Обвиняемые в крышевании казино прокуроры выходят из тюрем — суд считает их неопасными. Почти спущенное на тормозах «игорное дело» ярко демонстрирует, что в России есть три закона: для работников ведомственных «корпораций», для простых граждан и для разрешения споров граждан с силовиками.
Фигуранты «игорного дела» с крышеванием подмосковных подпольных казино расходятся по домам. Накануне суд изменил меру пресечения на домашний арест бывшему прокурору Серпухова Олегу Базыляну. Вообще-то он должен был сидеть в СИЗО до 17 ноября 2012 года и статья у него была особо тяжкая, но.... Суд учел, что а) следствие почти завершено (то есть помешать ему бывший прокурор не в силах), б) он имеет двух малолетних детей, в) страдает рядом заболеваний, г) характеризуется с положительной стороны и имеет грамоту от Генпрокурора.
Фокус в том, что по данным «Коммерсанта», еще один фигурант дела одинцовский прокурор Роман Нимищенко вскоре тоже выйждет из СИЗО. И сидеть тогда останется лишь старший из обвиняемых Александр Игнатенко. Да и то не в российской тюрьме, а в польской, где он ожидает экстрадиции.
Суду, конечно, виднее, но кажется, что в данном конкретном случае перед нами настолько избирательное правосудие, что даже святых поздно выносить. Задерживали подмосковных милиционеров и прокуроров, подозревающихся в крышевании подпольных казино, напомним, силами Следственного комитета и спецназа ФСБ. То бишь ребята серьезные взяли других не менее серьезных ребят. Если отвлечься от ведомственного конфликта, то станет ясно, что доказательств должно было быть по полной программе — иначе бы вряд ли рискнули связываться. Такого рода вещи должен был санкционировать сам глава СКР Александр Бастрыкин, по всей видимости.
Последовавший за этим конфликт «разруливал» сам президент Медведев (см. Перековать резонанс на каналах). Не сказать, чтобы слишком удачно: даже на увольнение главы пресс-центра ФСБ, который запустил репортажи об операции по всем телеканалам, СКР с Генпрокуратурой продолжали обмениваться разнообразными шпильками (см. Отец за сына). Со второй попытки Медведеву удалось силовиков примирить (см. Закрыть казино войны).
Ибо изменение меры пресечения демонстрирует нам серьезный успех Генпрокуратуры в борьбе за своеобразно понимаемую нашими силовиками «честь мундира».
И теоретически у бывших подмосковных прокуроров «с небольшой помощью» прокуроров действующих имеется серьезный шанс добиться если не оправдания, то изменения статей обвинения и каких-нибудь совсем щадящих сроков.
Это, конечно, интересно выходит: смертельно больной менеджер ЮКОСа Василий Алексанян сидел до упора, мать двоих малолетних детей юрист того же ЮКОСа Светлана Бахмина вышла на свободу только после настоящей кампании в ее поддержку со стороны общественности и после отказа в условно-досрочном. Конечно, большая разница — они уже были осуждены. Но точно не были осуждены страдающие рядом заболеваний юрист и отец двоих детей Сергей Магнитский и предприниматель Вера Трифонова. И тот, и другая умерли от болезней в СИЗО. И эти случаи не единичны, просто к ним было привлечено очень много внимания.
Наконец, сейчас сидят в СИЗО матери малолетних детей, «панк-феминистки» из Pussy Riot и суд им исправно накидывает новые сроки ареста (20 июля стартуют предварительные слушания по делу) . Обвиняют девушек, кстати, в хулиганстве, а не в крышевании незаконных казино. Сложно сказать, наверно, общественная опасность трех бестолковых девиц куда выше опасности людей, подозреваемых в вымогательстве и сохранивших неплохие связи в силовых органах.
Ну что ж, бывший майор Денис Евсюков тоже положительно характеризовался, что не помешало ему убить несколько человек в московском супермаркете. Надо выпускать славного парня, видимо.
Превращение силовиков в особое сословие, которому позволено куда больше, нежели остальным гражданам, конечно, не говорит однозначно о становлении сословного общества или появлении «нового феодализма». Но что точно, так это то, что корпоративная этика и внутренняя культура силовых ведомств сильно влияет в России на правоприменительную практику. Фактически карать и миловать прокуроров могут только прокуроры, судейских — только судьи, безопасников — только безопасники.
Вмешательство извне возможно только с самого высокого этажа российской власти, где находится верховный арбитр. Даже соседние силовые корпорации могут лишь изредка и с позволения того же начальства вмешиваться в дела соседей и добиваться в этом успеха.
Кейс «игорного дела» как раз ярко продемонстрировал, что в России существуют некие государства в государстве — даже когда между ними начинаются войны, карать виновных в суде без позволения его ведомства сложно, если вообще возможно. На этом фоне все разговоры об очищении рядов полиции (не самого сильного силового ведомства) или борьбе с коррупцией и повышении открытости власти можно было бы и прекратить. «Бароны» силовых ведомств не сдают своих «вассалов», даже когда те очевидно неправы. Ну а для прочих, «обычных» граждан закон как раз работает.
Вообще, в России получается одновременно существуют три закона, хотя по форме это один и тот же закон. Первый и наиболее толерантный к обвиняемым в преступлениях — для представителей госвласти, не всех, но начиная с какого-то не самого низкого уровня. Второй — для простых людей. И третий — для решения конфликтных ситуаций между простыми людьми и отдельными представителями государства. И не дай Бог никому, как показывают кейсы того же Магнитского или бизнесмена Алексея Козлова, бороться с властью по третьему «закону».