Депутатов-вольнодумцев не должно быть в Государственной думе — из такой логики, похоже, исходит Кремль и его политические менеджеры, непосредственно отвечающие за взаимодействие с оппозицией и Госдумой.
Суть в чем: бюро «Справедливой России» предложило определиться трем своим видным членам с кем они — с партией или с «болотным протестом». Илье Пономареву было предписано решением бюро в месячный срок покинуть «Левый фронт» (куда он входит с середины 2000-х), а Геннадию и Дмитрию Гудковым — выйти из Координационного совета оппозиции, куда их избрали осенью минувшего года. Если они организации не покинут, то встанет вопрос об исключении их из партии. Накануне, правда, бюро партии, как написал Илья Пономарев в своем «Твиттере», не решилось объявлять выговор ему и его коллегам за участие в оппозиционном «Марше против подлецов» («за нарушение партийной дисциплины»).
Геннадий Гудков с таким решением не согласился и заявил «Коммерсанту-Online», что «протестное движение — очень важная составная часть оппозиционной деятельности», а партия, которая с этим не считается, будет вынесена на обочину политической деятельности. Иными словами: игнорировать деятельность КС как оппозиционной площадки нельзя, эсерам в том числе. Его сын Дмитрий написал у себя в блоге, что это их общая с отцом позиция и они останутся в Координационном совете оппозиции.
Никаких игр в оппозицию!
С Геннадием Гудковым вполне можно согласиться в том плане, что мотивация бюро СР явно далека от идеи «партия несовместима с членством в иных организациях» и сколь угодно широко понимаемой «партийной дисциплины». Хотя бы потому, что членством Гудковых в КС партия заинтересовалась явно позже необходимого. Все-таки выборы в этот орган состоялись еще в октябре, а партия не только не возмутилась решением Гудковых баллотироваться, но и потом молчала три месяца.
Что до Пономарева, то «Левый фронт» существует как минимум с 2005 года (сам Пономарев и ранее собирал нечто под этим брендом) и соответственно просто старше «Справедливой России», которую властные политтехнологи слепили с тогдашним спикером Совета Федерации Сергеем Мироновым и Николаем Левичевым только в 2006 году. Пономарев от эсеров избрался в Думу в 2007 году и с тех пор никаких особых претензий по поводу его «членства» или участия в мероприятиях «Левого фронта» (например, съезда организации в октябре 2008-го года) в партии не предъявляли. Странно выглядит: предписать человеку выйти из организации срочно, когда больше пяти лет все молчали и всех все устраивало.
Недовольны, конечно же, не столько в «Справедливой России», сколько в Кремле, где оппозиционная площадная активность и заигрывание с «болотными протестантами» трех депутатов Госдумы вызывала крайнее недовольство на протяжении прошлого года. Такое недовольство, что Гудкова-старшего даже наказали лишением мандата за гипотетическое ведение бизнеса, что депутатам запрещено. А Илье Пономареву его коллега о палате единоросс Андрей Исаев попытался было предъявить родственные связи — внес законопроект, запрещающий близким родственникам знимать кресла в Госдуме и Совете Федерации (мать Пономарева — сенатор).
Эсеры на перепутье
У руководства эсеров, людей вполне договороспособных и лояльных власти типа того же Сергея Миронова (был техническим кандидатом на выборах Путина в 2004 и 2012 годах) и Николая Левичева, есть все основания опасаться недовольства Кремля. Партию могут попросту разгромить. В прошлом году партийцам уже пришлось расстаться с пятью депутатами, которые вопреки фракционному решению проголосовали за кандидатуру Дмитрия Медведева на пост премьера. А в конце года стало известно, что мандата может лишиться видный справоросс Олег Михеев, который, по версии прокурорских работников и следователей, пытался торговать депутатскими мандатами.
Судьба «Справедливой России», несущей кадровые потери, - это, конечно, проблема ппреимущественно руководства самих эсеров. Тут примечательно другое — в нынешнем политическом цикле Кремль демонстративно не приемлет никакого инакомыслия в парламенте, даже сугубо популистского и очевидно безопасного для власти. После «итальянской забастовки» в ГД по поводу закона о митингах в июне (три нынешних фигуранта приняли в ней самое активное участие) Кремль пошел на резкое закручивание гаек и выкручивание рук оппозиционным фракциям.
По всей видимости, сработала логика «единодушной поддержки решений Путина». Если для демонстрации такой поддержки в предыдущих двух созывах вполне было достаточно голосов «Единой России» и ЛДПР, то с уменьшением представительства ЕР и падением ее популярности у граждан вообще для легитимации решений потребовались (это в логике менеджеров политического процесса) и две другие фракции. К тому же политика новой путинской администрации риторически строится на основании «кто не с нами — тот наш враг». Итогом стало то, что к осени по принципиальным для Кремля законопроектам удалось добиться почти стопроцентного голосования оппозиции «за».
Скажем, по вызвавшему бурю негодования антисиротскому закону. Примечательно: в первом чтении его поддержали 403 депутата и стоило ожидать, что после волны возмущения общественников, деятелей культуры, СМИ (причем вполне лояльных власти) их число сократится. Ко второму чтению, к которому и была предложена поправка про сирот, «за» высказалось 400 депутатов. Но в третьем его поддержали уже 420 человек.
Свой среди чужих, чужой среди своих
Принцип «кто не с нами — то против нас», взятый на вооружение ивановско-володинской администрацией, как раз и привел эсеров в ситуацию сложного выбора и даже некоторого кризиса. Скажем, справоросс Олег Шеин, избранный в Координационный совет оппозиции уже заявил о выходе оттуда, подчеркнув, впрочем, что от него партия такой жертвы не требовала. «Намек понял и слился», если перевести с языка пресс-релизов на обыденный.
Это походит на путинскую классификацию, описанную недавно в интервью главредом «Эха Москвы» Алексеем Венедиктовым: «свои», «враги» и «предатели». В такой логике пример Ильи Пономарева, перешедшего из системной молодежки КПРФ в радикальную оппозицию, а затем ставшего депутатом Госдумы от вполне системной «Справедливой России», вряд ли представим. Меж тем, так оно и было, такие правила работали до последнего времени.
Нет, оппозицию Кремль, естественно, тоже активно гнобил, но и назначал, скажем, непрошедших в парламент представителей «Яблока» и СПС на значимые должности, несмотря на активное давление на эти политические партии и отдельных их представителей. Представить такую гибкую позицию в настоящих условиях довольно затруднительно.
Принцип «кто не с нами» задает и остальные реакции Кремля на внешние политические раздражители. «Вожди Болотной» получили черную метку из Кремля и вместо походов на встречи к президенту и его подчиненным теперь ходят в Следственный комитет. Да и рядовые активисты, еще не так давно бывшие во властной терминологии «людьми, которые активно высказывают свою позицию со свежими, интеллигентными, здоровыми, энергичными лицами» (Владимир Путин от 15 декабря 2011 года) теперь воспринимаются сторонниками власти и ее представителями преимущественно в качестве предателей интересов России. Власть фактически нарисовала виртуальную линию, по одну сторону которой «свои» (друзья, сторонники, холопы, народонаселение), а по другую - «враги» (радикальные оппозиционеры, их сторонники, всяческая «креативная» интеллигенция).
Это не ново, но за последние месяцы возможности люфта, какого-то лавирования между этими двумя лагерями, некоей взвешенной позиции почти не осталось. Есть лишь почти открыто сформулированный призыв от власти выбирать сторону. Казус «Пономарева-Гудковых», еще год назад считавшихся людьми «как бы своими» для власти, но немного поигравших в «оппозицию», тому явное свидетельство. Политическое многообразие от этого, конечно, сильно оскудевает, поиск компромиссов уступает место «дипломатии силы». Что в перспективе, чревато серьезными рисками, ведь единственно верное мнение может быть (о ужас!) ошибочным.
