1 июня 1595 г. несколько епископов и архимандритов Киевскоймитрополии во главе с митрополитом Михаилом Рогозой составили для передачикоролю Сигизмунду III и папе Клименту VIII акт, содержащий условия вступления православных епархий РечиПосполитой в унию с Римско-Католической церковью. Вот некоторые из них,касающиеся основных (весьма немногих) догматических расхождений католицизма иправославия – об исхождении Св. Духа от Сына Божьего, о Чистилище, о Св. Причастиии т.д.
1. "о Св. Духе исповедуем, что он исходит не от двухначал, не двояким исхождением, но исходит из одного начала, как источника – отОтца через Сына;
2. все наши литургии – Василия Великого, Златоуста иЕпифания или преждеосвященных даров, все наши молитвы и все вообще обряды ицеремонии Восточной церкви желаем сохранить в совершенной неизменности исовершать на нашем языке;
3. таинство Евхаристии, как было у нас всегда, дапреподается под двумя видами, равно и таинство крещения и его форма да остаютсяу нас, как было до сих пор без всякой перемены и прибавления;
4. о чистилище не возбуждаем спора, но желаем следоватьучению церкви. И новый календарь, если нельзя удержать старого, примем, но сусловием, чтобы порядок и образ празднования нами Пасхи и все прочие нашипраздники, в том числе и праздник Богоявления 6-го января, несуществующий вримской церкви, остались неприкосновенными и неизменными;
5. не принуждать нас к крестному ходу в праздник ТелаХристова, у нас несуществующий, и ко всем другим римским праздникам ицеремониям, каких нет в нашей церкви;
6. супружество священников наших должно оставатьсянеизменным;
7. митрополия, епископии и другие духовные должности у насотдаются людям не иной нации и веры, как только русской и греческой. И мы просимкороля, чтобы он по нашим канонам оставил за нами – духовными – право избиратьна вакантные кафедры, митрополитанскую и епископские, по четыре кандидата, изкоторых одного он будет утверждать сам;
8. епископы нашего обряда не должны ездить в Рим за получениемхиротонии и ставленных грамот, а по прежнему пусть посвящаются нашиммитрополитом. И сам митрополит, хотя и будет обязан ездить в Рим за ставленойграмотой, но должен посвящаться по возвращении из Рима нашими епископами здесьна месте;
9. просим, чтобы митрополиты и епископы нашего обрядаимели место в сенате наравне с римскими епископами;
10. указыоб открытии генеральных сеймов и провинциальных сеймиков должны быть адресуемыи к нам;
11. просим,чтобы распоряжения из Греции с прещениями против нас не допускались сюда и неимели никакой силы; чтобы духовные лица нашего обряда, которые не захотят намповиноваться, лишались бы права священнодействовать; чтобы епископы и монахи изГреции не совершали в наших епархиях никаких треб в подрыв унии;
12. если бывпоследствии кто-нибудь из людей нашего обряда захотел принять обряд римский,это не должно допускаться, ибо мы будем в одной церкви под властью одного папы
...
19. да не возбраняется нам звонить в колокола в нашипраздники, носить к больным св. Тайны открыто по нашему обычаю и совершатьторжественные крестные ходы;
20. монастыри и храмы нашего обряда да не обращаются вримские церкви; а если кто из католиков опустошит их, то должен исправить ивновь выстроить;
21. коллегии или духовные братства, недавно учрежденныепатриархами и утвержденные королем в Вильне, Львове, Бресте и др. местах, еслиони согласятся принять унию, пусть останутся в целости, но только в подчинениимитрополиту или епископу той епархии, в которой находятся;
22. да позволенобудет нам иметь семинарии и школы греческого и славянского языка, такжетипографии для печатания книг, под надзором митрополита и епископов, безразрешения которых ничего не должно издаваться
При том, что принявшее акт собраниене являлось собором митрополии, ему придали статус Соборного послания:
"Поручаем эти артикулы нашимуважаемым собратьям – епископам: Владимирскому Ипатию Потею и Луцкому КириллуТерлецкому, чтобы они испросили на них, от нашего и своего имени, утверждение уверховного первосвященника и короля. И тогда мы, успокоенные касательно нашейверы, таинств и обрядов, тем смелее и без всякого стеснения совести приступим ксоединению с римской церковью, чтобы и другие, видя, как все наше остается вцелости, охотно следовали за нами".
Так был сделан решающий шаг внаправлении Унии, окончательно установленной Собором в Бресте 9 октября 1596 г. на основании папскойбуллы от 23 февраля 1596 г.
Данный сюжет до сих пор является визвестном смысле болевой точкой исторического сознания множества людей – и нетолько глубоко православных или глубоко католиков, для которых он связан свероотступничеством / борьбой с вероотступничеством. Не менее остро еговоспринимают и, казалось бы, далекие от религиозной озабоченности люди –русские, украинцы, белорусы. Для кого-то это – печальный пример тактическойпобеды злобного Запада, не смыкающего глаз в мыслях об уничтожении русскогонарода. Для кого-то – пример попытки прорыва украинского/белорусскогонационального чувства к эмансипации от Москвы, так сказать, шаг"евроинтеграции". Кто-то же назовет данное событие началомвнутреннего, религиозного раскола народа Украины…
Мы же все-таки попытаемся, избегнувпартийности, дать здесь краткие соображения по поводу столь чувствительногопредмета – не претендуя ни на богословские глубины, ни на полноту историческогоизложения истины в последней инстанции.
Прежде всего, стоит сказатьнесколько слов вообще о религиозной жизни западнорусских земель, то есть тойчасти Киевской Руси, что оказалась в ХV-ХVIIвеках под властью Литвы и Польши, а с 1569 г. – объединившей их Речи Посполитой.
Напомним, что до избрания Москвойсобственного, автокефального митрополита в 1448 г., все русские земли врелигиозном отношении представляли собой одну митрополию – Киевскую,подчинявшуюся Константинопольскому (Вселенскому) патриарху. Затем Москваотложилась от Царьграда (еще не завоеванного турками!), что почти автоматическипривело к расколу: на территории Литвы появился свой Киевский митрополит,по-прежнему подвластный Костантинопольскому патриарху. Также напомним, чтоповодом для всего этого послужила Флорентийская уния, принятая Константинопольскимпатриархом в 1439 г.и отчасти дезавуированная Византийским императором лишь в 1451 г. – когда московскаяцерковь уже окончательно "ушла".
Итак, с 1448 г. западнорусские землизажили отдельной от Москвы религиозной жизнью – довольно специфической инеоднозначной. Первым делом отметим, что это было православие вомногоконфессиональном государстве: помимо доминирующего католицизма и еврейскихобщин, в Литве и Польше с ХVIвека появляются мощные и деятельные протестантские общины, причем разноготолка: лютеране, кальвинисты, анабаптисты, меннониты, так называемые ариане…При этом Польша в плане веротерпимости была тогда едва ли не самым либеральнымгосударством Европы: в ней, в отличие от Московии, допускался сравнительносвободный добровольный переход из одной конфессии в другую – во всяком случае,из православия можно было выйти, не боясь, что тебя сожгут за это на костре. В ХVI веке Реформация в Европепородила резкую интенсификацию интеллектуальной жизни вообще и богословия вчастности. И протестанты, и католики организовывали новые университеты, писалии печатали невиданными доселе тиражами полемические сочинения, оттачивалиприемы диспутов и старались повысить привлекательность своих институций длясветской публики. В шестидесятые годы ХVI века в Польшу и Литву пришел орден Иезуитов со своими обширнымиобразовательными программами и новаторскими технологиями обучения – все этопривело к тому, что и православные активизировали духовно-просветительскуюдеятельность. Кульминацией этого процесса станет создание в 1634 г. митрополитом ПетромМогилой Коллегии в Киеве – первого высшего учебного заведения в православныхславянских странах – унаследованного затем Москвой и сыгравшего важную роль винтеллектуальной истории России ХVII – ХVIIIвеков.
Но это будет потом – почти черезсто лет. Пока же, как ни странно, в наметившимся православном просвещениизаметное участие приняли выходцы из… Московии. Причем, чаще всего – выходцывынужденные. Такие, как бывший троицкий игумен Артемий, осужденный намосковском Соборе 1554 г.,бежавший в 1564 г.в Литву князь Андрей Курбский или первопечатник Иван Федоров со своимипомощниками, чья московская типография была разгромлена. Эти люди вместе скрупными православными магнатами Литвы – кн. К. Острожским, Г. Ходкевичем и др.– занимались приобретением рукописей, организацией переводов, создавали школы.
Так, Курбский, будучи уже немолодымчеловеком, изучил латынь, риторику и диалектику. Причем более молодого своегородственника – кн. М. Оболенского – убедил получить образование правильнымобразом: тот три года учился в Краковском университете, после чего еще два годадоучивался в Италии. По возвращении именно он вместе с игуменом Артемиемсоставили костяк переводческой группы князя Курбского.
Так, Иван Федоров, бежав из Москвы,обосновался в Заблудове – имении Ходкевича. Здесь в 1569 г. он напечатал порукописи ХIV века"Евангелие Учительное", затем, годом позже, Псалтырь и Часослов. КогдаХодкевич умер, печатник вместе с типографией перебирается во Львов, где в 1574 г. печатает Апостол. Ещеодна русская типография возникает в Вильне – она принадлежит Козьме и ЛукеМамоничам, богатым виленским купцам, членам городского совета. Туда переезжаетиз Заблудова Петр Мстиславец, помощник Ивана Федорова. (Впрочем, настоящимрусским первопечатником был, по-видимому, Франциск Скорина, напечатавший вПраге в 1517-1520 г.23 книги из библейского свода, переведенные им с церковнославянского настаробелорусский.) В 1579 г.типография Федорова обанкротилась. Но Константин Острожский вызывает Федорова ксебе в Острог, где ставит его во главе своей, специально заведенной типографии.Именно здесь сформировался тогда главный, по сути дела, центр русского просвещения– а одним из важнейших продуктов его деятельности стала знаменитая ОстрожскаяБиблия.
Это было первое печатное изданиеполного собрания библейских книг православного канона, изданное типографскимспособом. За основу была взята рукописная так называемая Геннадиева библия –свод, выполненный в 1490 г.по указанию новгородского архиепископа Геннадия, – первая, в свою очередь,практически полная библия на церковнославянском языке. Тогда, в 1490 г., часть библейскихкниг, отсутствовавших в славянском переводе, переводили с греческого, с т.н."Библии семидесяти толковников". Однако, некоторые книги (и не так ужмало), не найденные в греческом переводе, переводили с латинской Вульгаты Св.Иеронима. И совсем небольшую часть переводили по первоисточнику – т.е. сдревнееврейского. Для издания Острожской библии 1580-1581 г. князь Константинсумел добыть не только Геннадиеву, но и ряд других рукописных библий,присланных отовсюду – из Москвы, Греции, с о-ва Крит, из Константинополя и т.д.Греческий текст брался из двух французских изданий. В итоге, следованиеВульгате в Острожской библии заметно меньше, чем в Геннадиевой, однако оно всеравно довольно ощутимо. Как бы то ни было, именно это издание было перепечатанов Москве в 1663 г.– впервые в юрисдикции московского царя. И только лишь в 1751 г. т.н. Елизаветинскаябиблия пришла на смену Острожской как результат многолетней работы синодальныхпереводчиков.
Побочным результатом издательскогопроекта стала организация Острожской школы – среднего православного учебногозаведения, созданного по типу иезуитских коллегий. В самом деле, съехавшиеся вОстрог ученые люди как нельзя лучше подходили для преподавания в такомзаведении. Первым ректором школы, кстати сказать, был отец Мелетия Смотрицкого– знаменитого автора первой научной грамматики церковнославянского языка, покоторой потом учился Ломоносов. Он же, само собой, принимал активнейшее участиев редакторской работе при издании Библии.
Характерно, что Острожская школабыла не единственным заведением подобного рода в Речи Посполитой. Еще однуаналогичную школу основал и финансировал Курбский в Ковеле, еще одну – князьСлуцкий в Слуцке, были и другие. А вот с восточной стороны русско-польскойграницы в этом отношении была тишь да гладь: никаких результативных попытоксоздать хотя б среднее учебное заведение не предпринималось там едва ли не доконца первой трети ХVIIвека.
