Российскому бюджету немного не везет. Привыкнув к большому потоку доходов за несколько лет хорошей международной конъюнктуры и почему-то решив, что этот поток будет вечен, российские власти испытали шок, столкнувшись с падением мировых цен. Вследствие этого падения доходы бюджета резко снизились, вызвав к жизни давно забытые процедуры внутригодового пересмотра бюджетных показателей. Пересмотра, естественно, в сторону сокращения, так как доходы от обложения экспорта и импорта резко ушли вниз, пробив в бюджете большую дыру.
Надо отдать должное Министерству финансов: к ухудшению ситуации, хотя бы в краткосрочном периоде, оно оказалось более или менее готово. Накопив большой Стабилизационный фонд (сейчас - Резервный фонд и Фонд национального благосостояния), Минфин смог, несмотря на падение текущих доходов, выполнить бюджетные обязательства уходящего года. Однако любые резервы не вечны, и рано или поздно приходится задуматься над тем, как жить в условиях резко сократившихся ресурсов.
Пока, повторяем, падение доходов компенсируется за счет накопленных средств, но хватит их от силы на год или два, а потом бюджетный дефицит вылезет на поверхность во всей своей неприглядности. Тем более что падение доходов от внешней торговли (которое, собственно, и было основой разбухания бюджета несколько последних лет) будет достаточно длительным. Цены на нефть и газ ушли вниз из-за падения мирового спроса, а импорт упал из-за девальвации рубля. В сочетании с падением внутреннего производства это должно иметь для бюджета катастрофические последствия.
Ситуация усугубляется еще тем обстоятельством, что государство решило прийти на помощь нескольким сотням компаний, испытывающих трудности кризисного периода. Помощь предполагает выделение денежных средств, а взять их можно только в бюджете. Соответственно, в ситуации падения доходов расходы бюджета должны вырасти, что, опять же, усугубит ситуацию с бюджетным дефицитом.
Попав в ножницы падающих доходов и растущих расходов, наше финансовое руководство, видимо, только сейчас стало осознавать всю тяжесть своего положения. Не имея возможности увеличить доходы или снизить расходы, оно может профинансировать дефицит только за счет роста государственного долга. Но кто, спрашивается, будет покупать долговые обязательства государства в период кризиса, то есть когда денег не хватает на самые насущные нужды? Это казначейские векселя США разлетаются по всему миру, как горячие пирожки, а вот про наши гособлигации такого сказать нельзя. Частные инвесторы на них спроса не предъявляют, поэтому, если к моменту исчерпания имеющейся финансовой подушки доходы бюджета с расходами не выровняются, и бюджетные ножницы не сожмутся, то единственным способом покрыть дефицит будет продажа гособлигаций Центральному банку России, со всеми вытекающими отсюда инфляционными последствиями.
Правда, пытаясь оттянуть эту ситуацию, Минфин предпринимает судорожные действия по спасению бюджета, заставляя отраслевые министерства снижать запланированные расходы. И если в сфере капитального строительства эти меры оправданы, так как цены на строительные материалы и услуги строительных организаций уже реально снизились, то в части текущих расходов эффекта добиться будет трудно, потому что большая часть расходов министерств – это расходы на заработную плату работников бюджетных организаций, а ее, само собой, в период кризиса лучше не трогать. И не только потому, что это приведет к социальному напряжению, но и потому, что расходы бюджетников хоть как-то поддерживают спрос на внутреннем рынке и не позволяют производству упасть еще ниже.
Но даже проводя политику сокращения расходов, правительство все равно попадает в ловушку. Пытаясь поддержать экономику на плаву, оно выделяет средства из бюджета компаниям реального сектора и в то же время, наталкиваясь на ограниченность располагаемых ресурсов, пытается сэкономить на традиционных получателях бюджетных средств. В результате роста расходов по новым статьям и сокращения расходов по старым общий стимулирующий эффект от этих мероприятий остается равным нулю.
Кризисная ситуация, в которую попал российский бюджет, наглядно показала, в чем состоит отличие российской экономики от экономик развитых стран. Если государственные бюджеты развитых стран могут иметь большие дефициты, причем часто финансируемые путем денежной эмиссии, то российский бюджет такой роскоши себе позволить не может. Именно поэтому бюджеты развитых стран могут выступить в роли «спасателя» национальных экономик, став одним большим покупателем на внутреннем товарном рынке и стимулируя т.н. автономный спрос, а российский бюджет этого сделать не в состоянии. И если государственные закупки в развитых странах смогут стимулировать хозяйственный подъем, расчистив товарные рынки от избыточных запасов, то нам такой путь заказан, потому что ничего, кроме ускоренного роста цен и девальвации национальной валюты рост государственных расходов не принесет.
Можно ли было учесть это обстоятельство и создать необходимый запас прочности финансовой системы в докризисные времена? Как нам представляется, у государства были, как минимум, две возможности снижения критической нагрузки на бюджет, которыми оно так и не воспользовалось. Первая состояла в планомерном снижении государственных расходов как путем прямой ликвидации бюджетных организаций и инвестиционных бюджетных проектов, так и путем приватизации государственного имущества. То есть государство могло спокойно, без спешки, осуществлять те же самые мероприятия, которые оно сейчас лихорадочно проводит в жизнь. Но то ли сопротивление субъектов бюджетных отношений оказалось слишком сильным, то ли денег в бюджете оказалось слишком много, но вместо сокращения бюджетные расходы постоянно нарастали, за что мы сейчас и расплачиваемся.
А вторая возможность состояла в том, чтобы расширять государственный долг еще в хорошие времена, создавая финансовые резервы не только за счет повышенного обложения экспорта нефти, но и за счет «снятия» с денежного рынка избыточных ресурсов путем продажи облигаций государственных займов. Конечно, увеличение государственного долга в период профицитного бюджета выглядит странно, но если оставаться только в рамках годового планирования. Если же рассматривать бюджетный, да и весь экономический процесс в рамках, скажем, десятилетних циклов, тогда накопление резервов путем расширения государственного долга в период экономического подъема будет выглядеть вполне нормально. Бюджет в течение нескольких лет высокой конъюнктуры создает дополнительные финансовые резервы, заодно предохраняя экономику от перегрева, а в период депрессии эти резервы тратит, не давая экономике упасть слишком сильно.
Но, опять же, пользоваться такой возможностью наше государство не захотело - то ли потому, что государственные чиновники никогда не слышали о существовании экономических циклов и кризисов, то ли потому, что устав от бюджетного дефицита 1990-х, они сами связали себе руки, записав в Бюджетный кодекс норму о предельном размере дефицита государственного бюджета, который не может превышать 1% от доходов. Теперь, конечно, эти взгляды и эти нормы в спешном порядке пересматриваются, но время все равно упущено.
Хотя текущее состояние бюджета выглядит не радужно, тем не менее, есть вероятность проскочить мимо опасных мест, несмотря на допущенные ошибки. Рост цен на нефть на мировых рынках вселяет некоторый оптимизм и с точки зрения предложения валюты на внутреннем валютном рынке, и с точки зрения восстановления доходов бюджета от обложения экспорта нефти и нефтепродуктов. Понятно, что докризисных показателей ни цена нефти, ни доходы бюджета от ее обложения уже не достигнут, но пережить трудные времена мы как-нибудь, вероятно, сможем.
