См. также:
Как бы то ни было, в феврале 1446 г. Василий в довольно узком кругу приближенных отправился с семьей в Троицкий монастырь. 12 февраля ночью заговорщики ворвались в Москву и без сопротивления с чьей-либо стороны установили над ней контроль, взяв в плен мать и жену Василия. Через пару дней Н. К. Добрынский захватил самого Василия прямо в храме Троицкого монастыря. Бежать удалось лишь детям великого князя – с немногими сохранившими верность боярами они, в конце концов, добрались до Мурома.
Василия привезли в Москву, в дом Шемяки в ночь на 14 февраля. А через два дня, ночью с 16 на 17 февраля, ему выкололи глаза – Василия Второго повалили на пол, придавили доской, после чего вооружившийся ножом конюх Берестень сделал свое дело, довольно сильно изуродовав князю лицо. 20 февраля 1446, в воскресенье, Василия Темного вывезли в Углич, где он должен был жить в заточении. Софью Витовтовну отправили в Чухлому.
Тем не менее, сказать, что вся власть перешла тогда к Шемяке все-таки нельзя: правильнее назвать сложившуюся ситуацию двоевластием – чем-то очень похожим на ситуацию какого-нибудь 1608 года, когда часть территорий хранила верность Шуйскому, часть – Тушинскому Вору, а иные – вообще непонятно кому. Здесь было что-то подобное – захват Москвы был для Дмитрия Юрьевича не финалом, а скорее началом борьбы за верховную власть. Теперь предстояла сложнейшая работа по сплочению вокруг своего трона влиятельных людей и т.д. При том, что общая ситуация (экономическая в первую очередь) была крайне напряженная, а интенсивная покупка лояльности требовала средств. Мы знаем лишь о двух последовательных девальвациях монеты – сиречь, уменьшению ее веса – проведенных тогда Шемякой – но уже это говорит о многом…
Так или иначе, власть его была слаба: он даже не решился силой захватить сидящих в Муроме детей Василия Темного. И Бог один знает, как рассуждал Дмитрий Шемяка, решивший в конце концов оставить своего ослепленного врага в живых! Время показало, что с циничной позиции политической целесообразности это было роковой ошибкой – репутации Шемяки уже был нанесен удар ослеплением врага, убавить можно было мало что, а вот то, что Василий Темный станет центром кристаллизации сопротивления Шемяки несложно было и предвидеть.
Как бы то ни было, детей Темного заполучить удалось – Шемяка отрядил для этого рязанского архиепископа Иону – будущего первого русского автокефального митрополита. (Муром принадлежал как раз его епархии.) С архиепископом сыграли в темную: в Муроме он дал от лица Шемяки крестное целование, что дети будут неприкосновенны и охранявшие их бояре Василия Темного поверили – понимая, должно быть, что в случае их отказа поход Шемяки на Муром станет неминуем: отпрыски Темного, предположим, еще смогут куда-то бежать (в Казань, Орду, Литву), а вот владения князей Ряполовских и прочих верных Василию лиц будут отняты стопроцентно. В общем, дети (и среди них Иван Васильвевич, будущий Иван Третий Великий) были привезены к Шемяке в Переяславль, где тот находился, а 9 мая 1446 г. их отправили в Углич к отцу, то есть – в тюрьму. Это было прямым нарушением крестного целования, что тоже создало прецедент в какой-то степени. Иона же с согласия Шемяки занял в Москве вакантный со времен бегства униата Исидора митрополичий двор.
Уже летом 1446 г. начались перманентные боевые действия между войсками Шемяки и сторонниками пленного Василия Темного. При этом успехи сторон были как бы мерцающими – а равно и составы коалиций: те или иные князья все время переходили из одного лагеря в другой, отъезжали в Литву и т.д. В конце концов Шемяка решил погасить гражданскую войну путем компромисса – приехав в Углич вместе с собором церковных иерархов, он совершил церемонию примирения: Василий в публичной клятве признал свои вины, покаялся, признал власть своего двоюродного брата, за что был выпущен из заточения и получил в удел Вологду. Это решение оказалось для Шемяки роковым.
Освободившись, Василий Темный сперва действительно отправился в Вологду, но затем уехал в Кириллов монастырь, где игумен Трифон освободил его от крестного целования, как данного под принуждением, и благословил на борьбу с Шемякой. Два года спустя Василий отплатит Трифону за эту услугу назначением последнего архимандритом придворного Новоспасского монастыря: это человек вообще станет одним из наиболее близких к Темному лиц. Затем, обрастая по дороге новыми и новыми сторонниками, Василий отправился в Тверь, где заручился поддержкой местного князя, прежде хранившего нейтралитет в московских сварах: Борису Александровичу была обещана Ржева, а с его дочерью Василий Темный обручил своего старшего сына Ивана. Шемяка выступил на Тверь, но, дойдя до Волоколамска, остановился: силы его таяли день ото дня – фактически, верными ему остались лишь Кострома, Галич, Вологда. Новгород хранил нейтралитет, а большая часть остальных земель взяла сторону Василия Темного. На рождество 1446 г. отряд под командованием М. Б. Плещеева, совершив неожиданный марш-бросок, вошел в Москву, оставленную без заметного воинского контингента. Жители были приведены к присяге Василию Темному, а наместник Шемяки бежал. Основные же силы Темного вместе с его тверскими союзниками двинулись к Волоколамску. Шемяка и его союзник Иван Можайский бежали, оставив на произвол судьбы верную им Ржеву – этот маленький город осадили основные силы Василия Темного, однако сдаваться он не хотел, как видно не ожидая ничего хорошего от тверской юрисдикции. Шемяка, впрочем, послал потом небольшой отряд деблокировать этот город, однако потерпел неудачу – посланные были разбиты, в плен попало около 500 человек.
Из-под Волоколамска Шемяка двинулся в Галич, где, однако, пробыл недолго – оттуда он сперва ушел в Чухлому, забрал с собой томившуюся там Софью Витовтовну и с этой ценной заложницей отбыл в Каргополь. (Отсюда он все-таки отправил в Москву мать своего врага.) Есть данные, что примерно в это время Иван Андреевич Можайский совершил очередной (но не последний) кульбит – переметнувшись к Темному. Василий Второй же в это время, не вступая в Москву, предпринял, задействовав большую часть своих сил, поход на Углич. Город капитулировал после недельной осады и интенсивного артиллерийского обстрела. Шемяка отступил в Галич. 17 февраля 1447 г. Василий Темный торжественно вошел в Москву.
Последующие три года – вплоть до 27 января 1450 г., когда войска князя В. И. Оболенского разбили Дмитрия Шемяку под стенами Галича, после чего город сдался подоспевшему Темному – были наполнены вполне хаотичной, на взгляд со стороны, деятельностью сторон по сколачиванию союзов, привлечению к участию в конфликте Литвы, татар, Новгорода, нижегородских князей, церковных иерархов и пр. Казалось бы, Василий Темный имел подавляющее преимущество над своим противником – однако, в реальности этот перевес был, по всей видимости, весьма шатким. А, кроме того московской власти приходилось отвлекать значительные ресурсы на решение проблем (прежде всего – внешнеполитических), никак не связанных с противостоянием с Шемякой. За это время стороны даже пару раз заключали докончания – и столько же раз их нарушали. Одно из них, кстати, было заключено в результате похода войск Темного на Галич еще в 1447 г. – Василий продвинулся до Костромы и там вступил в переговоры. Ту же Кострому потом, 13 апреля 1449 г., пытался уже взять Шемяка… В общем – годы были веселыми и насыщенными: тут и очередной мор, собравший в 1448 свою жатву по всем городам Руси, и поставление без санкции Константинопольского патриарха в том же году Ионы митрополитом Московским…
В общем, после падения Галича участь Шемяки была предрешена – хотя агония растянулась еще на три с лишним года. Это время Дмитрий Юрьевич провел в основном в Новгороде, приютившем его без особого восторга. Оттуда, впрочем, князь совершал довольно продолжительные рейды на север – на Устюг и в прилегающие области, где пытался сколотить некое свое государство. Власть Василия в Москве, тем временем, наращивала мускулы, приближая финал этого затянувшегося сериала. Наступил же он лишь 17 июля 1453 г., когда, после двенадцатидневной болезни Дмитрий Юрьевич Шемяка "умре от отравы" в Новгороде.
Это был редкий в истории политических преступлений случай, когда мы с высокой вероятностью знаем реальные подробности дела. Отрава вроде бы была привезена из Москвы великокняжеским дьяком Степаном Бородатым – выдающимся интеллектуалом по меркам того времени, и передана серьезным новгородским людям, чуть ли даже не посаднику Исааку Борецкому. Они вошли в контакт с поваром Шемяки по прозвищу Поганка(!), который и приготовил отраву "в куряти". Радостное известие в Москву принес подьячий Василий Беда(!), пожалованный за это званием дьяка.
Возможно, именно этот поступок всплыв в мозгу летописца, оставившего на полях летописи рядом с записью о смерти великого князя московского Василия Второго в 1462 г. краткую пометку: "Июда, душегубец, рок твой пришед!"
На «Полит.ру» публиковались материалы о Василии Темном, нашествиях Тамерана (1 и 2) и Тохтамыша , походах Дмитрия Донского.
