Смерть бывшего юриста ЮКОСа Василия Алексаняна, как и все его дело, - свидетельство крайней жестокости российской судебной и пенитенциарной системы. Получается, что целеполагание этой системы вовсе не в защите граждан, а в защите интересов отдельных элитарных групп и власти вообще.
Смерть бывшего исполнительного президента ЮКОСа Василия Алексаняна относится более к символическому пространству, нежели может что-то изменить в судьбе бывших сотрудников нефтяной компании, ее топ-менеджеров или представителей властей, с которыми у компании был конфликт. Конфликт, который в конечном итоге и стоил Алексаняну жизни.
Если кто вдруг не помнит, Алексанян был юристом нефтяной компании, начальником правового управления. В 2003 году он стал представлять интересы совладельцев и топ-менеджеров ЮКОСа — Платона Лебедева, Михаила Ходорковского и Василия Шахновского. В апреле 2006 года он был назначен исполнительным директором ЮКОСа с полномочиями президента. А буквально через несколько дней он был арестован. Ему был предъявлен довольно большой список обвинений — от неуплаты налогов с доходов до хищения.
Несмотря на то, что во время заключения у него нашли рак, СПИД и туберкулез, суд постоянно отказывался изменить ему меру пресечения. Лишь в 2008 году суд согласился выпустить смертельно больного Алексаняна под залог. В начале 2009 года он вышел на свободу, а в середине 2010 года суд прекратил дело против него в связи с истечением срока давности.
Сторонники версии с политическим заказом в деле ЮКОСа (со стороны Владимира Путина, Игоря Сечина или даже просто «кровавого режима») увидели за такой расправой несомненную кровожадность власти, ее последовательную мстительность. Фактически смерть Алексаняна дает им моральное право опять и опять указывать на то, что насколько отвратительным бывает «басманное правосудие» и насколько жестока судебная и пенитенциарная система в России, когда речь заходит о каком-то важном для исполнительной власти процессе. Уже составляются "списки Алексаняна" - по аналогии со списками, появившимися после смерти юриста Сергея Магнитского.
Правы ли обвинители или Алексанян стал жертвой борьбы между Ходорковским и условным Кремлем — второе кажется куда более вероятным — но история вскрыла несколько самоочевидных моментов, которые вообще не зависят от того, на чьей стороне симпатии наблюдателя. Держать смертельно больного человека в тюрьме по каким-либо причинам минимум негуманно. И даже, вероятно, противозаконно, с учетом того, что в тюрьме ему вряд ли смогли бы оказать медицинскую помощь в требуемом объеме. Как-то не верится в сильных онкологов или иммунологов, работающих в системе Федеральной службы исполнения наказаний (ФСИН).
Каких-либо иллюзий относительно быстрого исправления пенитенциарной системы в России нет, кажется, почти ни у кого. Однако каждую ситуацию с негуманным отношением к заключенным властям все-таки стоило бы очень внимательно рассматривать. Даже при условии бесконечных приписок в системе ФСИН ситуация выглядит неприглядной. Когда юриста Магнитского просто доводят до смерти в тюрьме и делают это, насколько можно понять, вполне сознательно, такая пенитенциарная система просто не может называться исправительной. Тут уже появляются мотивы ГУЛАГа со всеми вытекающими для имиджа страны.
Здесь создается уже впечатление, будто вся правоохранительная и пенитенциарная система настроена, как и прежде, лишь на подавление и устрашение. И в установлении реальной вины и исправлении реально виновных она просто не заинтересована — таких задач перед нею не стоит. Граждане придерживаются приблизительно того же представления о действительности: по опросу ФОМ 2008 года, лишь 28 процентов респондентов ответили, что тюрьма в принципе способна исправить заключенного. Противоположного мнения придерживалась приблизительно половина опрошенных.
Проблема в том, что деградировавшая система государственных институтов не может выставить почти никаких барьеров на пути произвола такой системы. В ряде случаев уже кажется, что защищает судебная и пенитенциарная машина уже просто отдельных представителей власти и самой системы. В таком случае ей не страшен ни гнев Запада, ни "списки виновных" в том или ином "заказном деле". Для того, чтобы система обзавелась иным целеполаганием, надо ее менять и менять кардинально. Однако есть ощущение, что власть в целом устраивают карманные суды и жестокие условия тюремного содержания, позволяющие де-факто пытать людей.
