидатов. Я думаю, этот процесс гораздо более сложный, чем то, как это прописано: полпред отбирает, шлет в Кремль, а президент выбирает из этих кандидатов. Я думаю, что здесь целый ряд итераций проходит между Кремлем и полпредом, между непосредственно Кремлем и политической элитой региона, прежде чем озвучивается полпредовский вариант.

Тут есть ведь и еще вариант с постановкой главой региона вопроса о доверии. И здесь активная роль Кремля заключается в том, чтобы дать губернатору понять, стоит или не стоит ему спрашивать подтверждения у президента. Если он спрашивает, тогда полпред уже играет, по крайней мере, менее публичную, если не сказать менее активную роль, потому что Президент тогда решает поддержать – не поддержать, к примеру, Дарькина.

Если посмотреть на взаимоотношения Пуликовского с губернаторами в округе и на историю их выборов, то, по-видимому, мало с кем из губернаторов он лично бы хотел как-то продолжать поддерживать личные отношения. И в этом смысле, мне кажется, очень правильно то, что создана некая политическая машина, которая работает и выдает результат, не особенно находясь под влиянием политических и личных симпатий и антипатий, пристрастий одного какого-то человека.

Я думаю, что губернаторов назначат намного раньше, чем у них выйдет срок, но мне кажется очевидным, что все-таки одновременно лавировать между разными кланами и там, и тут, и назначать губернаторов сразу в восьми десятках регионов Кремль тоже не хочет. Все-таки этот процесс растянут, и, мне кажется, не столько потому, что у губернаторов в разное время выходит срок их полномочий, сколько потому, что, скажем, те девять человек, что прошли за месяц, это, наверное, предел пропускной способности. А заниматься несколько месяцев исключительно назначениями губернаторов – это значит вообще не делать ничего другого. Это процесс сложный, муторный и, надо полагать, очень конфликтный. Но за год, мне кажется, вполне реально в основном это закончить.

Я думаю, что к следующему большому избирательному циклу, то есть к 2007 году, Кремль уже заблаговременно должен быть уверен в лояльности, послушности и управляемости губернаторов. Поэтому, если в течение года они это сделают, то реально останется год на то, чтобы губернатор взял ситуацию под контроль (в случае, если это какой-то новый человек). Другое дело, что ничто не мешает менять уже назначенного губернатора, но это все-таки некое свидетельство брака, и вряд ли Кремлю так уж хотелось бы это делать.

Замены уже назначенных? Я думаю, что если не случится ничего непредвиденного, то вряд ли.

Можно посмотреть на то, как себя ведет Кремль в отношении, скажем, президентов Северной Осетии и Карачаево-Черкесии, которых по всем соображениям очевидно, логично, целесообразно менять, но не хочется Кремлю этого делать в ответ на нажим, на социальные протесты и так далее.

Я думаю, что даже в случае экстраординарном Кремль этого делать не будет. Другое дело, надавить на губернатора и сменить его как бы по его собственному желанию – это, я думаю, вполне реально и если посмотреть на то, что происходит в той же Рязани сейчас, где пока избранный, а не назначенный губернатор, но где вполне возможен такой механизм выталкивания губернатора задолго до истечения срока его полномочий.

Я думаю, в очень значительной. Известно, что сражались два кандидата, поддерживаемые разными кланами, и победил один. И тот факт, что это скандально и публично происходит сейчас, принимая во внимание позицию Центризбиркома и те заявления, которые уже делались, однозначно свидетельствует о том, что это не просто какая-то спонтанная активность снизу, а некий политический проект, исполнители и инициаторы которого находятся на всех этажах.

Думаю, что вряд ли. По крайней мере, в первых двух-трех десятках назначенцев Кремль очень бы не хотел с этим сталкиваться, и проводимые политические консультации, в том числе и призваны этого помочь избежать.

Я не думаю, что сейчас это возможно, хотя исключить это в будущем нельзя.

С другой стороны, посмотрите: в 2000 году приняли поправки к закону, делающие возможным федеральное вмешательство - отстранение от должности руководителя региона и роспуск регионального парламента. Эти поправки ни разу прямым образом не действовали, то есть Кремль ни разу не распустил местный парламент, ни разу не отстранил губернатора. Но это не значит, что поправки не действовали вообще. Они были тем мечом, который висел над головой и губернатора, и законодательного собрания, мечом, который позволял нажимать на них в случае, если это было нужно.

Я думаю, что точно так же сама возможность роспуска местного парламента в случае вторичного неутверждения предложенной кандидатуры является очень сильным инструментом в руках Кремля, но Кремль сам не должен быть заинтересован в продавливании такого человека, которого не хотят настолько активно, до самоубийства, до роспуска парламента.

Я думаю, в любом случае неутверждение кандидата не может быть сюрпризом для Кремля. Это же не лотерея. Если Кремль идет на то, чтобы давить, логично предположить, что он и второй раз представит этого же кандидата, хотя, мне кажется, что до таких крайностей он доводить не будет. Здесь опять же многое зависит от сложного политического баланса, так что заранее предсказать действия одного из игроков просто невозможно.

Думаю, что нет. Мне раньше казалось это вполне логичным, что, если сам пост полпреда, а потом главного федерального инспектора, появился именно вследствие того, что функции главного назначенного федерального чиновника и избранного отца региона разошлись, в ситуации, когда их снова совмещают, исчезает ниша для этого самого федерального инспектора. Но на деле этого не происходит. Мне кажется, что тот механизм, который сейчас найден, достаточно удобен для Центра, он в значительной мере способен обеспечить некую политическую устойчивость. Как раньше, в советское время, в регионе воспроизводился конфликт между партийной верхушкой и КГБ, мне кажется, таким же образом силовики сейчас в известном смысле являются институциональным балансом, противовесом по отношению к административной элите. И совмещать все снова вместе просто неэффективно.

Мне кажется, что такой вариант был бы возможен, видимо, его даже рассматривали, но это не нужно в ситуации, когда у вас нет избранного руководителя. Если вы вправе (а это сейчас так) назначать этого самого менеджера, то зачем вам искусственно придумывать и воспроизводить конфликт, который совершенно очевидно будет мешать вашему менеджеру и, стало быть, вам реализовывать какие-то свои проекты.

То есть такой вариант, мне кажется, был бы возможен как некий компромисс, но он не понадобился, потому что Кремль пошел значительно дальше и в этом смысле в компромиссе не нуждается.

Я думаю, что новая избирательная система в принципе может сделать законодательные собрания более независимыми от исполнительной власти, особенно в ситуации, когда глава этой самой исполнительной власти фактически назначается Кремлем и утверждается депутатами законодательного собрания. Поэтому вполне возможно ожидать, что законодательное собрание как институт и, соответственно, спикер законодательного собрания будут играть несколько более самостоятельную роль в этом самом региональном балансе. А спикер законодательного собрания – это просто один из депутатов, который избирается не напрямую. Но и все. Мне кажется, что механизм на региональном уровне сейчас построен так, что, если не будет серьезных сбоев, Кремль вряд ли захочет его менять в сторону большей сложности и, стало быть, большей неопределенности для себя.

Да. Я бы даже сказал, что отец теперь один, и потому места для отцов меньшего уровня (как было раньше, когда был отец государства, отец республики, а потом, глядишь, и отец района) теперь не будет. И для политиков, тем более относительно самостоятельных, занять пост главы – возможность уменьшается. Поэтому можно ожидать, что кому-то из нынешних глав, в том числе изначально политиков, удастся на какое-то время сохранить свою власть, но отказавшись от политической самостоятельности. А кого-то просто сразу поменяют.

Мы сейчас говорим не столько о политике внутри регионов, сколько о роли, которую главы регионов сыграли как политики федерального уровня. Эта роль от них уходит безвозвратно.

Трудно предусмотреть все варианты. Кремль сейчас становится все сильнее и сильнее, в том числе и потому, что его подпирают колоссальные финансовые ресурсы, которые случайно возникли именно сейчас, но так же быстро они могут сойти на нет. И Кремль тогда, соответственно, будет ослабевать.

Дойдет ли это до состояния 1998 года, - большой вопрос, но в ситуация, когда Кремль ослабевает, вполне возможно, что региональные лидеры, как мы это видели на Украине (а там назначаемые губернаторы), в какой-то все-таки оказались способны сыграть определенную политическую роль.

Другое дело, что, конечно, возможностей такого рода сейчас существенно меньше, чем они были в 1998 году. И это, кстати, очень опасно. Мне кажется, что очень серьезный, потенциально самый, наверное, опасный негативный результат этой реформы заключается в том, что не остается независимой легитимности у игроков. Если вся система держится на одном человеке, даже не на человеке, а на его колоссально высоком рейтинге, то когда что-то вдруг случается с этим рейтингом, - это гораздо более страшный вариант, чем 1998 год. В таком случае оказывается, что вместо относительно самостоятельных игроков, которые могут перехватить эту власть и попытаться ее использовать для себя, мы обнаружим ситуацию полной анархии, когда нет вообще никакой легитимной власти. Некому перехватить власть. Это может превратить глубокий политический кризис в катастрофу, когда рушится все, потому что не просто власть передается не в те руки, в какие хотелось бы, а она оказывается бесхозной и начинается за нее драка.

Выход, мне кажется, в том, чтобы все-таки идти на некоторое усложнение системы. Беда Кремля в том, что всячески упрощая политическую машину, он до сих пор не сталкивался с кризисными ситуациями, когда видна неэффективность такого рода примитивного механизма. Поэтому возникала иллюзия, что чем проще, тем лучше и надежнее. На самом деле, в больших системах (особенно в политических системах) это не работает, и, я думаю, что даже январь-февраль с акциями протеста показал, насколько такая система неэффективна.

Дальше неизбежно усложнение системы. Я думаю, что здесь есть всего два варианта. Первый вариант, когда нынешний Кремль это понимает и сам делает шаги в этом направлении, а второй вариант, если он этого не понимает и не делает шаги в этом направлении, то он просто теряет власть, и это будет делать уже кто-то другой.

Один вариант этой системы может быть формально как бы более простой, чем фактически. Формально вы назначаете губернаторов, но если вы при этом исходите все-таки из того, что вам нужна поддержка политической элиты региона, не занимаетесь политической инженерией, не назначаете кого угодно куда угодно, а наделяете формальными полномочиями того лидера, который является если не главным, то одним из неформальных лидеров в регионе, эта система более сложная. А если вы просто считаете, что вы вправе (и поэтому активно этим правом пользуетесь) назначить в Татарстан президентом кого угодно, то эта система сразу сталкивается с серьезными проблемами.

Я думаю, что самый логичный путь для Центра сейчас – это не злоупотреблять своими полномочиями и не пытаться заменить (по крайней мере – сразу) тех лидеров, которые ему, может быть, менее удобны, на лояльных и послушных. Короче говоря, мне кажется, что вариант Ингушетии (то, как проводились выборы нынешнего главы республики Мурата Зязикова – “Полит.ру”) абсолютно неприемлем. Если он будет тиражироваться дальше, то придется менять что-то революционно. Вот как сейчас вышел Лужков на правительство и президента с предложением наложить мораторий на те законы, которые приняты, и их существенно откорректировать – это революционный вариант.

Вариант, возможный без потери лица, - это просто очень осторожно и взвешенно пользоваться формальными полномочиями, так, чтобы они не вступали в противоречие с реалиями. Помните, в сказке про Маленького принца: там король говорит, что может приказать солнцу раз в сутки встать и раз в сутки сесть. Так вот, если король это понимает, - это хорошо. Если же ему кажется, что он может делать это произвольно, - это плохо.

См. также:

Лужков и Шаймиев сходят со сцены