Действующий президент России Владимир Путин победил на выборах главы государства, состоявшихся 18 марта 2018 года: как сообщили в Центральной избирательной комиссии после обработки 99% протоколов, он набрал более 76,6% голосов. Явка при этом составила около 67,5%.
Таким образом, за Путина отдали свои голоса более 56 млн человек. На втором месте оказался Павел Грудинин (выдвигался на выборы как кандидат от КПРФ, набрал 11,82%), на третьем – Владимир Жириновский (ЛДПР, 5,68%). За ними следуют: Ксения Собчак («Гражданская платформа», 1,66%), Григорий Явлинский («Яблоко», 1,04%), Борис Титов (Партия роста, 0,75%), Максим Сурайкин («Коммунисты России», получил 0,68%) и Сергей Бабурин («Российский общенародный союз» 0,65%).
О способах, с помощью которых был достигнут этот результат, и их отличиях от тех способов, которые использовались на выборах прежде, размышляет аналитик «Полит.ру» Василий Измайлов.
«Победа, которую одержал президент Путин на прошедших выборах, вызывает значительные споры о том, что это за мероприятие, насколько оно оправданно, в чем смысл достижения таких или иных цифр. Но в стороне от экспертного рассмотрения остаются вопросы не менее, а может быть, и более важные. Одним из таких вопросов является, как мне кажется, изменение представления о способе достижения результата.
Вчера мы уже имели возможность говорить о технологической составляющей этой проблемы. А сегодня мне хотелось бы обратить внимание на ментальную составляющую.
Что я имею в виду? За последние 15-20 лет мы всегда имели дело практически с одной историей успеха. Это история успеха, которую можно условно назвать силовой. Во главе ее всегда стояла некая личность (обычно – та же самая), которая представала перед публикой в облике всепобеждающего, всесокрушающего сильного волевого и действенного лидера.
Я бы даже в этом смысле вынес за скобку президента Путина (поскольку – как еще президенту себя позиционировать?), а говорил бы о других частных историях. Об истории Шойгу, об истории ряда нефтяных и газовых менеджеров, об истории Лаврова, в конце концов, пик популярности которого пришелся именно на рост силовой риторики. В случае с достижением политических результатов мы всегда имели дело с тем же самым.
Тут коллеги могут мне возразить, сказать: «Ну как же! Где, например, Владислав Юрьевич Сурков – и где силовая составляющая?» Отчасти они правы, отчасти – нет, поскольку Владислав Юрьевич был окружен некоторым сложно считываемым инфернальным облаком. В вашем сознании зачастую формировалось мнение, что он – человек «не отсюда», человек, который знает некоторую мистическую политическую тайну, и это знание позволяет ему добиваться желаемых политических результатов.
Не говоря уже о Вячеславе Викторовиче Володине, который, помимо своей крайней работоспособности, о чем мы уже имели возможность не раз вести речь, был человеком зачастую чрезвычайно жестким, причем жестким порой чрезмерно.
В случае же с нынешним руководителем кампании мы имеем дело с абсолютной технологией, причем с технологией, во главе которой стоит человек, ни прежде, ни сейчас, ни, вероятно, в будущем не замеченный в пристрастии к силовым методам. И это, как мне кажется, существенно перекраивает картину представлений о возможности добываться результата в современных условиях.
Возможно, возникает иллюзия, будто то, о чем мы говорили вчера (а именно – о технологической составляющей победы) является правильным и единственным способом и путем достижения цели. Это не так, поскольку нынешние руководители внутриполитического блока – люди чрезвычайно искушенные, умеющие играть (а как на этой площадке не играть?) чрезвычайно тонко и умно.
И, кстати, – помните, как у Пушкина? «Старик, по-старому шутивший: отменно тонко и умно, что нынче несколько смешно» – это вовсе не выглядит смешно. А выглядит настолько глубоко и правильно, что всякая внутренняя тактика очень хорошо упакована во внешнюю стратегию.
Конечно же, та технологическая составляющая, о которой мы говорили, является не единственным, а, возможно, даже и не главным способом достижения результата. Но снятие некоторого «силового флера» с успеха, который достигается в условиях современной России, привыкшей к несколько другому обращению и отношению, как мне кажется, может вывести нас на принципиально новые управленческие решения, которые, возможно, предстоит принять в ближайшие шесть лет», – сказал Василий Измайлов.
