Коллективная судьба бывших советских военнопленных трагична буквально на всех своих этапах. По наиболее авторитетным данным, за годы войны в немецкий плен попало 5,7 млн. красноармейцев, около 3,3 млн. из них в плену умерли или погибли. Их скосила человеконенавистническая политика национал-социалистического режима - абсолютно осознанная, до деталей продуманная и на практике хладнокровно реализованная. То прискорбное обстоятельство, что Советский Союз сталинского образца не присоединился к Женевской конвенции 1929 года, ни в коей мере не служит объяснением или, тем более, оправданием такой политики (хотя нередко приходится слышать v что служит). Ни в какой конвенции не предусмотрено право на селекцию военнопленных в поисках комиссаров и евреев в видах их немедленного истребления, но именно это являлось целевой установкой так называемого «Приказа о комиссарах», «Боевых приказов» Гейдриха и других нормативных документов вермахта и СС.
Для тех из советских военнопленных, кто выжил и не нарушил присяги, трагедия продолжалась и после их освобождения и возвращения на родину: в сталинском Советском Союзе они все равно рассматривались как предатели и пособники врага. Факт пребывания в плену лежал на них несмываемым пятном подозрения или позора и тяжким грузом политической и социально-бытовой дискриминации. Большинство офицеров, например, после изнурительной фильтрации попадало в «штрафные батальоны» или в так называемый спецконтингент, где практически не было разницы между ними и настоящими коллаборантами. Многие солдаты и сержанты попадали в так называемые «рабочие батальоны», то есть фактически приговаривались к лагерно-казарменному проживанию и принудительному труду, столь знакомым им по Германии.
Так что если поискать для всего этого максимально емкую дефиницию, бывших советских военнопленных Второй мировой войны можно назвать «жертвы двух диктатур». Но даже этого, как оказалось, мало, - они еще и жертвы нескольких демократий, в частности, немецкой, российской, украинской, белорусской и v косвенным образом v американской, польской и чешской.
Как известно, начало предыдущей легислатуры канцлера Г.Шредера ознаменовалось прорывом в вопросах компенсации бывшим рабам и принудительным рабочим Третьего Рейха. Переговоры, в которых реальными сторонами были немецкая промышленность и американские адвокаты (до этого подавшие гигантские коллективные иски против Германии и крупнейших немецких фирм) затянулись, но тем не менее в 2001 году Закон о создании Федерального фонда «Память, ответственность и будущее» был принят.
По циничному сговору из переговорного, а позднее и из компенсационного процесса бывшие советские военнопленные, не имевшие лобби ни у одной из договаривающихся сторон, были начисто исключены. Юридической ширмой такого решения стали международное право и, в частности, следующие тезисы: а) «пребывание в плену не является основанием для получения компенсации» и б) «все вопросы, связанные с военнопленными, урегулированы репарационными соглашениями о репарациях и Лондонским соглашением о долгах 1953 года», к которому, правда, Советский Союз не присоединился.
Иными словами, советским военнопленным оказали честь слыть и фигурировать в качестве одной из подкатегорий совершенно обычных, под защитой Международного Красного Креста находившихся, военнопленных, - наподобие американских, английских, французских или польских, с их смертностью, колеблющейся вокруг 5 %. Однако в свете многочисленные исследований немецких и российских ученых такая уравнительная интерпретация представляется ни чем иным как сознательной фальсификацией и циничным подлогом. На самом деле того, что мы знаем о намерениях и реалиях политики Третьего Рейха по отношению к советским военнопленным (включая и параметры их смертности - до 58 процентов; по числу жертв они вторая после евреев группа), с лихвою достаточно для того, чтобы квалифицировать их как особую категорию жертв национал-социалистических преследований, правомочную на получение компенсации в рамках Закона о создании Федерального фонда и без изменения закона.
И тем не менее эта историческая ложь является «оптимальной» и «ресурсосберегающей» для официальных субъектов процесса компенсаций v Фонда «Память, ответственность и будущее», надзирающего за ним Министерства финансов ФРГ и распределяющих выделенные средства фондов «Взаимопонимание и примирение» в Москве, Киеве и Минске. Ни одна из перечисленных организаций не высказала и тени заинтересованности в получении официального научного заключения относительно статуса бывших советских военнопленных и их права на компенсацию.
Такого рода запрос таил бы в себе угрозу перевода этого вопроса из чисто академической и научной плоскости v то есть из плоскости беспроигрышного для чиновников трепа - в плоскость юридическую. А именно этого, как показал весь ход переговоров по компенсации, высокие договаривающиеся стороны опасаются больше всего. Общение с адвокатами жертв, а не с самими жертвами неприятно именно чреватостью своего продолжения в суде и прыжком в непривычное равноправие: кто его знает, что решит суд - инстанция, хочется верить, в Германии достаточно независимая.
Поэтому недавнее неожиданное появление на авансцене берлинского адвоката Стефана Ташьяна (Rechtsanwalt Stefan Taschjian) с его полутора тысячами клиентов из числа бывших советских военнопленных и решимостью грамотно отстаивать их интересы именно в суде радикально изменило ситуацию: берлинский фонд занервничал и выпустил дополнительные разъяснения о теоретическом правомочии тех из военнопленных, кого во время войны переводили в гражданский статус (до этого исключение делалось только для военнопленных, побывавших в концлагерях, а также v почему-то - для польских военнопленных в гражданском статусе). В Берлине не побрезговали даже тем, чтобы так умело и тщательно организовали согласование процедуры типового отказа военнопленным в компенсации, что на получение первых двух таких отказов из московского Фонда «Взаимопонимание и примирение» ушло целых пять месяцев - вместо положенных по закону нескольких недель! (Речь при этом, напомню, идет о старых и больных людях!). Эти два отказа поступили в начале ноября, и уже через неделю Ташьян приготовил первое исковое заявление, которое теперь передано в Берлинский административный суд (Verwaltungsgericht). Истцами выступают проживающие в Армении Ишхан Мелконян и Паргев Захарьян, а ответчиками v Германия, представленная Министерством финансов, и Федеральный фонд «Память, ответственность и будущее». Поскольку общее число еще живущих в настоящее время бывших советских военнопленных может составлять, оценочно, около 50 тыс. человек, а максимальная сумма, на которую может, по мнению адвоката, претендовать военнопленный v около 7500 евро, то «цена вопроса» v около 0,5 млрд. евро.
Надо сказать, что прецеденты выплат военнопленным компенсации в той или иной форме уже имеются. Так, отедельным категориям военнопленных платят или намерены платить Муниципальный фонд Марбурга (по 2000 DM тем, кто находился в Марбурге), Католический компенсационный фонд (по 5000 DM - военнопленным-католикам), Кельнское объединение «Эль-Де.Хаус» (по 500 евро - находившимся в Кельне). Да и белорусский Фонд «Взаимопонимание и примирение» еще в 1999 году нашел по 600 DM для своих бывших военнопленных.
Но особо стоит сказать об инициативе госпожи Липхардт, дочери коменданта одного из шталагов (стационарных лагерей для военнопленных) на территории нынешней Польши: разыскав двух бывших узников этого шталага, она выплачивает им ежемесячное пособие из своих более чем скромных средств.
К этой мысли ее привело то же, что Ташьяна к подаче иска, - возмущение политикой Германии в вопросах компенсации советским военнопленным. Отец рассказывал ей кое-что о «своем» шталаге, но она, в отличие от немецких переговорщиков и руководителей берлинского фонда, вняла голосу совести и исторической справедливости и не стала прятаться за фальшивые тезисы международного права, ее лично не обязывавшего ни к чему.
Вот вам и история как прикладная наука.
