Вариант объединения двух трубопроводных компаний, одна из которых прокачивает нефть, а другая – нефтепродукты, был известен давно и давно обсуждался, но как-то без особого энтузиазма. По накалу страстей не сравнить, например, с обсуждением разделения РАО «ЕЭС» на несколько компаний с последующей продажей государственных пакетов акций некоторых из этих компаний частным инвесторам. Тем не менее, недрогнувшая рука верховного селекционера подписала указ, в результате которого из двух компаний получилась одна.
Само слияние до боли напоминает советскую практику объединения колхозов, когда к сильному и передовому хозяйству присоединяли слабое и отстающее, чтобы создать в итоге более или менее приличное хозяйство, и заодно убрать производственную единицу, портившую все отчетные показатели. «Транснефть» и «Транснефтепродукт» как раз очень сильно напоминают два таких колхоза. Первая корпорация растет как на дрожжах, спрос на ее услуги постоянно превышает предложение, она строит новые линии трубопроводов, в очередь становятся крупнейшие банки мира, желая прокредитовать ее, она, в конце концов, является инструментом государственного управления – и экономического, и политического. А вот о второй компании мало что известно, и как у нее идут дела, сказать трудно.
Тем не менее, стратегическое значение «Транснефтепродукта» ничуть не меньше, чем «Транснефти», и только по стечению обстоятельств эта компания не смогла занять в российском хозяйстве то же место, что и «Транснефть». Начнем с того, что стратегическое значение компании определяется значительной дешевизной транспортировки нефтепродуктов при помощи трубопроводов по сравнению с железнодорожными перевозками. Это станет тем более понятно, если учесть площадь территории, на которой располагаются российские потребители, а также то, что нефтеперерабатывающие заводы, на которых вырабатывается топливо, расположены достаточно неравномерно. То есть перевозки топлива для нашего хозяйства неизбежны, и бороться с ними можно только их удешевлением, а для этого трубопроводный транспорт – самое лучшее решение.
Из этого стратегического значения «Транснефтепродукта» вытекает несколько полезных моментов, которыми российское хозяйство давно уже пользуется. Во-первых, существует система подачи авиатоплива на аэродромы прямо по трубопроводам. Понятно, что для заправки перед каждым полетом авиалайнеры берут на борт очень большое количество топлива, поэтому его поставка должна вестись бесперебойно и в больших количествах, что и обеспечивает система «Транснефтепродукта». Во-вторых, у компании существует система кольцевого трубопровода вокруг Москвы, которая соединена с НПЗ, и позволяет снабжать нефтебазы, обслуживающие московский регион, с минимальными транспортными издержками. В-третьих, существует линия продуктопровода, связывающая между собой НПЗ Поволжья и Омский НПЗ, что позволяет дублировать поставки топлива из Европейской части России в Сибирь и обратно. И, в-четвертых, система продуктопроводов активно используется вооруженными силами для заправки военной техники, и в этом плане «Транснефтепродукт» является стратегически важным объектом для обороноспособности страны. Кроме того, сама трубопроводная сеть достаточно связана с другими видами транспорта, и в нее входят так называемые нефтеналивные пункты, через которые нефтепродукты могут перегружаться на речной, железнодорожный и автомобильный транспорт.
Но эти достоинства перекрываются двумя недостатками. Во-первых, в советские времена трубопроводная сеть так и не охватила всю территорию страны, и есть масса регионов, где линии нефтепродуктопроводов отсутствуют. А во-вторых, имевшиеся у «Транснефтепродукта» экспортные направления (первое – через Белоруссию в Польшу, и второе – на порт Вентспилс в Латвии) по хорошо известным причинам бездействуют. Поэтому, несмотря на экспортную переориентацию российской экономики, корпорация, которой все карты в руки, оказалась не у дел. Что сказалось, в частности, на ее загрузке, которая сейчас едва-едва превышает 50% пропускной способности. Для сравнения, «Транснефть» уже давно работает с загрузкой в 95%, и сможет увеличивать прокачку нефти только после строительства новых мощностей («Транснефтепродукт» сможет увеличить прокачку без дополнительных капиталовложений).
Помочь найти временный выход мог бы тот факт, что по продуктопроводам можно, в принципе, прокачивать и нефть. Видимо, это и явилось первым мотивом решения объединить две трубопроводные компании в одну. Пропускная способность продуктопроводов гораздо ниже, чем нефтепроводов, в первую очередь, из-за меньшего диаметра труб, но в любом случае, дополнение к уже имеющейся сети «Транснефти» новых мощностей существенно увеличит ее пропускную способность.
Другим мотивом объединения могло стать наличие в инвестиционном портфеле «Транснефтепродукта» нескольких интересных проектов с прокладкой продуктопроводов к Балтийскому и Черному морям. Сейчас таких трубопроводов нет, что существенно сдерживает экспортный потенциал российских НПЗ и является одной из основных причин, по которой мы больше экспортируем сырую нефть, а не топливо, хотя делать последнее гораздо выгоднее. «Транснефти», видимо, отводится роль инвестора, который сможет профинансировать реализацию этих проектов (или привлечь необходимые средства), так как самому «Транснефтепродукту» с его показателями производственной деятельности никто бы в долг не дал, а его собственная прибыль, увы, на финансирование инвестиционных проектов не тянет.
Таким образом, присоединение «Транснефтепродукта» к «Транснефти» выглядит вполне логичным шагом, хотя у него должен быть противник в лице РАО «РЖД». Понятно, что если «Транснефтепродукт» будет развиваться и строить новые линии трубопроводов, да еще и в экспортных направлениях, то он отнимет значительный объем перевозок и, соответственно, доходов, у железнодорожников. А ведь нефтяные грузы – одни из самых выгодных, и, во многом, именно за счет них железнодорожная компания компенсирует низкую прибыль или убытки по другим видам перевозок. Поэтому вокруг объединения вполне вероятно возникновение конфликтов, хотя выгоды этого шага, похоже, перевешивают все минусы. Да и в самом деле, возможно ли в наше время существование компании, у которой мощности загружены только на 50%?
