Ядра и пули ложились со всех сторон. В течение одного часа я был задет четыре раза, первый раз относительно легко двумя пулями, затем пулей в левую руку, которая вырвала рукав моего мундира и рубашки… Вскоре я получил четвертую рану; пуля ударила меня в левое бедро и сбросила меня с лошади; это была моя 22-я рана, я вынужден бы покинуть поле боя; и я сообщил об этом маршалу Нею, войска которого смешались с моими.
Из воспоминаний Жана Раппа, генерал-адъютанта Наполеона, командовавшего 4 и 5 пехотными дивизиями 1 корпуса маршала Даву во время штурма Семеновских укреплений ок. 10 часов утра 7 сентября 1812 года.
Главное – не сбиться на перечисление банальностей. На известные сентенции о главном сражении кампании 1812 года, о величественных масштабах общеевропейского взаимного душегубства (задействовано с обеих сторон было около 300 тысяч мужчин; в русских, французских, саксонских, южнонемецких, польских, итальянских, голландских, испанских мундирах – парадно-разноцветных, а не походных, несмотря на прохладный утренник; к вящей, кстати сказать, радости кинорежиссера Бондарчука, разыгравшего полтора века спустя это же сражение силами 120 тысяч участников массовки – то есть в масштабе 1:2). О залпах тысячи орудий – 640 русских и 587 неприятельских.
Собственно, в целом канва событий вполне однозначна – при том, что о деталях спорят и спорят, тогда как выводы и их интерпретация и вовсе способны довести до форменных конфликтов. В 1824 году дело даже дошло до дуэли между участниками сражения: бывшим ординарцем Наполеона, издателем его мемуаров бароном Гаспаром Гурго и бригадным генералом Филиппом-Полем Сегюром, только что опубликовавшим свои собственные воспоминания.
Итак, вот она, эта канва. Ранним утром 5 сентября Наполеон приказал с ходу атаковать Шевардинский редут – опорный пункт левого фланга русской армии. В ходе упорного боя, редут был взят и это заставило Кутузова сменить позицию – развернуть фронт своих войск как бы на 45 градусов против часовой стрелки. Принялись строить новые опорные пункты – так называемые "Багратионовы флеши" на левом фланге и "Батарею Раевского" на правом. Надо сказать, что за двое суток ни те ни другие укрепления так и не стали чем-то серьезным – при том, что времени вроде бы хватало. Вообще же, поскольку выбор поля боя в той ситуации был прерогативой русских, Кутузов поручил эту задачу генералу Толю и его решением, как известно, остался недоволен. Однако, ничего иного искать не стал, словно бы махнув рукой – какая, мол, разница… Это строительство "спустя рукава" словно бы подтверждало французским наблюдателям нерешительность намерений Кутузова: то ли дать бой, то ли отступать к Москве дальше…
7 числа с раннего утра началось основное сражение и продолжалось часов до 6 пополудни. Несмотря на поразительное упорство и ужасающие потери обеих сторон – только убитыми около 25 тысяч человек, примерно в равной пропорции (что делает честь французам, весь день атаковавшим при меньшей артподдержке) – Бородинскй бой едва ли стал шедевром военного искусства. В самом деле, атака Шевардинского редута – чуть ли не единственное "креативное" тактическое решение Бонапарта. Два дня спустя, по сути, воевали его войска, но не он сам – опасаясь, что русские по своему обыкновению, вдруг исчезнут, так и не дав столь чаемого генерального сражения, французский император отказался от попыток обойти войска Кутузова глубоким маневром и, взамен, приказал идти всем во фронтальную атаку. Этим и заполнился весь тот страшный день – одни атаковали невзирая на потери, другие стояли насмерть и контратаковали при наличии возможностей. Обе стороны, впрочем, предприняли по одной попытке тактического флангового обхода – но и в том и в другом случае малоуспешно. Так, рейдом кавалерии Уварова и Платова Кутузов был настолько недоволен, что указанные генералы оказались обойденными в наградном представлении за "Бородинское дело". А о симметричном рейде польской кавалерии Понятовского Наполеон весьма ехидно написал даже в своем знаменитом 18 бюллетене: "и только 5 армейский корпус сражался за леса с переменным успехом". И это при том, что во всем остальном этот лживый документ описывает сражение как полный разгром русской армии, достигнутый незначительной ценой!
Вообще, в тот день Наполеон был на удивление пассивен – это подметили многие, некоторые отнесли это на обострившиеся урологические проблемы, однако не медицинские обстоятельства были здесь главными: мастеру высшего пилотажа воистину нечего делать при лобовой таранной атаке. И как раз безусловным успехом русского военного искусства является то, что навязав врагу столь скучную тактику, удалось лишить его важнейшего ресурса: тактического гения корсиканского самородка.
Теперь немного о результатах. К 6 часам вечера, после 12 часов боя, ситуация была в чем-то аналогична той, что сложилась к концу сражения при Прейсиш-Эйлау в 1807 году. Тогда Наполеон не знал, что русские предпримут с рассвета: продолжат ли бой или начнут отступление. Сейчас было так же – Кутузов оставил своему врагу поле боя, однако отошел, сохраняя боевые порядки, отстреливаясь и даже контратакуя помаленьку при всяком удобном случае. В средневековом, формальном смысле, когда контроль над "костями павших" считался важнейшим признаком победы, Бородино (или, как принято называть у французов, "битва при Москве-реке") стало победой Наполеона, ввиду чего значится в списке таковых, золотом начертанном на парижской Триумфальной арке. Более разумно, однако, оценивать результат, отталкиваясь от изначальных целей, которые преследовали стороны. Что касается Бонапарта, то непосредственные его цели перед сражением были следующим:
1) приведение основных сил русской армии в небоеспособное состояние
2) последующий беспрепятственный захват Москвы, находясь в которой предполагалось начать с царем переговоры о мире
Ясно, что вторая цель в результате все же была достигнута – но это была в принципе ошибочная цель. Говоря иначе, Наполеон совершил так называемую операционную ошибку второго рода – поставил ложную цель и, стремясь к ней, растратил все свои ресурсы. Первая же цель из указанных, по сути, не была достигнута вовсе. Русская армия не была разгромлена, напротив, с учетом доступности пополнения резервов, бородинские потери французов оказались для них едва ли не фатальными. О том же свидетельствуют и частности: пленных французами было взято крайне мало, артиллерийских трофеев также практически не было. Напротив, некоторое количество французских пушек, попало в руки их противника. 49 французских генералов было выведено из строя в тот день, 10 из них – погибли.
Сложнее говорить о целях русского командования. Полный разгром Наполеона на Бородинском поле вряд ли рассматривался как реальный вариант исхода. Кажется, можно было продолжать прежний сценарий: отступление вкупе с планомерным выжиганием за собой всех продовольственных и фуражных ресурсов. Войска Наполеона таяли от этого почти как от картечи. Возможно, однако, что главная цель здесь и впрямь, как считал Л.Н.Толстой, лежала в плоскости нематериальной – "пиарной", как сказали бы мы сейчас. Кутузов и, что важнее, стоявший за ним Александр I должны был получить дополнительную общественную санкцию на свои грядущие действия – особенно такие нерадостные, как отступление и оставление Москвы. Надо было разом продемонстрировать русскому обществу и решимость сражаться, и непреодолимую на данном этапе мощь врага. И в этом отношении реальный исход Бородинского сражения, его чисто военный баланс, серьезного значения почти не имел.