Жители Таймыра выступают за возвращение Таймырскому Долгано-Ненецкому муниципальному району Красноярского края статуса автономного округа. Эксперт комментирует процессы укрупнения и разукрупнения регионов в России.
О том, что инициативная группа жителей Красноярского края добивается референдума о возвращении Таймырскому Долгано-Ненецкому муниципальному району статуса автономного округа, сообщила газета «Коммерсантъ». По словам активистов, после объединения на Таймыре стали жить хуже: осложнилось решение многих вопросов, прежде решавшихся на уровне местной власти.
«В Дудинке паспорт можно оформить, справки Росреестра заказать. Но чтобы оформить разрешение на оружие, нужно ехать в Норильск. Роспотребнадзор, жилищная и трудовая инспекции справки удаленно не предоставляют», – приводит издание пояснения Стэллы Кох, члена инициативной группы по проведению референдума.
Напомним, Таймырский автономный округ как отдельный субъект Российской Федерации существовал до 2007 года. Он присоединился к Красноярскому краю на основе результатов референдума 2005 года. Опрошенные газетой эксперты убеждены, что провести референдум по возвращению статуса автономного округа края у жителей Таймыра не получится.
По мнению представителя Ассоциации коренных малочисленных народов Таймыра Геннадия Щукина, краевые власти недопонимают специфику Таймыра, в том числе и транспортные проблемы этой слабо заселенной территории. Действительно, в красноярском заксобрании считают, что жители Таймыры преувеличивают проблемы, а самостоятельность только навредит этой территории.
Как пояснила газета Директор региональных программ Независимого института социальной политики Наталья Зубаревич, автономные округа в настоящее время «не имеют ни ресурсов, ни возможностей отыграть назад», хотя все бывшие автономии недовольны объединением. «Федеральная власть приняла такое решение», – подчеркнула она, отметив, что, например, Корякский автономный округ в результате объединения с Камчатской областью потерял рабочие места. Кроме того, по словам Зубаревич, коряки оказались оторваны от центра: билеты на самолет до Петропавловска-Камчатского стоят почти столько же, сколько до Москвы.
Прокомментировать для «Полит.ру» процесс укрупнения и возможного разукрупнения регионов в России согласился Илья Гращенков, руководитель Центра развития региональной политики. По его мнению, укрупнение произошло потому, что федеральному центру оно было выгодно в плане организации управления, и в настоящее время нет признаков того, чтобы выгодным стал обратный процесс.
«Что было предпосылками для начала укрупнения? Система вертикализации власти предполагала, что власть на местах надо передавать наиболее эффективным с точки зрения федерального центра руководителям. Поэтому под некоторых губернаторов специально и сливались регионы – как это было сделано, например, с Пермским краем, в который вошел Коми-Пермяцкий автономный округ, или с Таймыром, который вошел в Красноярский край. То есть, считалось, что в регионах сидят мощные и достаточно лояльные центру губернаторы, а территории, которые к этим регионам прилегают и на которых могут быть какие-то конфликты местной власти с федеральными промышленными группами, надо просто централизовать. Центру это было удобно.
Плюс приводились доводы о том, что мы экономим на правительственном аппарате и так далее. Все это, на деле, было абсолютно номинально: если бы федеральной власти было в какой-то мере выгодно, наоборот, чтобы регион раздробился, естественно, нашлась бы тысяча и одна причина, по которой именно разделение стало бы экономически выгодно. Словом, экономия на правительственном аппарате получилась крайне незначительной – в особенности с учетом того, что за последние десять лет количество чиновников в принципе выросло на 70%.
Возможно ли теперь разукрупнение? Памятуя об алхимической формуле «Сгущай и разжижай», я бы сказал, что все возможно. В какой-то момент ситуация может повернуться таким образом, что разукрупнение станет единственной реальной возможностью как-то наладить жизнь на местах. Ведь реально проблема «вертикали власти» состоит в том, что она работает, только когда есть деньги. Тогда любые проблемы местного, локального характера решаются за счет федеральных вливаний. А когда денег нет – увы.
Конечно, когда рыбак из Приморья, например, может на «прямой линии» попросить Путина помочь выплатить ему задержанную зарплату, ему ее выплатят. А остальной год он, выходит, должен ждать, пока будет «прямая линия» с президентом? Словом, когда вертикаль демонтируется или разбалансируется (а сейчас мы видим ее разбалансировку, так как денег нет), возникает вопрос, как жить дальше. И ответ на него, безусловно, лежит в плоскости передачи каких-то полномочий на места. Вопрос в том, кому и как их передать. Это ведь местное самоуправление, какие-то автономии.
Вообще вопрос автономий достаточно традиционен для России, Россия ведь Федерация, и в ней есть какие-то территории, которые привыкли жить автономно – полагаясь на свои силы, свой уклад, свой образ жизни. Для федеративного устройства нормально иметь какие-то автономные единицы. И думаю, чем экономическая ситуация будет тяжелее, тем активнее эти автономии будут требовать полномочий.
Я бы тут, может быть, даже привел в пример Крым, который сейчас проходит стадию некоего разочарования – не столько от присоединения к России в целом, сколько от действий российских чиновников. Потому что крымчане пока не успели окончательно привыкнуть к нашей системе вертикализации, к вхождению российских бизнес-структур в управление регионом. И сейчас Крым несколько растерялся – особенно Севастополь, где начались какие-то протесты по разным местным вопросам. О чем это говорит? О том, что Крыму, наверное, с точки зрения экономики было бы логичнее предоставить некую автономию в плане внутреннего функционирования. Хотя и понятно, что по политическим соображениям автономия для Крыма сейчас невозможна.
Понятно, что Таймыр, где сейчас начинают добиваться референдума по возвращению статуса автономии, – это принципиально другая территория. Придание ей автономного статуса позволило бы Таймыру решать задачи не так, как решает их Красноярский край, считающий краеугольным камнем своего развития наращивание промышленного потенциала. Таймыр в этом отношении находится на задворках Красноярского края. Однако Таймыр является в своем роде знаковой для России территорией и, обладай он автономией, он мог бы иметь и какие-то свои пути развития. Да, он не может быть промышленным участком Красноярского края, но может быть некоей особенной территорией, для которой надо сформулировать ее собственную повестку. В составе же Красноярского края об этом речи не идет.
Это как с Марий Эл, где вроде бы есть неплохие запасы нефти. Однако эти запасы никогда не разрабатывались, потому что рядом с Марий Эл есть Татарстан, регион с состоявшейся нефтяной экономикой. И, конечно, тут имеет место некий лоббизм, но в итоге все соглашаются с тем, что зачем нам нефть Марий Эл, если она есть в Татарстане. Марий Эл, может быть, тоже не отказалась бы от автономии – чтобы свою нефтяную вышку поставили, сами нефть качали и сами же распределяли доходы от нее, конечно. Так что с экономической точки зрения разукрупнение могло бы быть выгодно многим территориям.
Но надо сказать, что есть и территории, заинтересованные в укрупнении – например, депрессивные регионы, где вообще неясно, что делать, чтобы им развиваться.
Не знаю, что собирается делать со своей автономией Таймыр, если когда-либо ее получит, но некая автономия в плане культурного бытия и образа жизни на таких территориях была всегда. И задачей властей обычно было как-то поддержать ее, не дать погибнуть традициям, при этом предоставив свободу в бытовых вопросах – например, как на других северных территориях, давая разрешение добыть кита, забивать оленей, если это нужно.
Российская Федерация должна помнить о том, что она – именно федерация, должна учитывать эти, может быть, микроскопические интересы входящих в нее территорий. Ведь федерация на том и строится, что государство гарантирует защиту этих интересов за счет территориальной целостности. И она должна предоставлять таким территориям право местного самоуправления. Но Россия с федерализмом в некотором роде заигрывает – по сути, нынешняя структура власти имеет признаки унитарного государства.
По сути, если бы мы перешли и официально к унитарному государству, ничего ужасно не случилось бы – фактически, у нас в управлении уже наблюдается то же, что в унитарных государствах. Я бы сказал, что у нас сейчас устройство государства на 70% унитарное и только на 30% – федеративное, причем федеративное оно в тех вопросах, в которых центру разбираться просто неинтересно.
Стремление все объединить, чтобы было удобно управлять, просматривается и в самих институциях: округа, полпредства, под ними – губернаторы, еще ниже – мэры… конечно, центру удобнее в случае нужды вызвать к себе полпреда, чем разбираться со всем остальным. Но все же и полпредства себя не оправдали, так что стало ясно: объединение до уровня федеральных округов тоже неэффективно
И все же я думаю, что никаких шагов в сторону разукрупнения в обозримом будущем не будет сделано, а в сторону укрупнения они, возможно, и будут – по политическим мотивам. Причем если смотреть на дальнюю перспективу, то, думаю, центробежные силы сохранятся, пока нарастает экономический кризис. Чем дальше он будет нарастать, тем они будут делаться больше. Ну, а там уже станет видно, что власти предпримут», – сказал Илья Гращенков.
Укрупнение регионов в России началось в 2003 году и по инициативе федерального центра. Открытых противников у объединения Красноярского края с Таймырским и Эвенкийским автономными округами в 2005 году не было, хотя, как утверждают СМИ, для обеспечения явки на референдум по этому вопросу власти задействовали весь имеющийся административный ресурс.
