Рост доходов бюджета постоянно провоцирует правительство изыскивать новые способы эти деньги потратить. Кроме национальных проектов, к которым подверстываются государственные инвестиционные проекты и свободные экономические зоны, правительство теперь хочет поддерживать на бюджетные деньги и экспорт. Естественно, не весь экспорт, а только высокотехнологичный, то есть продукцию высокой степени обработки, продукцию машиностроения и наукоемких услуг.
При этом обоснование необходимости господдержки высокотехнологического экспорта выглядит достаточно интересно: правительство считает, что внутри России из-за слабого платежеспособного спроса населения рынка сбыта для высокотехнологичной продукции и услуг просто нет (что совершенно справедливо), поэтому единственным способом выживания для предприятий, производящих высокотехнологичную продукцию, является экспорт. Причем экспорт – это своего рода передышка, возможность пережить трудные времена, после окончания которых (когда доходы российского населения вырастут до приемлемого уровня) российские производители смогут вернуться на российский рынок.
Возможность освоения новых рынков сбыта вместо оскудевших старых – идея далеко не новая. Для России она особенно актуальна, так как в наследство от советских времен ей достался набор высокотехнологичных отраслей, обслуживающих интересы военно-промышленного комплекса. Сейчас, конечно, эти отрасли худо-бедно загружены (опять-таки за счет средств государственного бюджета или за счет иностранных военных заказов), но обслуживающая их технологическая периферия ведет тяжелую борьбу за существование. Так уж получилось, что кроме предприятий, выпускавших конечный военный продукт, в составе военно-промышленного комплекса были и заводы, специализирующиеся на производстве для оборонных заводов технологического оборудования, оснастки и инструментов. Кроме того, на военные заводы навешивались задания по выпуску гражданской продукции. Понятно, что в нынешней ситуации открытых рынков вся эта продукция сбывается с трудом, поэтому ее экспорт, как кажется нашему правительству, – единственный выход из сложившейся ситуации.
Несмотря на разбухший бюджет, с конкретными мерами господдержки правительство не слишком оригинально. В их состав включаются традиционное гарантирование экспортных кредитов, погашение части затрат по процентным платежам по экспортным кредитам, обнуление экспортных таможенных пошлин и фиксация таможенных сборов. Как можно предположить, осуществлять всю эту кредитно-гарантийную поддержку будет Банк Развития, конструируемый на месте Внешэкономбанка. Ничего другого в планах по поддержке экспорта не предусмотрено.
Никаких специальных обследований по тем зарубежным рынкам, на которые мы вроде бы собираемся поставлять свою продукцию, судя по всему, проведено не было. То есть, как всегда, имеется небольшой перечень строек в странах третьего мира, с которыми у нас когда-то были подписаны соответствующие соглашения о намерениях, но дальше дело не пошло. Этот крошечный список и является обоснованием для проведения политики стимулирования экспорта.
Таким образом, рассчитывать на увеличение объемов российского высокотехнологического экспорта нам вряд ли приходится. Да оно нам, собственно говоря, не очень-то и нужно. Конечно, идея поддержать высокотехнологичный сектор за счет проникновения на внешние рынки выглядит очень заманчиво, но больших поступлений это проникновение нам не принесет – очень уж специфическую продукцию производят бывшие советские оборонные заводы. Поэтому правительственные решения больше смахивают на поддержку отдельных предприятий и подотраслей, чем на стимулирование экспорта вообще.
В этом плане, если говорить уже не о стимулировании экспорта, а об экономическом развитии, имело бы смысл подумать о том, чтобы переориентировать деятельность данного круга предприятий на выпуск чего-то более конкурентоспособного именно для условий российского рынка. Может быть, не столь дорогого и «навороченного», но зато более подходящего к реальным потребностям. Подобная переориентация (которую раньше называли конверсией) стоила бы денег, причем гораздо больших, чем вялые мероприятия по поддержке высокотехнологичного экспорта, но и эффект от них был бы гораздо более существенным: собираясь стимулировать экспорт технологического оборудования и продукции высокой степени переработки, российское правительство одновременно намерено расширять импорт этого самого оборудования, так как считает, что другого пути обновить морально и физически изношенное оборудование, стоящее на российских заводах, у нас просто нет.
То есть получается достаточно противоречивая схема действий: стимулируется экспорт высокотехнологичной продукции, которая в России не может быть продана, и в то же время стимулируется импорт высокотехнологичной продукции, которая в России не производится, но которая очень нужна для обновления производственного аппарата промышленности. Правительство, судя по всему, не собирается осуществлять перепрофилирование предприятий, так чтобы они могли составить конкуренцию иностранным производителям аналогичного оборудования. Более того, оно, кажется, не собирается поддерживать даже те отрасли, продукция которых прямо предназначена для российского рынка, – например, авиационную промышленность. То есть для экспорта самолетов условия будут созданы, а для поставки на внутренний рынок – нет.
Мы видим, что вместо продуманной системной модернизации высокотехнологичного сектора российской промышленности очередные меры государственной поддержки являются минипрограммой для узкой группы получателей и приводят не к структурным сдвигам в экономике, а только к консервации ее структуры в неэффективном варианте.
