На сайте Всероссийского центра изучения общественного (ВЦИОМ) мнения размещен пресс-релиз с данными очередного опроса. В поле зрения социологической службы попал созданный в прошлом году Следственный комитет при прокуратуре. "О том, что образована новая правоохранительная структура - Следственный комитет при прокуратуре РФ - известно немногим более трети россиян (36%). Создание Следственного комитета при прокуратуре Российской Федерации позволит более эффективно бороться с коррупцией в органах власти, считает половина россиян (49%). Пессимисты, считающие, что не позволит, составляют только 16%. Треть опрошенных (35%) затрудняются с прогнозом», отмечается в пресс-релизе.
Неплоха, на первый взгляд и осведомленность граждан о том, чем непосредственно занимался СК. «Среди преступлений прошлых лет, расследованием который занимался Следственный комитет при прокуратуре РФ, наиболее известен обществу - взрыв автобуса в Тольятти (27% слышали об этом). Об убийстве несовершеннолетней в Ленинградской области, подрыве Невского экспресса и деле заместителя министра финансов РФ Сергея Сторчака, что-то знают, слышали по 17-18% россиян. Каждый второй ничего не слышал ни об одном из этих дел. Каждый десятый (12%) затрудняется ответить, известны ли ему эти дела".
Что такое 36 процентов – много это или мало, о чем нам говорит эта служба? Кажется, что не так уж много. Факт: многие коллеги, даже профессионально занимающиеся политической журналистикой путаются до сих пор с СК. Проблема в непубличности силовых структур, непонятности реального распределения полномочий, непрозрачности почти всей деятельности. Вот и возникают вопросы вроде – да-да, Следственный комитет, только вот при чем? При МВД, ФСБ или прокуратуре? Кажется, при прокуратуре, но может быть и при любой другой структуре.
С делами тоже не все однозначно. То есть, дела-то конечно громкие, только вот какую роль в их раскрытии сыграл Следственный комитет? Вообще, больше всего запомнилось, то как глава Следственного комитета Быстрыкин. Выступает с какой-либо очередной инициативой, как реорганизовать систему следствия, побороть коррупцию или создать (не создать) новое суперведомство. Опять –таки критика его в адрес коллег хорошо запоминается - больше всего критика собственно Генпрокурора и его инициативы.
Но, быть может, граждане осведомлены не хуже, а даже лучше знают, как работает СК? Из опроса, правда, этого никоим образом не следует. Так, «свыше половины опрошенных пока затрудняются выразить своё отношение к тому, что Следственный комитет при прокуратуре РФ стал самостоятельной структурой, осуществляющей независимое расследование, а за прокуратурой остались функции надзора за следствием».
Большая часть опрошенных предпочли ответы с сослагательными формулировками. «Кажется», «что-то слышал», «где-то видел» и в целом непонятно, знают ли россияне про этот комитет или вводят социлогов (вводятся социолгами) в заблуждение. Показательно было бы включить вопрос "как зовут главу следственного комитета". Если бы мы получили количество правильных ответов, близкое к статистической погрешности, мы поняли бы, что этим "49 процентам оптимистов" не хотелось "неудобно выглядеть" перед социологами.
Заявление, что 36 процентов россиян, что знают об СК, - тоже немного от лукавого. "Много слышали" - 4 процента, "кое-что, но неточно" (т.е. возможен и такой вариант расшифровки «может я и не слышал, но мы телевизор смотрим, политикой интересуемся и вообще грамотные»)- 32. Впервые услышали от социологов - 58 процентов опрошенных.
Таким образом, в качестве результата представлены данные, которые практически не поддаются однозначной интерпретации. ВЦИОМ трактует данные положительно: по оценке директора ВЦИОМ по коммуникациям Ольги Каменчук, «учитывая столь молодой возраст Следственного комитета при прокуратуре РФ (подразумевается, что он создан недавно – «Полит.ру»), можно говорить о довольно высоком уровне ожиданий россиян от его работы». Можно же сказать и противоположное: работа комитета продолжается целый год, но о ней почти никто из россиян практически ничего конкретного сказать не может. Это опять-таки к вопросу об информационной закрытости силовых органов.
Но есть и иное обстоятельство. Если бы комитет достиг небывалых успехов, скажем, в борьбе с коррупцией и рассказал (а с чего бы ему не рассказать?) об этом гражданам, надо полагать, что его деятельность больше бы запомнилась гражданам. Тут же возникает вопрос о ценности опросов такого рода, результаты которых отражают не некоторое реальное знание (незнание), наличие тех или иных представлений о предмете опроса. Например, о Следственном комитете. Если бы речь шла о выборах мэра небольшого города, можно было бы предположить, что перед нами индуцирующий (формирующий мнение) опрос, когда целью является а) ознакомить избирателей с тем, что есть кандидат Иванов, б) Иванов – самый хороший кандидат, в) остальные кандидаты – плохие.
Коль скоро выборка в 1600 россиян вряд ли способна оказать прямое или даже косвенное действие на восприятие СК, а в окончательную и бесповоротную победу над коррупцией мало кто поверит, мы имеем дело с иным документом.
Возможно, что опрос – это такой способ мониторинга того, видели ли россияне Бастрыкина по телевизору и удалось ли им зафиксировать, что это он «посадил коррупционера Сторчака». Тут уже впору задуматься - нужны ли такие опросы самим россиянам? Хотя если речь идет об освоении неких медиа-бюджетов и бюджетов на «исследования», то несомненно имеется много интересантов.
