Смыслы давали огромными товарняками по магистралям (послание президента, обсуждение его актуальности, адекватности, исполнимости, утопичности и т.п.), но иногда и доставляли народу хлипкими полуторками по второстепенным дорогам. В передаче «Судите сами» обсуждали строить или нет в Петербурге башню Газпрома, по сути – проводить или не проводить ту же модернизацию в музейном загнивающем бытие. В передаче «Народ хочет знать» народ с лопатами и вилами всей сходкой решал, как наладить производство отечественных блокбастеров, без которых жить в современном мире никак невозможно.
И в это время фон. «Инфляция вернулась» - почему-то к праздничку – «По сообщению Росстата, в период с 3 по 9 ноября потребительские цены выросли на 0,1%. «ВВП снова упал». В Ульяновске что-то ухало и бухало. И первые репортажи начинались с интонациями нескрываемого дурацкого интереса: и чегой-то там ухает и бухает? Уже сутки как ухает, не подойдешь никак…
Оказалось, что бухает отечественное производство снарядов для пушек, которое все это время, пока падал ВВП, во фронтовом режиме непрерывно штамповало эти самые снаряды, пока не образовалось, видимо, затаривание с последующим самоподрывом. Зачем нам это производство, непонятно. Но демонстрируется радость, что сгорело людей всего ничего, и вообще, как-то очень хорошо все закончилось…
Репортажи ТВ (Первый, НТВ) про ветеранов, которые живут в каких-то медвежьих углах без денег и с удобствами во дворе. Амбал («человек плотного телосложения») – корреспондент даже попробовал для драматичности кадра накачать воды, устал, вытер лоб.
Мысленный произвожу монтаж, как в «Красном колесе» Солженицына. Ведь если смотреть отечественные блокбастеры, то, наверно, только в этих медвежьих углах. Про сладкую жизнь, пиратов, любовь на пляже, космические приключения. Однако как собрать фильму выручку и обеспечить отечественным звездам достойную, как они любят, Голливуда жизнь, если тут пьют чай из дырявых чайников и удобства во дворе?
Всех потрясло, что офицер ВМФ, капитан, выбросил с восьмого этажа детей – восьмилетних девочек-близняшек. Отправив при этом SMS-сообщение матери: «Можешь попрощаться с Катей и Дашей!"
Тут тема - мораль и модернизация. SMS и тупость совести. Причем ведь народ, как известно, любит своих военных моряков, - это частое клише. «Капитан, капитан, улыбнитесь!» Любит больше своих военных пехотинцев и много больше своих ментов, а и тут, среди военных моряков, оказывается, такое мурло.
А над всем этим в чистоте, лепоте и позолоте Георгиевского зала (хотя некоторые депутаты символично почему-то тулились на поломанных приставных стульчиках, - о чем нам рассказывает возмущенный коммунист Обухов), витает дух президента-модернизатора. Над ним по большей части тут же и издеваются: невнятно, завирально, набор благих намерений с анекдотичным оттенком… Да что ж я сам этого не вижу?
Но я написал, что мне послание понравилось, чему Андрей Левкин сразу же прилепил диагноз - когнитивный диссонанс, когда идут ряды противоречивых ощущений. Уважаемый, тут нет диссонанса, потому что диалектика – она такая. В диалектике ужасное, переваривая себя, становится прогрессом. Или, по крайней мере, удобрением.
На самом деле, у нашего общества возможны лишь два агрегатных состояния – покоя и движения. Но покоя в маразме, когда рвутся склады невесть почто запасаемых снарядов. Или когда капитаны флота выкидывают детей из окна. Или когда инфляцию приурочивают к празднику. Или когда ветераны мерзнут в медвежьих углах. Когда рыночная экономика побеждает из двух пистолетов-автоматов в грудь фон Калмановича. Когда великая общественница Тина Канделаки (об этом здесь), перед форумом «Стратегия-2020» в своем новом гараже застревает из-за строительных недоделок, - это дает направление ее мысли, - вынуждена слушать президента в машине, получая комментарии по твиттеру.
Или движения… Движенье – всё, а что-то там – ничто.
Движения в неизвестном направлении. К перестройке, ускорению, модернизации, нанотехнологиям, в общем, подальше отсюда. Давая импульс чему, власть фактически предлагает народу разбегаться в разные стороны.
Действительно, в состоянии покоя, народ еще кое-как мог держать над головой ту же власть, страну, «суверенитет», геополитические преимущества, а двигаясь в разны стороны, он валит это все себе на голову, из-за чего, как правило, происходит, «крупнейшая катастрофа» NN-го века (N – подставляется). Все верно – ужасно. Однако ведь только в паническом движении, в экзистенциальных дырках нормативности (по правде говоря, нормативного маразма) можно в этой стране что-то случайно поправить.
В прошлый раз страна, действительно, развалилась, и двадцать лет мы посыпали голову пеплом, нам стало тесно на 1/9, но ведь вся Европа буквально сегодня празднует этот развал, получая поздравления в том числе и отнюдь не от скорбящих российских руководителей. А не развалилась бы, они не были бы руководителями. И вместо Матвиенко была бы Нина Андреева.
Можно, конечно, по-прежнему оставаться в состоянии покоя, что очень удобно, и многим, наверняка, покажется удачным решением, но это покой маразма. Покой капитана (которому никто не пишет SMS), выбрасывающего детей из окна. Покой ветеранов, греющих чай в дырявых чайниках. И он ведь не вечен, этот покой, он портится, протухает, есть ощущение суживающихся пространств, заканчивающейся нефти, заканчивающейся истории, наступающих на пятки китайцев, неподрастающих детей (попробуйте подрасти, упав с восьмого этажа?).
Причем дырки в нормативности могут самые разные. Тут оценки типа «Нью-Васюки или не Нью-Васюки» не годятся. Нью-Васюки как стратегия, горизонт планирования – очень даже ничего. Даже безумная, на первый взгляд, идея изменения числа часовых поясов – прекрасная дыра в нормативности.
Было восемь часов, стало – шесть. Шли на работу днем - теперь все время ночью, аки вампиры. Но мысль при этом начинает нервно искать какие-то выходы! Люди видят, что невероятные перемены возможны!
Вслушайтесь в Чадаева, нового сотрудника модернизаторской Администрации: «Быть реалистом, как известно, означает требовать невозможного. Политика же – это наоборот есть искусство возможного. Я вижу здесь треугольник между реальным, невозможным и неизбежным. Единственный шанс избежать неизбежного – это сделать невозможное возможным».
Та же «невозможная» башня-фаллос в Петербурге напротив Исаакиевского собора. Говорят, что это удар по петербургской уникальности, кусочку настоящей Европы, разваленная перспектива. А кто вас заставляет веками потреблять Европу исключительно маленьким кусочком, ежели она вам в Питере так нравится?
Говорят, а где теперь будет ходить Раскольников? - Прикиньте, с топором, во дворах-колодцах. Что напишет Мандельштам? - На секундочку, куда вы отправили Мандельштама?
Выкиньте с чердаков сознания мусор. Часы бьют двенадцать, то ли дня, то ли ночи, - как захотим. Невозможное – возможно. Избежное – неизбежно. Четырехсотметровая башня-фаллос – это удачный символ-напоминание, выпирающий в новую реальность. Его мы достойны. Постройте ее и смотрите на нее каждый день. Чтоб…
«…это
Была вполне весомая примета,
Что новые настали времена….»
